Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу - Юлиан Семенов

подскочил к головешке, отбросил, затоптал ее. Но вот снова громадные головешки падают на землю, их все больше и больше.

– А не взорвет нас? – спрашивает Леху паренек. – Этот бензин закупорен, он ведь как бомба сейчас…

Леха откидывает ногами головешки, не отвечает. Паренек просит:

– Давайте бензин в реку спустим потихонечку. Она быстрая, унесет… А мы останемся…

– Иди ты… знаешь куда…

Земля трескается, дымится.

Прямо среди моря огня останавливается мотовоз. Зотов и Гостев, обгоревшие, черные, скатываются с мотовоза и несутся вниз, к поселку.

Зотов на площади.

– Леха! Хатиб! Сергей! – кричит он. – Ко мне!

Вокруг Зотова люди. Странно выглядит его улыбка на обожженном черном лице. Как приказ, звучат слова:

– Каждый из вас сейчас должен держать дом. Я у моста…

Зотов около моста.

– Сваи, сваи поливайте! – кричит он.

Люди льют из ведер на горящие сваи, бьют ладонями, обмакивая их в воду. Но пожар все больше и больше охватывает мост.

Зотов оглядывается, словно ища поддержки у кого-то. Он видит Леху около бензосклада и кричит ему:

– Давай сюда!

Леха говорит своему напарнику:

– Слышишь, ты тут потанцуй у головешек, а я к Зотову слетаю.

Он бежит к Зотову. Потом, вспомнив, что не взял лопату, оборачивается и видит, как его напарник – бледный, с остановившимися от страха глазами, начинает отвинчивать слив цистерны.

– Стой! – кричит Леха. – Стой, сволочь!

Парень ничего не слышит и продолжает отвинчивать слив. Ему осталось совсем немного… И бензин хлынет в реку, пожжет людей, стоящих у моста. Без бензина останется и техника, которая сейчас может стать главным спасителем людей.

– Стой! – орал Леха.

Подбежав к напарнику, подминает под себя и бьет его по лицу кулаком. Потом отталкивает парня, завертывает слив. Он опускается у цистерны и говорит:

– Уходи отсюда прочь!

Парень дрожит, он не в силах вымолвить ни слова. Вдруг лицо Лехи как-то смягчается, он даже пытается улыбнуться:

– Ну ладно, не дрожи, чудак, обойдется как-нибудь. Только трусить нельзя…

Тайга горит, словно плохой бенгальский огонь, – снизу вверх, и от этого делается светло, как днем. Зотов там, где собрана вся техника.

– Что же делать? – спрашивает он.

Кто-то из шоферов:

– Грузовики спасать.

– Правильно! Но как их спасти? – Он смотрит на мост, объятый пламенем. – Кто сможет по мосту проехать на ту сторону? Там машины останутся целы; мы огонь туда не пустим…

Шоферы, не отвечая, кидаются к машинам.

– Бульдозеристы, – приказывает Зотов, – гоните к пожару – рвы копать! Скорее!

Бульдозеры уходят к линии пожара в поселок копать рвы, а машины, выстроившись в цепочку, идут к мосту. Но в то время, когда первая машина въезжает на мост, один из пролетов проваливается.

– Назад! – машет руками Зотов.

– Товарищ Зотов! – кричит кто-то. – Пусть с самолетов тушат…

– Что? – переспрашивает Зотов. – Какие самолеты?

…Задыхаясь в дыму, Босьян сидит около передатчика, стараясь наладить связь. Но связи нет. Он видит, как языки пламени лижут стену дома. Босьян выскакивает из комнаты. Человек, который должен был обливать стену дома водой, в ужасе пятится назад.

– Трус! – кричит Босьян. – Трус! Трус!

Он хватает у парня из рук ведро и пытается вылить воду в огонь. Одной рукой трудно управиться, вода расплескивается. Тогда Босьян хватает ручку ведра зубами и выплескивает оставшуюся воду на горящую стену дома. Он поворачивается, чтобы бежать к реке за водой, но сталкивается с Ниной.

– Держи, – кричит он, подавая ведро, – держи! Скорей за водой!

…По поселку неторопливо идет Зотов. Он видит, как люди сражаются с пожаром, топчут растрескавшуюся, дымную землю, растаскивают головешки, заливают водой языки пламени, которые лижут дома, и видит, как огонь неудержимо прорывается вперед, как люди отступают перед ним. Это уже ясно – огонь сожрет верхнюю улицу, потом перебросится вниз к бензоскладам. Люди погибнут.

«Как преградить дорогу огню? – думает Зотов. – Надо поджигать поселок, образуется мертвый выжженный участок, и пожар пойдет на убыль. Мы спасем людей. Спасем технику. Нужен встречный пал… Только встречный пал. Но, значит, люди снова будут жить в палатках?»

Зотов видит Нину, которая с ведром в руках бежит к поселку. Он останавливает Нину, берет у нее ведро и бежит рядом. Вот они около Босьяна, который орудует большущим поленом, стараясь сбить пламя.

– Брось, – говорит ему Зотов. – Беги к бульдозеристам, пускай уходят к реке и забирают с собой людей.

– Зачем?

– Пусть уходят, – повторяет Зотов. – Так надо.

Зотов выплескивает воду на землю, оставшуюся льет себе на голову, отбрасывает со лба налипшие черные волосы и добавляет:

– Сейчас поселок жечь будем…

– Трудов-то сколько, Виталий Николаевич, – шепчет Нина. – Всю зиму ведь строили.

– Нина, – просит ее Зотов. – Не надо.

Нина и Зотов бегут от дома к дому, собирают людей и уводят их к реке. Через поселок проходят бульдозеры. Все люди собраны на маленьком пятачке около бензосклада, там, где стоят грузовики, экскаваторы и бульдозеры.

Зотов отвинчивает слив бензоцистерн, подставляет ведро. Следом за ним подставляют ведра Сейфуллин, Гостев, Босьян, Леха.

Они бегут с ведрами в поселок к дымящимся домам, еще не охваченным огнем. Они выплескивают бензин на стены, и дома сразу же вспыхивают факелами. Вот Леха неудачно выплеснул свое ведро и сам вспыхнул, как факел. Зотов видит это, видит и Гостев. Они бросаются к Лехе, сшибают его с ног, наваливаются на него, срывают горящую одежду и тащат вниз к реке.

Поселок горит как свеча. И вот пламя таежного пожара сталкивается с пламенем подожженного людьми поселка. Два огня срослись, на секунду все как бы замерло, а потом в небо отчаянно взметнулся огромный, раскаленный столб пламени.

Секунду он стоит недвижно, этот огненный столб, а потом враз, будто по мановению волшебной палочки, падает на землю и стихает. Только по черной растрескавшейся земле ползают белые и голубые язычки огня.

Но они уже бессильны, эти последыши пожара.

Тишина. Люди смотрят на сожженный поселок.

С реки поднимается белый туман. Глухо звучит голос Зотова:

– Кто хочет уйти, может уходить. Сейчас будет очень трудно. Будем заново строить…

Люди молчат, и никто не уходит. Потом постепенно бульдозеристы и экскаваторщики расходятся к машинам. А Зотов стоит, крепко сцепив кулаки, и глаз его не видно под нависшими бровями.

Клад

Неподалеку от Балыксу сто лет назад открыли золотоносную жилу. До сих пор там находят кандалы и простреленные черепа: на прииске работали каторжане.

И вот сегодня старик старатель Никандр Собакин, приблизив ко мне морщинистое, изъеденное оспинами лицо, шепчет на ухо:

– Они, каторжане-то, и зарыли от начальства слиток золота весом в двенадцать пудов. А потом – обвал… С тех пор и ищут люди клад –