Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков

Перед лицом иностранного вторжения крестьянская армия и корейское правительство заключили мир. Однако ни Китай, ни Япония своих войск не выводили. Япония предложила Китаю совместно провести «прогрессивные» реформы в Корее, но получила отказ с одновременным предложением вывести войска обеих стран. Тогда отказались уже японцы – они потребовали, чтобы ван Коджон объявил о прекращении вассальных отношений с Китаем.

Набиравшая силу японская партия войны полагала, что вывод японских войск нанесет ущерб имиджу Японии: Корея, мол, страна независимая, а китайские войска все еще там. Действия Японии получили молчаливое одобрение Англии. Россия в то время сближалась с Францией и Германией, Англии требовался союзник. 16 июля в Лондоне был подписан японско-английский договор о торговле. Согласно этому договору, консульский суд в Японии упразднялся через пять лет, статус наибольшего благоприятствования предоставлялся обеим странам. Япония не сумела вернуть себе таможенный суверенитет, но зато Англия не возражала против присутствия японских войск в Корее.

23 июля японский батальон ворвался в королевский дворец в Сеуле. Дело тут же пошло на лад: не отрекаясь от престола, ван Коджон передал властные полномочия своему отцу Ли Хаын, носившему титул тэвонгун (регент), а тот уже через два дня объявил об аннулировании договора с Китаем и пообещал во всем советоваться с японским посланником Отори Кэйсукэ (1832–1911).

Китай отказался признать нового правителя и, естественно, не стал выводить свои части. 25 июля три японских крейсера напали на два китайских корабля у острова Пхундо. Нанеся им повреждения и обратив в бегство, японские корабли вскоре потопили английский транспорт «Гаошэн», который перевозил 1200 китайских солдат. Английскую команду спасли, китайцев оставили умирать. Погибло около тысячи человек. 29 июля состоялось первое сражение на суше. И только 1 августа, когда боевые действия были уже в полном разгаре, последовал высочайший указ Мэйдзи об объявлении войны. В нем говорилось, что целью Японии является обретение Кореей независимости и «реформирование дурного управления». Великая Японская Империя начала свою первую войну. Она велась на чужой территории.

Тоёхара Тиканобу. Великая победа императорского флота (1894 г.)

Указ был заверен императорской печатью. Далее стояли подписи всех членов кабинета, начиная с премьера Ито Хиробуми. Без этих подписей Мэйдзи объявить войну не мог.

11 августа императорские предки были проинформированы о том, что началась долгожданная война. Европейские державы хранили нейтралитет, эксперты почти единодушно высказывались в том духе, что Японии ни за что не одолеть гигантский Китай. Но в самой Японии господствовали совсем другие настроения. Боевой дух новоиспекаемой нации был как никогда высок, почти никто не сомневался в справедливости затеянного дела. Всеобщее обязательное образование и всеобщая воинская повинность приносили свои плоды. Пресса тоже хорошо понимала поставленные перед ней задачи.

Перед отправкой на фронт молчаливых воинов благословляли настоятели храмов и святилищ. Бритые головы солдат напоминали головы буддийских монахов, которые принесли обет отказаться от мирской жизни. От мирной жизни ради военных побед во славу родины. Милитаристский энтузиазм захлестнул страну, газеты писали о юношах, которые совершили самоубийство только потому, что их по какой-то причине не взяли в армию.

Одиноким кормильцам фронт не грозил. Но чтобы поучаствовать в сражениях, один лейтенант убил свою малолетнюю дочь – потому что с ней некого было оставить. Он помнил о древних заветах самурая, который должен забыть о своем доме, родных и собственном теле[232]. Один из уроков по дисциплине «моральное воспитание» так и назывался: «Позабудем про свое тело во имя родины!» В начале правления Мэйдзи Фукудзава Юкити сетовал, что у страны было правительство, но не было нации. Теперь Япония обладала и тем и другим.

Для того чтобы у страны и армии сложилось впечатление об активном участии Мэйдзи в руководстве военными действиями, ему пришлось сесть в поезд и сойти на конечной станции Хиросима, откуда корабли с японскими войсками отправлялись в Корею. Путешествие заняло два дня, император оказался на вокзале в Хиросиме 15 сентября. Он остановился на втором этаже двухэтажного здания. В скромной комнате, за занавеской на двух столиках покоились его регалии: меч с яшмой и печать.

Мэйдзи хотел, чтобы его быт походил на прифронтовой и солдаты чувствовали, что он разделяет тяготы их быта. Точно так же он поступал, когда в пору своей молодости отправлялся в паланкине в путешествие по стране в самое жаркое время года. Газеты сообщали о невзыскательности императора, о том, что он встает в шесть утра, ложится в полночь, весь день без отдыха работает для достижения победы. Поначалу он даже обходился без женщин – ему прислуживали мужчины-дворецкие, к чему они совсем не привыкли. Сообщают, что императору даже пришлось самому стричь себе ногти[233].

Японские войска одерживали победу за победой. В ответ на них Мэйдзи слал на фронт сакэ и сигареты. Император сочинил также слова боевой песни, которая так понравилась ему, что ее исполняли ему почти каждый вечер после ужина. Сочинил он и патриотическую пьесу для театра Но. 18 октября он созвал в Хиросиме внеочередную сессию парламента, которая единогласно одобрила запрошенный правительством военный бюджет. Муцу Мунэмицу оказался прав: правительству удалось сделать так, что глаза всех без исключения подданных Мэйдзи заблестели от восторга.

Холм Мимидзука

Литератор Ёсано Хироси (Ёсано Тэккан, 1873–1935) написал:

Чем ответимМы древним?Время строитьХолм из ушейВсе ближе и ближе.

Поэт имел в виду, что Тоётоми Хидэёси вернулся из своей корейской экспедиции с богатыми «трофеями» – отрезанными ушами и носами убитых корейцев. В Киото, по преданию, над этими «трофеями» насыпали холм, который получил название Мимидзука – Холм Ушей.

Война, естественно, была подкреплена мощной информационной поддержкой. Газета «Ёмиури» объявила конкурс на лучшую песню, которая «возбудит чувство ненависти по отношению к нашему национальному врагу». За не слишком длительную войну было выпущено более трех тысяч цветных гравюр (нисики-э), которые прославляли японское оружие. Наиболее популярные из них расходились тиражом более чем в сто тысяч копий[234].