Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

– Салям, Дэмитрэ! – сказал новый хан. – Я жалую тебе всю землю Брэнэ до самой смерти! Мои люди выдадут тебе законный ярлык! Я узнал, что покойный коназ Мосикэ оговаривал тебя и обманывал моего великого батюшку! Теперь у тебя нет врагов! Спокойно привози сюда свое серебро каждый год и не ведай горя!

Так ордынский хан дал понять, что интриги прочих русских князей, их хула и ссоры ему совершенно безразличны, если в Сарай вовремя и в достаточном количестве притекает серебро. Рассуждения и действия нового хана были довольно мудрыми: он сумел справиться с задачей, которую ставил перед собой его отец, Узбек-хан, но так до самой смерти не разрешил. С задачей, связанной с усилением Москвы! Хан Джанибек воспользовался ссорами между князьями, их доносами друг на друга, и периодически «дарил» то одному из них, то другому право на самостоятельный отвоз дани в Сарай. Постепенно такие права получили Тверь, Рязань, Суздаль. Москва теряла на этом немало! И не только серебро, но и власть!

– Какой хитрый этот новый царь! – думал Дмитрий Романович, слушая речь Джанибека и извлекая из нее нужные сведения. – Но это моему Брянску – на пользу!

Наконец, в заключение, ордынский хан, все еще улыбаясь, сказал: – Надо бы тебе, Дэмитрэ, съездить в Смулэнэ, к старому коназу Иванэ или послать к нему своих людей, чтобы пригласить этого запуганного моим батюшкой коназа сюда, в Сарай! Или, если он слишком стар и немощен, пусть приезжает его сын Святэславэ, и привозит в мою казну серебро! Мне сказал мой денежник, что вот уже четыре года тот Иванэ не присылает серебра. Он даже подружился с Лэтвэ! Но пусть дружит с кем хочет, особенно с соседями! Я не вижу здесь ничего пагубного!

Князь Дмитрий был поражен услышанным. – Значит, новый царь не хочет враждовать с Литвой, – подумал он, но тут же вздрогнул: – А может, он прощупывает меня, чтобы узнать о моей дружбе с Гедимином?

– Так ты поедешь, Дэмитрэ? – вопросил Джанибек. – Подними башку и ответь!

Дмитрий Романович встал на колени и глянул вверх. – Он сильно похож на покойного государя, только вот лицом покруглей и шире в плечах, – рассудил он. – А глаза, как у батюшки: черные и пронзительные…

– Ну, говори, Дэмитрэ, – пробормотал в нетерпении хан. – Что ты молчишь?

– Я могу поехать в Смоленск, государь, и поговорить с этим престарелым Иваном, – ответил брянский князь, обдумывая каждое слово, – однако у меня очень плохие с ним отношения. Мы поссорились после того, как я ходил с войском твоего батюшки на Смоленск. И это случилось по вине покойного Ивана Московского. Тот перехватил опасную грамотку литовского князя Гедимина Ивану Смоленскому и объявил, что это я ее продал московским людям! Поэтому моя поездка в Смоленск может еще больше разгневать старого князя! Нет, государь, если ты хочешь добиться от Ивана Смоленского покорности, туда следует отправить другого посланника. А я только все испорчу!

Ордынский хан покачал головой и задумался. – Неужели он разгадает мой обман? – размышлял про себя напрягшийся от волнения князь Дмитрий. – Тогда не миновать беды!

Однако Джанибек в этот день был в хорошем настроении. – Ладно, Дэмитрэ, – сказал он, наконец, вновь улыбнувшись, – если ты сказал правду, мне нечего на тебя гневаться! Если ты в ссоре с тем коназом по вине покойного Иванэ из Мосикэ, тебе не следует туда ехать! Сиди себе спокойно в Брэнэ-бузурге и вовремя привози сюда свое серебро! А теперь отправляйся домой и благодари меня за заботу!

Так бы все спокойно и завершилось в это лето, но вот одно происшествие изрядно испортило брянскому князю настроение.

Как всегда он побывал в гостях у своего друга Сатая, и тот со своими, поседевшими, умудренными жизнью приятелями, навестил князя Дмитрия в его гостевой юрте.

Брянский князь уже собирался отъезжать, благо, получил на это ханское разрешение, но Сатай отговорил его и предложил пожить еще в Сарае недельку-другую. – Отдохни душой, друг моего детства, – говорил богатый татарин, – и познай многих красивых женок.

Дмитрий Романович не устоял от соблазна, и они вновь всей ватагой посетили веселый дом, где пробыли целых пять дней.

Затем Сатай повел своего русского друга к мурзе Товлубею, с которым подружился, и предложил Дмитрию Брянскому «купить у славного Товлубея ладных девок».

Люди упомянутого татарского военачальника с мурзой Киндяком и князем Ярославом Александровичем Пронским недавно ходили на Рязань.

Князь Ярослав жаждал отомстить своему врагу Ивану Рязанскому, прозванному Коротополом, за гибель отца, и вот ему удалось этого добиться. Получив богатые подарки и серебро, ордынский хан удовлетворил его просьбу, подвернув жестокому разгрому Рязанское княжество. У стен столицы – Переяславля-Рязанского – Иван Коротопол отчаянно сражался, но видя превосходство врагов, «затворился» в городе, а ночью бежал.

Татары разграбили Переяславль и захватили множество пленников. Часть из них досталась мурзе Товлубею, и он теперь их успешно продавал. Хитрый татарин умел извлечь из этого свою выгоду! Зная, что цены на рабов после удачных набегов невелики, он выжидал и сбывал их только тогда, когда имел большой барыш. Особенно выгодно ему было иметь дело с русскими князьями, большинство из которых покупали у него рабов по той цене, которую устанавливал сам знатный татарин.

Зная высокое положение мурзы Товлубея, русские предпочитали расплачиваться не столько потому, что им нравились рабы или рабыни, сколько из-за нежелания «сердить важного человека».

На этот раз мурза Товлубей решил воспользоваться приходом к нему в гости Сатая с князем Дмитрием и выгодно продать оставшихся у него русских пленниц.

Брянский князь же вовсе не хотел покупать женщин: его люди уже побывали на сарайском базаре и подешевке добыли два десятка русских рабов, растратив все выделенное на эти цели серебро. Конечно, князь Дмитрий имел еще деньги, и мурза Товлубей в этом нисколько не сомневался.

Вот почему, воспользовавшись пиром в своей юрте, веселым настроением гостей, Товлубей вывел перед ним трех прекрасных белокурых девушек. – Смотри, коназ-урус! – говорил он, тыча пальцем в едва укрытых тонкой индийской кисеей полуобнаженных красавиц. – Ты нигде не добудешь такой товар за скромную цену! Какие тугие и округлые груди! А зады? Они у них больше, чем у моих кобылиц!

Девушки в самом деле приглянулись брянскому князю. – Какова их цена, славный Товлубей? – вздохнул он, чувствуя находящее на него волнение.

– По две сотни денег за каждую! – весело ответил мурза. – Ты только взгляни. – Он подошел к невольницам и сорвал с них прозрачные покрывала. – Ну-ка, неверные девки, разведите ноги!