Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

появились первые достоверные сведения о жизни в “особых районах объектов диктатуры”. Это связано с тем, что нескольким бывшим заключенным удалось через некоторое время после освобождения из заключения бежать в Южную Корею. На основании их рассказов можно представить уклад жизни, существующий в лагерях этого типа. В целом режим в “особых районах” близок к тюремному. Территория района обнесена колючей проволокой и охраняется, находящиеся там люди в обязательном порядке должны работать по 12 часов в день, получая скудный паек. Они, как правило, живут в отдельных домах или землянках вместе со своими семьями, могут без конвоя передвигаться по территории района, им разрешается заниматься земледелием. В Корее же в “особый район ” часто попадают целыми семьями, причем несовершеннолетних детей отправляют туда вместе с родителями. Так, живущий ныне в Южной Корее Кан Чхоль Хван был отправлен в “особый район объектов диктатуры” вместе со своей семьей в 1977 г., когда ему было только 7 лет, и находился там до февраля 1987 г. Причиной его ареста стал конфликт между его проживавшей в Японии бабушкой – активисткой Чхонрена, пропхеньянской организации японских корейцев, и лидером этой организации Хан Док Су. После репатриации эта семья, которая, помимо всего прочего, внесла немалые деньги на строительство исполинской статуи Ким Ир Сена на холме Мансудэ, в полном составе попала в лагерь. Дети в лагерях – это явление столь обычное, что для них там даже действуют школы, где преподают сотрудники политической полиции (такую школу окончил, в частности, Кан Чхоль Хван). Внутри самих “особых районов” имеются зоны, различающиеся по своему режиму. Известно о существовании более мягких “зон революционизации” и более жестких “зон абсолютного контроля”. В последних заключенные, в частности, лишены права жить с семьями и не имеют шансов на освобождение. Все эти типы лагерей интересны тем, что они не являются в строгом смысле слова местами отбытия наказания, потому что заключенные часто (а возможно, и просто всегда) направляются в них во внесудебном порядке, по одному лишь административному решению властей. По-видимому, срок пребывания в заключении никак не лимитирован и освобождение зависит исключительно от произвола властей. Осужденные по суду как за уголовные преступления отбывают наказание в тюрьмах, которые бывают двух видов – исправительные лагеря (кехвасо) и исправительно-трудовые лагеря (нодонъ кехвасо)» [164].

К сожалению, у нас нет данных по смертности в северокорейских концлагерях и, как уже говорилось, актуальных данных по численности. ООН в докладе 2014 г. называла цифру в 200 тыс. заключенных, размещенных в лагерях № 14 в Кэчуне, № 15 в Едоке, № 16 в Хвасоне, № 22 в Хверёне и № 25 в Чхонджине [475]. Таким образом, если оценки конца 1980-х, которые приводит Ланьков, верны, то получается, что численность заключенных лагерей в КНДР выросла, несмотря на закрытие нескольких учреждений в Пхеньяне и провинциях Хамгён-Намдо и Хамгён-Пукто.

Была своя лагерная система и на Кубе. Ее можно условно разделить на два этапа: импровизированные места для содержания врагов революции, устроенные практически сразу после прихода Кастро и Че Гевары к власти в 1959 г., и организованная система под маскирующим названием Unidades Militares de Ayuda a la Production (Воинские части для помощи производству, UMAP), существовавшая с 1965 по 1968 г. На первом этапе борьбой с «контрреволюционерами», представителями старого режима и потенциально неблагонадежными гражданами занимался Эрнесто Че Гевара. Понятное дело, что ни о каком объективном суде не могло быть и речи, ведь в дело вступила революционная законность. В крепости Ла-Кабанья, расположенной в кубинской столице Гавана, по меньшей мере весь 1959 г. функционировала тюрьма для врагов режима, в которой содержалась масса людей, единственным преступлением которых были не те взгляды или не то происхождение. Значительная часть этих людей была казнена в этой же крепости, причем часть их – непосредственно Че Геварой.

В 1960 г. революционер создает первый настоящий концентрационный лагерь на западе Кубы, полуострове Гуанахакабибес. «Мы посылаем в Гуанахакабибес людей, которые совершили преступления против революционной морали, – заявлял сам Че. – Это тяжелый труд… условия суровые…» [58]. Это было началом лагерей UMAP, но развернутся на полную силу они только в 1965 г. По данным журналиста Пола Кидда, побывавшего на Кубе в те годы, только в 1966 г. в лагерях UMAP содержалось 30 тыс. человек в 200 учреждениях [447, р. 23–25]. Людей туда буквально обманом заманивали, рассылая повестки на обязательную военную службу после введения воинской повинности в 1963 г., в которых было указано место и время явки. Но в итоге кубинцы попадали не в армию, а отвозились в концентрационный лагерь. Любопытное совпадение, что мишенями режима Кастро и Че Гевары стали гомосексуалисты, свидетели Иеговы, слабоумные и христиане – прямо как в Третьем рейхе. «Эти лагеря были со всех сторон оцеплены высокой колючей проволокой с пулеметчиками в каждой сторожевой башне и свирепыми собаками… над воротами лагеря для гомосексуалистов красовалась надпись: “Работа сделает из вас людей”, что подозрительно напоминало печально известную надпись над воротами концлагеря Аушвиц-Биркенау: “Работа сделает вас свободными”. В лагерях UMAP заключенные тяжело трудились под палящим тропическим солнцем, за отставание от графика их избивали и даже казнили. В Гуанахакабибесе ни один из заключенных UMAP не был осужден даже фиктивными кастровскими судами за какое-либо “контрреволюционное” преступление. Военные и полицейские грузовики просто окружали места в Гаване, где обычно собирались гомосексуалисты, рокеры или верующие. Потом всех без разбору загоняли в военные грузовики под дулом пистолета» [58].

Сложно сказать, сколько всего кубинцев прошли через систему концентрационных лагерей за период по меньшей мере с 1959 по 1968 г. На Кубе до сих пор сохраняется социалистический режим, который не намерен публиковать данные по своим преступлениям. Мы можем лишь гадать о жертвах, отталкиваясь от масштаба социальных перемен, произошедших после 1959 г., от масштаба репрессий и эмиграции из страны. Только с 1959 по 1962 г., через т. н. «Золотую эмиграцию», Кубу покинуло около 250 тыс. кубинцев из высших и средних слоев общества, а ведь были и другие волны эмиграции. Значительная эмиграция частично смягчила размеры репрессий на острове, так как большинство из тех, кто не «вписывался в социализм», смогли вовремя оказаться в безопасном месте (чаще всего в штате Майами, США). С другой стороны, были и те, кто предпочел вести борьбу против режима. Восстание Эскамбрай, которое подняли как недовольные крестьяне, так и бывшие соратники Кастро и Че Гевары, длилось с октября 1959 г. по 1966 г. Восставшие проиграли социалистам, имевшим подавляющее превосходство в числе и технике, и практически все были казнены, либо отправлены в лагеря (а это до 6000 участников восстания). Есть сведения, что система лагерей продолжила существовать и после официального расформирования UMAP в 1968 г. «В