Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели - Николай Мельниченко

– Коля, сколько вы заплатили типографии за эти листовки?

Коля дрожащим голосом называет умопомрачительное число.

– Вот и считайте эту сумму своим первым взносом в комсомольскую копилку! А весь тираж потихоньку уничтожьте, чтобы не позориться.

Больше к раскрутке «починов» меня не привлекали…

Чтобы дополнить тему «партия и я», расскажу еще об одной, более поздней, борьбе с «партЕйными товарищами», где мне с друзьями удалось одержать победу. Для этого надо рассказать сначала о Лене Лившице, с которым мы подружились после его прихода в часть еще в «подвальный период».

Немолодой уже капитан медицинской службы, недавно переведенный к нам с Дальнего Востока врачом части, появился в подвале с авиационным топливным насосом в руках. Обратился он к электрику Гене Егорову с просьбой подключить «эту штуку» так, чтобы она вращалась от сети 220 вольт. Гена, отменный радиолюбитель, соорудивший мне «говорящую мыльницу» при рождении сына, именно этого не знал досконально, и они дождались моего прихода.

– Что и где качать? – был мой первый вопрос. Оказалось, – качать надо воду в ванной для гидромассажа младшей дочери-инвалида, перенесшей в детстве полиомиелит. Я вник в проблему, и мы быстро собрали не только безопасный регулируемый выпрямитель, но и всю гарнитуру для массажа: шланги, насадки и прочую «лабуду», т. е. сделали все «по уму» и «под ключ»: включи и работай.

Вскоре мы подружились «домами», как говорят теперь. А младшая дочка Лившицов – Валера стала и нашей любимицей. Эта, наполовину парализованная девочка обладала не только энциклопедическими знаниями, но и огромной волей к жизни и подлинным мужеством. Дважды ей оперировали в Новосибирске позвоночник зверским методом «переднего доступа», после которого на полгода (!) надо надевать на тело гипсовую броню, затем снова учиться как-то передвигаться. В больнице Валера всех покорила не только полным отсутствием жалоб и слез, но и моральной поддержкой других больных. Никогда она не стонет и не жалуется также дома. Нежно любит своих родителей, с обожанием смотрит на старшую сестру – красавицу Эллу. Валерия уже тогда знала несколько языков. Ее с восторгом приняли на работу в картографической фабрике, где она переводила поправки к морским лоциям, непрерывно поступающим на всех языках со всего мира. (Леня приобрел и на удивление быстро научился водить «Запорожец», чтобы возить дочку на работу). Были периоды, когда именно на ее зарплату и жила вся семья…

Обширности ее знаний в столь юном возрасте можно было только изумляться. Когда мы с Эммой не могли получить сведения о каком-либо литературном вопросе – кто, где или что написал, то звонили Валере, и всегда получали точный ответ. Вот последний пример: меня потрясает музыка в конце кинофильма «Был месяц май». В титрах фильма композитор не указан; несколько лет я безуспешно пытался узнать имя автора у разных музыковедов, о чем рассказал Элле, когда она гостила у нас. (Сейчас Лившицы живут в Израиле, но это отдельная история). Через неделю получаю E-mail от Валеры: музыка финала взята (украдена, если нет в титрах?) из песен Далиды!!!

Старшая дочка Лившицов Элла – тоже человек с обилием талантов и юмора, что редко присуще красавицам. Именно она присвоила мне звание «живой автор». Подразумевалось, конечно, что эти понятия несовместимы, так же как «гений» и «злодейство».

Ну, это – к слову: я пишу о битве с функционерами могучей КПСС. Лене Лившицу вскоре надо выходить на пенсию, а он остается, увы, пожилым капитаном м/с: должность врача части – капитанская. У младших офицеров значительно меньше пенсия, отсутствуют разные льготы. Уехать за званием в Тмутаракань, как Шапиро, Леня не может из-за дочери, да и в Питер он возвращался из Дальнего Востока долго и непросто. Леня уже смирился со своим статусом кво, когда мне(?) на ум приходит одна идея. Ушел на пенсию «главный козлист» части Карандашов. Должность секретаря бюро – выборная, предусмотренное воинское звание – майор. Почему бы врачу Лившицу, не стать функционером от КПСС???

Леня встречает неожиданную идею в штыки, затем «проникается» и соглашается временно – на 1 год – надеть волчью шкуру: врачом-то он все равно останется.

Идея может остаться идеей, если ее не дополнить практическими мероприятиями. Я разговариваю о «передвижении» врача Лившица в политработники с ребятами – офицерами, прапорщиками, рабочими – все принимают идею хорошо. Надо сказать, что дело не в моем красноречии: сам Леня Лившиц – человек чрезвычайно контактный и стал популярным в части за короткое время. И не только в части. Меня поражала его память на человеческие болячки и беды. Вот, например, заходим мы с ним в «подшефный» книжный магазин, где знакомые «девочки» оставили нам дефицитные книги: тогда все нормальные книги были дефицитом и добывались непросто. К Лене, как к родному, сбегаются все женщины, он расспрашивает каждую: «Ваша мама выздоровела?», «Вы достали то лекарство?», «Ваш сын теперь не болеет?», «Не злоупотребляйте этими таблетками!», «Ну как вы себя чувствуете в новой квартире?».

Я балдею и поражаюсь: он всех знает и все помнит о болячках и радостях каждой! Особенно, если учесть, что таких «подшефных» книжных магазинов у нас несколько!

…На отчетно-выборное партийное собрание сам замполит УМР привозит к нам дюжего подполковника, переведенного по сокращению штатов в резерв округа. Замполит УМР, полковник Трофимов, в одном лице соединяет ласковую Алису и жесткого Базилио, когда они уговаривали Буратино зарыть золотые монеты на Поле Дураков. Он красочно расписывает заслуги и богатый послужной список подполковника и настоятельно «рекомендует» нам избрать его «освобожденным» секретарем партбюро части. Собрание, правда, избирает не секретаря, а списком 5 или 7 членов партбюро. Но все понимают, что если в состав бюро пройдет «чужой профессионал», то на первом заседании бюро выборы секретаря станут пустой формальностью. Не «освобождать» же от службы действующего офицера-монтажника. Вопрос из зала:

– А жилье у подполковника есть?

– Есть квартира в Приекуле в Латвии, где сейчас проживает семья. Но Управление гарантирует подполковнику квартиру в строящемся доме.

По залу проходит ропот недовольства: на этот строящийся дом слишком много своих «безлошадных» имеют виды. Они ждут уже много лет, с детьми ютятся во всяких хибарах и комнатках в коммуналках или вообще на дальних объектах. Если даже «улучшение» дадут своему начальству, то за ним потянется цепочка переселений – улучшений. Выступает прапорщик из Североморской группы:

– Есть предложение: избрать секретарем нашего офицера, которого мы все знаем и у которого уже есть жилье – капитана Лившица! Дел в санчасти не так много, и он мог бы совмещать две должности, пока подберут врача!