Ютланд, брат Придона - Юрий Никитин

– Я могу и сейчас, – сказала она, – могу и позже. Как скажешь.

И ощутила, насколько эти ее слова могут быть приятны ему, мужчина всегда старается быть руководителем, даже в мелочах.

– Дальше узкий и каменистый перевал, – пояснил он. – Лучше пообедать, конечно, здесь.

– Как скажешь, – повторила она и добавила, – тебе виднее.

Он ничего не сказал, но она видела, насколько ему приятно слышать такое, но это же так просто, надо не забыть такими словами почаще пользоваться, он тогда вообще скоро начнет есть из ее рук…

Алац остановился под отвесной скалой, ветер остается на той стороне, здесь тихо и уютно, густой и просто дремучий кустарник теснится поблизости, сухих веток вдоволь. А хорт сразу же вломился в них и понесся, как через сухой камыш, только затихающий треск вдогонку.

Мелизенда спросила с интересом:

– Он у тебя охотничий пес?

– Всякий, – ответил Ютланд.

Он соскочил на землю, снял ее и очень медленно опускал на землю, словно время стало тягучим, как древесная смола, в которой гибнут жуки и бабочки.

Мелизенда держалась за него крепко, и даже когда поставил и разжал руки, еще не отпускала, словно боролась с головокружением, потом тряхнула головой и сказала с принужденным смешком:

– Он у тебя вернется с добычей, да?

– Наверное, – ответил он почему-то хрипловатым голосом. – Или так просто побегает… Щенок.

– Он не похож на щенка…

– У него все наоборот, – ответил он. – Сейчас он серьезный, а когда станет взрослым – будет вести себя, как щенок…

Она не поняла, смеется над ней или говорит серьезно, с трудом отстранилась и сказала подчеркнуто беззаботно:

– Пока соберешь костер, я разомну ноги!

– Хорошо, – сказал он. – Лучше иди вон в ту сторону, там не так дует.

– Ладно, – согласилась она, и только когда сделала несколько шагов, решила, что соглашается с ним чересчур часто, это он так обнаглеет и совсем на голову сядет, но момент упущен, не возвращаться же, ладно, потом найдет способ утвердить свою самостоятельность и полнейшее превосходство.

Хорт вернулся, держа оленя в челюстях. Чтобы тот не волочился по земле, мешая бегу, этот, по словам пастуха, щеночек к ужасу Мелизенды задирал голову, держа тяжелого оленя на весу, а ужасные длинные зубы полностью погрузились в плоть несчастного животного.

Ютланд принял добычу, поспешно отрезал голову и забросил в кусты, чтобы у впечатлительной капризули поскорее сгладился образ убийства, а когда шкуру сдерешь, то и вообще уже ничего общего с живым и скачущим. Не случайно же самые чуткие и трепетные с аппетитом едят мясо того ягненка, с которым только что играли, вплетали ему в кудрявую шерсть цветные ленточки…

Он осторожно опустил длинный прут с нанизанными ломтиками мяса на вбитые в землю рогульки, а сам снял волчовку, на спине такая прореха, будто кто-то разорвал зубами, но он подумал, снова набросил на плечи.

– Ладно, сойдет… Не для защиты от дивов купил! А от холода малость защищает…

Она спросила ехидно:

– Ты же сказал, что артанин?

– Ну да, – ответил он с настороженностью, – и пока не отказываюсь.

– А я слышала, артане сражаются только обнаженными до пояса!

– Правильно думала, – буркнул он. – Но это в ровной степи. Но не глупо ли высоко в горах, где снег и ледники, идти полуголыми?

– Глупо, – согласилась она. – Так вы ж все дураки?

Он сдвинул плечами.

– А кто не дурак?

– Я, – ответила она уверенно.

– Ну-у-у, – протянул он, – конечно…

– А что, – спросила она живо, – не так? Я маленькая, слабенькая, а ты вот какой сильный… а мне служишь!

Он буркнул:

– Это не потому, что ты умнее.

– А почему?

Он пожал плечами.

– Потому что… красивая.

Она вскрикнула ликующе:

– Как-как? Я не расслышала!

– Глухих к обеду дважды не зовут, – огрызнулся он.

Она сказала обидчиво:

– Ну вот… Трудно было сказать еще раз? Это же так приятно слышать! Ну скажи, хоть сквозь зубы, еще разок!

– Не дождешься, – отрезал он.

Она смотрела, как он, отвернувшись, поворачивает прут, чтобы мясо поджарилось с другой стороны, сейчас повернется, и она снова прижмет его рогатиной к стенке, и хотя нет ни стены, ни рогатины, но он как чувствовал и не поворачивался, не давая заглянуть себе в лицо.

– Ладно, – сказала она победно, – следи, чтобы не подгорело, а я пока нарву цветов.

– Ага, – ответил он, не оборачиваясь. – Смотри не наколись, у тебя там кожа нежная.

Она кивнула, а потом, когда в самом деле собирала цветы, напряженно думала, что он хотел сказать и на что именно намекивал, невежда.

Ютланд закончил поджаривать мясо на обоих прутиках, а когда Мелизенда появилась в поле зрения, сказал недовольно:

– Что так долго? Еще чуть и остыло бы…

– Чуть не считается, – прочирикала она беспечно. – Ну ты как?

Он посмотрел на нее с подозрением.

– Что как?

Она сказала досадливо:

– Ну тогда я как?

Он сдвинул плечами.

– А что?

Она сказала в нетерпении:

– Ты смотришь на меня, так?.. Теперь скажи, как я сейчас?..

– Как и была, – ответил он настороженно. – А что?

– По-твоему, я такая же?

– Ну да…

Она сказала, повышая голос:

– И ничего не заметил?

– Н-нет…

Она чуть ли не прошипела, как большая и очень злая змея:

– Посмотри на мою голову, дубина!.. Там венок! Я его сама сплела из цветов, все пальцы исколола!.. Мог бы сказать что-то насчет волшебной принцессы цветов… это я, значит, понял?

Он посмотрел несколько ошалело.

– Принцесса Вантита… а теперь еще и цветов? Ты не лопнешь?

– Что, – спросила она с подозрением, – что не так?

– Ты и шага босиком не ступишь, – сказал он, – а туда же, принцесса цветов…

– Принцессы не ходят босиком, – заявила она.

– Это простые не ходят, – сказал он. – А волшебные еще как.

– Волшебные летают!

– Ну, так взлети, – предложил он.

Она нахмурилась, капризно надула губы.

– Какой ты грубый… Снова все испортил! Как всегда. Почему ты такой, скажи!

Ютланд буркнул:

– Пока ты спала, я уходил ночью и брал уроки этикета. Везде, где только мог.

– И как? – полюбопытствовала она.

– Как видишь, – ответил он. – Сама любезность. Жрать будешь, морда?.. Пока горячее.

Она вздохнула, села и взяла в обе руки прут с прожаренными ломтиками мяса, держа за противоположные кончики. Руки приходилось смешно растопыривать, будто держит копье за противоположные концы, Ютланд подобрал такие «прутики», как он их называет, чтобы мяса уместилось побольше, и она сейчас чувствовала, что держит нечто среднее между дротиком и боевой пикой.