Обыкновенная история в необыкновенной стране - Евгенией Сомов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже к концу первого дня приемное помещение заполнилось тысячью разноцветных шариков, активно снующих по отделению, топча своих соседей в поисках пищи и воды. Я стал вести подсчет, получалось, что почти семьдесят процентов от заложенных яиц превратились в цыплят — это уже близко к норме. Это уже успех!
На следующий день «выздоровел» и Чечин. Он появился на станции в новом кителе, с сияющим лицом и тыкался то в инкубатор, то к механикам. Мое предложение отпраздновать успех он отклонил:
— После приезда «самого». — «Сам» — это секретарь райкома по сельскому хозяйству, которому он, видимо, уже успел похвастаться.
И правда. Через час около станции затормозил зеленый джип, и из него медленно выползло что-то очень полное, одетое в кожаное пальто, со сталинской фуражкой на голове. Чечин выскочил навстречу и в благодарность получил вытянутую руку начальства. Секретарь тут же узнал меня, но руки не подал — партийная этика не позволяла. Важно переходя из одного помещения в другое, он время от времени задавал вопросы Чечину. Поле того как было доложено о семидесятипроцентном выходе цыплят, последовал вопрос: «А почему не все сто?». Чечин несколько опешил, так как получалось, что он что-то недовыполнил.
— Я слежу за порядком и дисциплиной, а за технологию несет ответственность наш зоотехник, — выскользнул директор. Маленькие глазки секретаря обратились ко мне: «Докладывайте!».
Я объяснил, что стопроцентной рождаемости быть не может, природа делает отбор, не позволяя явиться на свет неполноценным существам, кроме того, не все яйца оплодотворены. Лицо начальника стало печально недовольным, ему показалось, что его здесь чему-то учат. Вероятно, вспомнив фразы из недавнего семинара по теории Мичурина — Лысенко, он промолвил:
— Нужно бороться за все сто процентов, — и затем вставил сакраментальную мичуринскую фразу: — Нам нельзя ждать милостей от природы, взять их — наша задача!
Чечин сдвинул брови, как бы запоминая эту великую мудрость, и покачал головой.
Мало ли, много ли, но цыплята пошли и пошли тысячами. Теперь все мы сидели по очереди у телефона и названивали в колхозы, чтобы они срочно присылали забирать цыплят. Великий кругооборот природы действовал: к нам везли яйца, а от нас цыплят. Когда их поступило в районы уже более десяти тысяч, Чечина вызвали в райком для поздравлений как главного организатора развития птицеводства в этом отдаленном районе. И все, казалось бы, шло хорошо, но вот беда: из колхозов посыпались сообщения о массовой гибели цыплят. Мне пришлось туда выезжать, чтобы установить на месте, в чем дело. Но многие колхозы были уже отрезаны от центра паводком, проехать в них можно было только верхом на лошади, преодолевая в брод бурные потоки. Купаться в ледяной воде и затем скакать на лошади совсем мокрым несколько километров — на это можно отважиться только в молодости.
Действительно, в некоторых колхозах погибли все цыплята. Причина была проста: в хозяйствах не было ни помещений, ни топлива для обогрева, ни корма для цыплят. Я был потрясен бедностью этих хозяйств, разоренных непосильными налогами. «У нас дети в избах замерзают!» — жаловался мне один бригадир. В другом хозяйстве нашелся мудрый председатель:
— Мы раздаем цыплят колхозникам из расчета, что половину выживших они оставят себе. У них на печках они выживут.
Когда он повел меня по избам показывать, открылась ужасная картина. В одном домике на печи, рядом с цыплятами, лежат трое детей школьного возраста. В школу они пойти не могут: есть только одна пара валенок, в которых они по очереди бегают в туалет на двор. Прямо в избе, за загородкой, хрюкает поросенок, а в сенях стоит телка. Вонь и грязь кругом. Хозяйка, вдова фронтовика, плачет: околела корова, семья кормится только гнилой картошкой, что осталась в погребе. На мольбы вдовы о помощи председатель огрызается:
— Я же тебе давеча дал четыре килограмма овса — вари кисель!
По дороге председатель рассказал мне, что вчера похоронили старика-колхозника, он жил один на окраине деревни, приболел и слег. Топить в избе было некому, и он просто замерз. Говорить после этого о здоровье цыплят было невозможно.
Метод раздачи цыплят колхозникам мне понравился, так хоть что-то будет спасено. Я и в других колхозах стал давать такие советы. Вернувшись, я предложил Чечину составить и утвердить инструкцию для всех колхозов: в случае больших трудностей с содержанием раздавать цыплят колхозникам. Чечин покачал головой и погрозил мне пальцем.
На следующий день меня позвали к телефону. Говорил все тот же секретарь. Чечин уже донес ему.
— Разбазаривать колхозное добро не позволим!
А еще через неделю я получил выговор из райкома «за самоуправство и разбазаривание колхозной собственности».
— Ты умный человек, — утешал меня Чечин, — а политического чутья в тебе ну нисколько нет!
Что делать с теми яйцами, из которых не проклюнулись цыплята? Таких насчитывалось до десяти процентов. Цыплята в них были живыми, но слабыми и, видимо, недоразвитыми. Если их вынуть, обсушить и хорошо ухаживать, то вскоре они становились на ножки и принимались тоже клевать корм. Но нужно ли таких цыплят выращивать, не создадим ли мы неполноценное, генетически слабое, поголовье птицы в районе? Ведь мы вмешиваемся в естественный отбор. Никто мне на этот вопрос не мог дать ответа, инструкция молчала, молчали и книги. Я позвонил в Кокчетав главному зоотехнику по птице.
— Дело, конечно, это у нас новое. Конечно, яйцо с не проклюнувшимися цыплятами нужно уничтожать: цыплята ведь эти неполноценные.
— А не пришлете ли вы мне письменное указание по этому поводу?
— Сейчас нет времени, но позже пришлю.
— Слова к делу не пришьешь. Когда еще он пришлет? А что мне делать сейчас?
Конечно же, ни Чечин, ни районный отдел сельского хозяйства никаких мне указаний дать не могли. Да и боялись. Но яйца с не проклюнувшимися цыплятами накапливались, уже сотни таких лежали в корзинах и издавали отвратительный запах. Наконец я решился уничтожать эти яйца: ведь пришлет же он мне когда-нибудь свое письменное указание.
Во дворе была вырыта большая яма, выложена камнем, и к отверстию приделана деревянная крышка с замком на цепочке, чтобы лесные звери не добрались. Я дал указание работникам все яйца, оставшиеся в инкубаторе после 22-го дня, сбрасывать в этот могильник.
Первым узнал об этом Чечин и, следуя своему партийному чутью, сразу решил выразить сомнение: «А вдруг это хорошие цыплята будут, а мы их уничтожаем? Это ваше решение».
Дни шли, и как-то все об этом забыли, думали о живых цыплятах. Но однажды птичница сообщила мне, что замок на могильнике сорван. Кому-то понадобилось посмотреть, что у нас в могильнике.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});