Иосиф Сталин – беспощадный созидатель - Борис Соколов

Иосиф Виссарионович в беседе с митрополитами, закончившейся глубокой ночью, похвально отозвался о патриотической позиции церкви, а затем сразу взял быка за рога, поинтересовавшись, какая главная проблема стоит перед церковью. После ожидаемого ответа Сергия, что главное – это вопрос об избрании патриарха, генсек одобрил проведение Архиерейского собора и осведомился о сроках и о том, чем может помочь государство церкви. Сергий заявил, что на созыв Собора потребуется не менее месяца – раньше не собрать епископов, разбросанных по всей стране, в том числе и находящихся в ссылке, и испытывающих трудности передвижения в военное время. Сталин хитро усмехнулся: «А нельзя ли проявить большевистские темпы?» И распорядился задействовать для сбора епископов авиацию и другой транспорт. Карпов заверил, что справятся за 3–4 дня. Открытие Собора сразу же назначили на 8 сентября. Его участники послушно избрали Сергия патриархом Московским и всея Руси, единогласно, продемонстрировав верность большевистской традиции. Из 3 митрополитов, 11 архиепископов и 5 епископов лишь митрополиты Сергий и Алексий были рукоположены в епископы еще до 1917 года. Некоторые из участников прибыли на собор прямо из ссылок. Сергий, кстати, был одним из двух участников Собора, успевших в 1922–1923 годах побывать в обновленческой ереси, что укрепляло его благонадежность в глазах властей. Собор принял обращение к правительству, где благодарил лично Сталина за «сочувственное отношение» к нуждам церкви и обещал, что служители церкви будут еще активнее участвовать «в общенародном подвиге за спасение Родины».

Сергий посетовал, что не хватает кадров, и попросил разрешить открыть епархиальные курсы для подготовки священнослужителей. Сталин же мелочиться не стал и сразу же предложил подумать о семинариях и духовных академиях. Он также разрешил издание журнала патриархии, а также попросил митрополита Сергия подготовить список священников, находящихся в заключении или ссылке, чтобы рассмотреть вопрос об их освобождении. Местоблюститель также подчеркнул необходимость открыть в епархиях свечные заводики. Сталин уважил и эту просьбу, а также обещал помочь высшим церковным иерархам транспортом и продуктами и отдал патриархии здание бывшего германского посольства в Москве, в Чистом переулке.

За все эти блага и милости, за саму возможность окормлять верующих пришлось платить дорогую цену. Сталин сообщил будущему патриарху Сергию (с его кандидатурой уже определились), что решено создать Совет по делам Русской православной церкви (в дальнейшем – Совет по делам религий) во главе с Карповым – для связи между РПЦ и правительством. В присутствии митрополитов Сталин фарисейски промолвил, обращаясь к Карпову: «Помните, вы не обер-прокурор Синода и своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность Церкви». На практике же Совет осуществлял полный контроль над деятельностью РПЦ и, в частности, цензуру всех ее изданий. Возглавляли Совет, начиная с Карпова, кадровые офицеры КГБ. Сергий и его преемник патриарх Алексий испрашивали разрешения у Карпова на все церковные мероприятия. Совет, а не патриарх, готовил и устав РПЦ. В правительстве же Совет по делам РПЦ теснее всего был связан с КГБ. Без одобрения последнего не мог быть рукоположен ни один епископ. Церковь была густо насыщена агентурой. Все иерархи после своих заграничных поездок в обязательном порядке писали подробный отчет для КГБ. И о настроениях прихожан священники информировали своих комитетских кураторов. Как отмечает канадский историк Русской православной церкви Дмитрий Поспеловский, «Церковь отдавалась непосредственно в руки НКВД – МГБ – КГБ, на произвол наследнику Тучкова» (Евгений Тучков был предшественником Карпова на посту начальника отделения Секретно-Политического отдела ОГПУ – НКВД, курировавшего РПЦ).

Восстановленная патриархия, разумеется, и думать не могла протестовать против сталинских репрессий. Она стала послушным инструментом государственной политики. Сталин рассчитывал использовать РПЦ прежде всего в международных делах, в надежде, что она объединит вокруг себя другие православные церкви и тем самым поможет укреплению советского влияния на Балканах. Кроме того, он надеялся с помощью православия бороться с влиянием Ватикана. Однако когда к 1948 году стало ясно, что местные православные церкви в Болгарии и Румынии находятся под полным контролем местных коммунистических правительств, а в Греции коммунисты проиграли гражданскую войну, интерес Сталина к Русской православной церкви упал. К тому же выяснилось, что соревноваться с Ватиканом она не может, и практически никто в мире не верит в ее независимость от Советского государства. С 1949 года возобновилась антирелигиозная кампания в печати, а статус Совета по делам РПЦ был понижен. Регистрация церковных общин была передана местным властям и изъята из ведения Совета. Но до смерти Сталина массовые гонения на православную церковь не возобновлялись.

Послевоенные годы: в поисках преемника

После победы в войне стареющего Сталина, приближавшегося к своему 70-летию, все больше стал занимать вопрос, кто наследует его власть. Он помнил, какая драка развернулась у постели умирающего Ленина и в первые годы после его смерти. То, что партию и страну возглавит Сталин, при жизни Ленина мало кто ожидал. В идеале, чтобы избежать новых схваток за власть, опасных для стабильности режима, надо было бы официально назначить преемника при жизни. Но тут тоже была опасность. А ну как преемник окажется нетерпеливым и захочет ускорить собственное царствование, приблизив кончину «вождя всех народов». И, кроме того, где гарантия, что преемник будет твердо проводить сталинскую линию и сохранять империю, а не превратится в оппортуниста. К тому же наследник должен был быть сравнительно молодым, чтобы процарствовать достаточно долго и успеть внести свою лепту в историю построения социализма и коммунизма, а затем, в свою очередь, обеспечить преемственность курса.

Долгий и драматичный процесс выбора преемника начался осенью 1945 года. В октябре Сталин неожиданно ушел в длительный отпуск – вплоть до середины декабря, мотивируя это тем, что совсем не отдыхал в военные годы. Вероятно, на Иосифа Виссарионовича большое впечатление произвел фильм Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», где болезнь царя служит для выявления подлинного лица «реакционного боярства». Сталину интересно было узнать, кого именно прочат ему в преемники на Западе и кого из возможных кандидатов считают для себя наиболее опасным.

Действительно, после того, как Сталин надолго пропал из Москвы, в мировой прессе стали циркулировать слухи о его болезни и даже смерти и стал серьезно обсуждаться вопрос о возможных преемниках. На хозяйстве в Политбюро Иосиф Виссарионович оставил четверку из Молотова, Маленкова, Берии и Микояна. Именно в таком порядке убывал их рейтинг. Молотов был старшим, далее следовал заместитель Сталина Маленков, затем – Берия, еще остававшийся наркомом внутренних дел и уже возглавивший атомный проект, а замыкал список Микоян, нарком внешней торговли, курировавший гражданские отрасли народного хозяйства. Когда Сталин обращался не к Молотову, а к остальным членам правящей четверки, то на первом месте в шифрограммах ставил Маленкова, за ним Берию, а в конце – Микояна. В это же время происходили вооруженные выступления в иранском Азербайджане. Телеграммы о положении здесь глава Компартии Азербайджана Багиров и командующий Закавказским военным округом генерал Масленников адресовали Молотову, Маленкову и Берии, Микоян же в число адресатов вообще не входил.

Сталину в Сочи регулярно доставляли подготовленные Секретным отделом ТАСС под грифом «совершенно секретно» сводки иностранной прессы, посвященные слухам о возможной болезни советского лидера и его предполагаемых преемниках. Так, 9 октября, по информации из Рима, «ряд итальянских газет опубликовал под кричащими заголовками сообщения о «тяжелой болезни» генералиссимуса Сталина… «Сталин тяжело болен»… «Сталину осталось несколько месяцев жизни»…» Иосиф Виссарионович собирался жить долго и с интересом читал сообщение лондонского корреспондента французской «Пари пресс» от 10 октября: «Известие об отъезде маршала Сталина из Москвы на отдых истолковывается здесь как подтверждение слухов о его болезни. В Потсдаме прошел слух, что он болен грудной жабой и предполагает отправиться на Кавказ. Вопрос о его преемнике выдвигает важную проблему… Не указывается, кто будет исполнять его обязанности во время отпуска. Но еще во время Лондонской конференции утверждали, что Молотов, Жданов и Берия обнаруживают больше прямолинейности, чем Сталин…»

Американская «Чикаго трибюн» 11 октября, со ссылкой на дипломатические круги в Лондоне, утверждала, что «в Москве происходит ожесточенная закулисная борьба за власть между маршалом Жуковым и министром иностранных дел Молотовым, которые пытаются занять диктаторское место Сталина… Московское радио объявило, что Сталин выехал из Кремля для «короткого отпуска». Это первый отпуск Сталина со времени начала войны с Германией и первый отпуск, который он когда-либо брал». В действительности Сталин отдыхал достаточно часто, и это не было большим секретом в советских партийных и правительственных кругах. Но впервые об отпуске Сталина публично объявило советское радио. Данное обстоятельство и породило переполох на Западе. Несомненно, такое объявление могло быть сделано только по распоряжению самого Сталина. Значит, Сталин этот переполох прогнозировал и рассчитывал использовать его в своих интересах. Очевидно, к тому времени он уже подозревал Молотова в излишней уступчивости западным союзникам, даже в готовности угодить им и, чтобы проверить свои подозрения, хотел оставить на пару месяцев Молотова как бы во главе государства (хотя важнейшие вопросы и в этот период без Сталина не решались). Это была хорошая возможность проверить, годится ли Вячеслав Михайлович на роль преемника. А заодно и спровоцировать его на действия в продолжение «либеральной» линии в отношении Запада и получить на своего заместителя по Совнаркому предметный компромат.