Царствование императора Николая II - Сергей Сергеевич Ольденбург

принцип ежегодного увеличения кредитов по народному образованию на 20 миллионов (10 миллионов на постройки новых школ, 10 миллионов на их содержание). Учительских семинарий, готовивших преподавателей в народные школы, в 1912 г. было уже 122, с 20 000 учащихся.

В деле народного образования государственная власть, отрешившись от опасений политического характера, оказала широкий «кредит» интеллигентским кругам; сохраняя некоторый надзор, стремясь не допускать открытой революционной пропаганды в школах, правительство в то же время широко шло навстречу почину Гос. думы, земств и городов в деле осуществления всеобщего обучения.[198]

На Рождество 1913 г. в С.-Петербурге открылся первый всероссийский учительский съезд. Оппозиционные газеты пророчили в один голос, что съезд этот будет запрещен, что его закроют на первых же шагах. Народные учителя считались с давних пор элементом неблагонадежным. Левые круги недоумевали, каким образом при министре просвещения Кассо и министре внутренних дел Маклакове допускаются такие «скопища».

Число участников съезда достигло семи тысяч человек. Они заседали в Народном доме, самом большом театральном зале Петербурга. «На святках Петербург был изумлен невиданной и внушительной картиной: подлинная живая провинция нахлынула в столицу», – писал «Вестник Европы». «Значит, не апатична и не мертвенна провинция, если с такой отзывчивостью двинулись на съезд учителя… Становится, наконец, и Россия на эту единственно верную, единственно надежную дорогу культурного укрепления страны», – добавлял либеральный журнал, напоминая известные слова о германском школьном учителе, победившем в 1870 г.

Съезд заседал десять дней; он разделился на секции; были прочитаны сотни докладов по самым разнообразными вопросам, связанным с педагогической деятельностью. Вынесено было около двухсот резолюций. Руководители съезда старались тщательно избегать политики, опасаясь закрытия. Но учительская масса, к удивлению столичной печати, сама не проявила никакой склонности к политическим выступлениям. Неуместной оказалась брошюра В. Пуришкевича «Школьная подготовка второй русской революции». К.-д. «Речь» почти с разочарованием замечала: «Вместо закрытия съезда к нему проявили внимание, участие и терпимость», и добавляла: «Уж лучше бы вместо двухсот резолюций – десять самых главных и внушительных…»

Официальная газета «Россия» (5.I.1914) так оценивала съезд: «Кружковщина напрягала все усилия. В основной своей массе народные учителя пошли не за ней, а своей дорогой… Русская жизнь осложняется, требования к школе повышаются, видоизменяются и требования к учителям. Но во всяком случае, это не та дорога, на которую изо всех сил тащат народного учителя деятели кружковщины».

Одна только отрицательная черта обнаружилась на съезде: рост культурного сепаратизма среди не-русских народностей. В секции, обсуждавшей вопросы национальных школ, раздавались резкие протесты против обрусительной политики, причем учителя – «украинцы», татары, поляки и т. д. – вообще возражали против обязательности преподавания русского языка и русской литературы. На эту сторону съезда обратили особое внимание как недоброжелатели съезда справа, так и левые, недовольные «отсутствием политики» в остальных секциях. «Эти настроения, – писала Е. Кускова в «Современном Мире», – дают основания ждать всяких случайностей во время великих народных переживании и потрясений».

Петербургский съезд был поучительным опытом. Конечно, в учительской массе преобладали социалистические воззрения. Но реальная работа в рамках существующего строя была возможной; она становилась все более разнообразной и живой. На выборах учителя голосовали бы за партию левых к.-д.; в деловой работе они готовы были идти рука об руку с Н. А. Маклаковым и Л. А. Кассо. В заключительном заседании съезда, как естественное окончание его работ, была послана приветственная телеграмма государю. За самыми малыми исключениями, эта теоретически левая масса оказывалась гораздо менее активно оппозиционной, чем думские прогрессисты, московские промышленники или группа А. И. Гучкова, считавшиеся неизмеримо «правее».

Оплата народных учителей была скромной; они получали меньше, чем рабочие некоторых отраслей промышленности. Однако возникшая в 1909 г. в Москве по частному почину (графини В. Н. Бобринской) организация учительских экскурсий за границу за несколько лет дала возможность многим тысячам русских народных учителей[199] посетить за самую скромную плату Германию, Альпы, Италию, Францию и т. д. (Наибольшим успехом среди учителей пользовался «итальянский маршрут».) Русская власть содействовала этим экскурсиям, освобождая от паспортных сборов и предоставляя льготный проезд по железным дорогам.

В январе 1914 г. русское земство праздновало свой пятидесятилетний юбилей. Императорское правительство, несмотря на постоянное фрондирование земцев, приняло самое близкое участие в этом чествовании. Этим оно хотело подчеркнуть, что ценит полезную деятельность местных людей, проявлявшуюся в улучшении условий хозяйственной жизни, в прекрасной постановке медицинской помощи, в развитии школьной сети и в сооружении дорог.

Земские торжества начались 7 января панихидой по императору Александру II, отслуженной в Петропавловском соборе, и молебном, совершенном в Казанском соборе. Восьмого января, в годовщину распубликования Положения о губернских и уездных земских учреждениях, государю в Зимнем дворце представлялись земские деятели, съехавшиеся со всех концов России. Председатель Московской губернской земской управы обратился к государю со следующими словами: «Низко кланяемся Вам, Государь, просим принять нашу русскую хлеб-соль и соизволить на приношение Наследнику Цесаревичу, надежде верноподданной России, скромного дара, отражающего поприща земской работы». Поднесен был при этом «хуторок в виде образцовой деревни», сделанный кустарями московского земства.

Государь, поблагодарив земцев, так закончил свое обращение к ним: «Я выражаю твердую уверенность, что всякая земская работа в тесном единении с Моим правительством будет проникнута и воодушевлена безграничною заботою о бесчисленных местных нуждах населения и о его благе. Разумное удовлетворение местных нужд является главным залогом развития и подъема благосостояния всего государства. Духовному взору Моему ясно представляется спокойная, здоровая и сильная Россия, верная своим историческим заветам, счастливая любовью своих благодарных сынов и гордая беззаветной преданностью их Нашему Престолу».

Девятого января министром внутренних дел Н. А. Маклаковым устроен был раут, на котором присутствовали многочисленные земские деятели, не исключая и самых либеральных. 10 января государь присутствовал на рауте в дворянском собрании. В память юбилея был высочайше установлен особый нагрудный знак.

Фрондируя на местах против губернаторов в угоду левым кругам, вынося порою постановления, явно неприемлемые для власти, те же земцы проявляли в столице нередко и настоящее государственное понимание и готовность работать в положительном деле рука об руку с консервативными министрами. Лучшим тому доказательством была, например, работа земцев в созываемом периодически Совете по делам местного хозяйства, в котором со времен П. А. Столыпина рассматривались земцами и чинами министерства внутренних дел подготовлявшиеся соответственными ведомствами законопроекты, касавшиеся важнейших сторон местной жизни. Празднование земского юбилея, подобно учительскому съезду, тоже было чрезвычайно характерно в этом отношении.

Хозяйственная самодеятельность широких народных масс выразилась в беспримерно быстром развитии кооперации. До 1897 г. в России было всего около сотни потребительских обществ с небольшим числом участников и несколько сот мелких ссудосберегательных товариществ. В 1897 г. был издан нормальный устав потребительных обществ; для их открытия было достаточно разрешения местных властей. В том же году были основаны первые кредитные товарищества при содействии государства или земства.

Уже к 1904 г.