Первопонятия. Ключи к культурному коду - Михаил Наумович Эпштейн

всего «хорошего» в его отличии от «плохого» («Что такое хорошо и что такого плохо?» Владимира Маяковского, «Письмо ко всем детям по одному очень важному вопросу» Юлиана Тувима).

Таков, очевидно, принцип развития не только отдельного человека, но и всего человечества. В своем зарождении – в Древнем Египте, у пифагорейцев – этика и эстетика неразрывно связаны с гигиеной, правилами содержания души и тела в чистоте. Самоочищение – основа всех религиозных культов и становящейся из них мирской культуры. Обряд омовения занимает центральное место в монотеистических религиях (бар-мицва, крещение, омовение перед намазом). Крещение, то есть погружение человека в священную реку или купель, смывающее с него греховную нечисть, – главное таинство христианства. На Цейлоне углубленное созерцание воды считается уже достаточным для очищения. А путешествующим мусульманам, оказавшимся вдали от водных источников, вменяется в обязанность очищать себя слоем песка или земли. Субстанция обряда меняется, но функция остается неизменной[412].

Биологические предпосылки культа и культуры – общая проблема естественных и гуманитарных дисциплин. «Существует ли природное основание у религии, покоящееся на великом и всеобщем жизненном процессе, который произвел на свет человечество и все еще держит его в подчинении…?»[413] – этот вопрос на разные лады повторяют многие антропологи, историки религии и цивилизации. И здесь нельзя не обратить внимание на одно свойство живых существ – инстинкт самоочищения, который в своем поступательном развитии обладает потенцией созидать культ и культуру.

Самоочищение: от мухи до человека

Если присмотреться к тому, что делает муха, когда она ничего не делает, то можно увидеть, что она умывается всухую, обтирая лапками головку и прочие части тела. Обычно мухи ассоциируются с нечистотой, но фактически едва ли не бо́льшую часть времени эти «неряхи» заняты кропотливой личной гигиеной. Энтомологи признают невероятную чистоплотность мух и считают их морфологически чуть ли не самыми совершенными среди насекомых. Поползав немного по столу, они начинают долго сучить лапками, очищаясь от грязи, налипшей с клеенки. Не только они для нас источник заразы, но и мы для них; притом они уделяют гигиене гораздо больше внимания и времени, чем люди.

И собаки, и кошки – это гигиенические машины, которые работают всеми рычагами своего тела, чтобы удалить мельчайшие пылинки с самых удаленных его частей. Языком они смачивают лапы, чтобы подвергнуть свою шкурку влажной уборке, затем облизывают эту пыль, пуская ее в расход по пищеварительному тракту, и снова протирают, и снова облизывают. В общем, если взять некую непрерывную нить жизни, ее основу, на которую наслаиваются все другие занятия, – то эта основа есть умывание, облизывание, вычесывание… Можно сказать, что жить для этих существ означает чистить себя.

Человек уделяет физиологической чистоте несравненно меньше времени. Презренные насекомые, вроде мух, на самом деле аристократы природы, в сравнении с которыми разумные существа – неряхи и растрепы. Но зато сколько сил и времени уходит на другое: на познание и творчество, на переделку природы! Стоит задуматься: что в жизни человека соответствует тому грандиозному месту, какое занимает самоочищение в жизни животных? Очевидно, строитель цивилизации потому освободился от необходимости постоянно подвергать себя омовению, что нашел иные способы защиты от окружающей среды: во-первых, одежду, во-вторых, жилище, в-третьих, городскую или сельскую среду обитания, и т. д. Человек ограждает себя от хаоса множеством культурных слоев, а те частицы грязи, которая все-таки проникают через их толщу, уничтожает уже обычным гигиеническим способом. Но в принципе свою потребность в чистоте человек стал исполнять, так сказать, «превентивно». Не есть ли все то, что принято называть культурой, – лишь гигантский заслон человека от мусора, беспорядка окружающей среды, то есть иначе реализованная потребность приводить себя в порядок?

Разумеется, можно спорить, имеются ли вообще инстинктивные, врожденные мотивации у культуры. Но такая антропологическая ориентация лежит на одном из главных путей современной науки. Так, «антропный принцип» широко обсуждается в физике, которая склонна объяснять законы природы и физические константы (такие как скорость света или постоянная Планка) их необходимостью для появления человека во вселенной. При малейшем изменении констант феномен человека просто не мог бы иметь места, в космосе не было бы условий для его зарождения и выживания как биологического существа. Если уж антропный принцип применим к изучению неживой природы, то тем более поведение животных может рассматриваться как совокупность условий, делающих возможными появление человека как культурного существа. Если допустить, что культура заложена уже в природе как саморазвитие некоего инстинкта, удовлетворение которого постепенно выводит человека за ее предел, то не есть ли самоочищение именно та мотивация, которая вернее всего способна работать на созидание культуры, точнее, самозарождение ее из природы.

Груминг среди других инстинктов

В прошлом культуросозидательная роль часто приписывалась половому инстинкту (теория либидо и сублимации) или чувству голода (немецкая пословица «Человек есть то, что он ест», теоретически переосмысленная Л. Фейербахом[414], и соответствующие учения экономического материализма). Невозможно отрицать огромную роль этих врожденных мотиваций в становлении сложнейших форм и ритуалов культурного поведения. Следует заметить, однако, что по своей энергетической сути это «консервативные» мотивации, которые либо пополняют утраченное (питание), либо разряжают накопленное (совокупление), то есть восстанавливают утраченный баланс организма с неживой и живой средой. В акте утоления пищевого или полового голода организм как бы встраивается в среду, образует с ней одно целое, наполняет себя извне или размножает себя вовне. Еда и совокупление выражают существенную неполноту человека и ставят его в зависимость от внешнего мира. Он должен постоянно наполняться внешним и переливаться во внешнее, чтобы поддерживать свое бытие и производить потомство.

Акт самоочищения, напротив, есть порожденное самой природой преодоление природы, самоосвобождение материального существа из пут материи, способ достижения индивидуации, обособления. Очищая себя, человек принадлежит уже не внешней среде, которая «липнет» к нему и затягивает в себя, а чему-то иному, для чего он и извлекает себя из навязчивого вещества.

Экономические и сексуальные теории культуры на самом деле быстро разоблачают себя как теории отрицания культуры, что практически обнаруживается в социальных и сексуальных «революциях», резко нигилистических по отношению к культуре и, при последовательном проведении, способных разрушить ее. Инстинкт самоочищения, напротив, направлен на отделение организма от среды и повышение его упорядоченности (чистоты) по сравнению со средой.

Самоочищение возможно даже при отсутствии грязи – это процесс самодовлеющий, чувственно самоценный. Показательно, что животные, как правило, уделяют гигиене больше времени, когда находятся в стрессе, испытывают тревогу. Ф. Хантингфорд предполагает, что чистка каким-то образом связана с мутациями организма или с другими отклонениями от поведенческой нормы животных. Так, у мышей, приведенных