Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий (СИ) - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Как Вы умудряетесь за всем успевать, доктор? – высказал ему своё удивление, - ведь, у Вас не три пары глаз!
- У себя в Полтавской губернии, Ваше Величество, - пояснил тот, - я заведовал земским родильным домом и за год, «содействовал» рождению от пяти до шести тысяч ваших поданных… Так что, дивизионный госпиталь, для меня сущий пустяк!
- А, вон оно как…, - понимающе киваю и спрашиваю, - давно на фронте?
- С прошлой осени, почитай.
Ну, тогда ещё более понятно - кроме «роддома» и боевого опыта, уже немерено.
- Случаи мздоимства среди ваших подчинённых бывают? – спрашиваю и, видя недоумение, рассказываю про общение с ранеными санитарного транспорта, встреченного по дороге сюда.
- У меня таких случаев нет, Государь! – сгоряча было - но подумав, уточнил, - больше нет…
- Тогда для Вас поручение от самого Императора и Верховного Главнокомандующего: как только настанет малейшая передышка, составить инструкцию по организации полевых медицинских учреждений – от ротного уровня, до дивизионного…Много «буков» не надо – только изложить саму суть. Справитесь?
- Справлюсь, Ваше Императорское Величество! – твёрдо пообещал экс-акушер.
- Напишите и пошлёте прямо в Ставку – мне лично, - на прощанье грожу ему пальцем, - не забудьте, доктор!
- Как можно, Ваше…!
Уже было ушёл, но опять «осенило» и я вернулся:
- Ближе к зиме, в Ставке организуем съезд полевых врачей по обмену опытом и выработке надлежащих документов, обязательных для всех. Вы – будете на этом съезде председательствующем…
Испытывающее смотрю ему в глаза:
- Это очень важно, доктор!
- Хорошо, Ваше Величество.
Изредка «мелькал» - появится и вновь исчезнет, с транспортами раненых с передовой другой дивизионный медик - зауряд-врач Файн. Его я запомнил по мемуарам Свечина.
Тоже, довольно интересный тип!
Подобно бомжу-немцу из фильма Бодрова «Брат» - целью жизни которого, было опровержение пословицы «что русскому хорошо - то немцу смерть», этот еврей-«младший врач», по ходу, решил опровергнуть обвинение всех евреев в трусости – весьма расхожее мнение среди хроноаборигенов.
Зауряд-врач Файн, недоучившийся студент Московского университета, во время боя бросал все свои дела, сбегал из перевязочного пункта в самые стрелковые цепи, лез под колючую проволоку, снимал с неё и выносил раненых из самого пекла – подобно простому санитару из нижних чинов.
Однако всё равно, антисемитизм в русской армии был очень силён – особенно среди офицеров и, бывали случаи просто вопиющие: евреев-солдат насильно заставляли сдаваться немцам в плен…
***
Среди раненых встретил своего знакомого стрелка из батальона капитана… Ээээ, теперь уже – из полка подполковника Чернышенко:
- Ну что, солдат? Сегодня видел в кого стрелял?
- Так точно Ваше Императорское Величество… Видел… Сегодня, хорошо видел… Мать, их…
У солдата было раздроблено осколком левое предплечье и, он ждал очереди на ампутацию.
- …Как не видеть: из-за холмика появляются сначала головы, потом тулово. И, тогда мы их, как… Ох, мать твою… Сколько ж, мы их там «наваляли»…Боже ж, ты мой! Ох, твою ж, мать…
- В этот раз попал в кого-нибудь?
- Как не попасть – если, даже в рожу его видно?! Ох, попроси доктора, милостивец, чтоб руку не отрезал! Ох… Болит то, как… Боженька ты ж, мой… Куда ж я без руки, то?!
- Извини, солдат – над докторами и смертью я не властен… Спасибо тебе за всё, солдат!
Жестока же ты, война!
Между делом познакомился с двумя полковыми батюшками.
Один из них – бывший полковой священник недавно расформированного «паркетного» 7-го Финляндского полка, постоянно вертелся под ногами – «информирую» меня об всех замеченным им упущениях, хваля одних офицеров, ругая других…
В конце концов, мне это надоело и, я послал его на куй.
С другим, я познакомился на местном кладбище – сельском погосте: вместе с местным протоиреем и недавно созданной «похоронной командой», он отпевал и хоронил умерших раненых.
Увидев меня, полковой батюшка, воспользовавшись небольшим «перерывам», подошёл и обратился ко мне с довольно-таки корявой и несколько пугающей речью, в которой убеждал – как важно для воина знать, что в «надлежащий» момент его отпоют и, зароют не абы как – а именно по обряду религии.
Сей полковой священник, производил впечатление слегка тронутого, но надо признать – «похоронное дело» у него, поставлено весьма и весьма солидно!
***
После лёгкого полуденного завтрака со своими свитскими и бывшими штабными офицерами 2-ой Финляндской дивизии, поговорил по телефону со Свечиным, посидел над картой, проанализировал донесения и ситуацию и, глубоко задумался. Вчера, от усталости и не высыпания ничего не соображал, а сейчас… Действительно, или читанные мною в своё время мемуары Свечины были сильно не точны – или, что-то изменилось кардинальным образом!
Что мы имеем в плюсах? Немецкое командование сильно дезориентировано нашим отступлением, противостоящие нам его войска находятся в непрерывном – выматывающем их, движении по местности – с которой неудобно атаковать и, на которой ещё труднее обороняться - в случае нашей внезапной контратаки.
Тактически немцы, ещё до собственного наступления, сидели головой в «мешке» - образуемому петлёй реки Вилии… Наступая, они влезут туда с ногами и, неожиданно ударив двумя полками на село Гени - мы завяжем этот «мешок» наглухо!
Минусы… Не знаю каким образом, но «кот» - которого мы решили поиметь в этом «мешке», оказался чересчур велик, зубаст и клыкаст. По моим расчётам, в ловушку должна была попасть одна кавалерийская дивизия да пару пехотных полков ландвера (при очень большой удаче!), а сейчас их там…
Звоню Свечину:
- Какие новости, господин генерал?
Конечно, не двадцать первый век – далеко не он и, качество телефонной связи, ещё то… Даже, в Ставке. Здесь же – ваще, но понять при желании можно.
- Немцы, непрерывно атакуют пехотой позиции Первого стрелкового полка, господин полковник, - для секретности, было запрещено называть меня, особенно – по телефоны «Его Величеством», - пока отбиваемся, с большим уроном для неприятеля.
- Артиллерия противника?
- Буквально только что, неприятелем была введена в действие ещё одна тяжёлая гаубичная батарея и замечены два змейковых аэростата германцев – корректирующие огонь, поэтому
