Гроза над Миром - Венедикт Ли

«Ну, что же вы… Жалеете меня? Нужно мне ваше сочувствие, дураки! Почему в жизни мне только такие попадаются?… Отец, ты говорил: мне пора замуж, и я перестану беситься, но как же, когда все такие пустые кругом…»

Глаза застил туман, в ушах зазвучал гремящий шелест. Страшным усилием Тина подняла взгляд. Струящаяся мгла раскололась, открыв сверкающую крылатую фигуру. Она росла, приближалась. Крылья взметнулись над ней, закрыли небо, укрыли Тину.

– Я за тобой, Тина.

«Иду».

Она пришла в себя на больничной койке. Над ней склонилась сиделка.

– Выпей это! Станет лучше.

Тина послушно проглотила что-то пакостное на вкус, но скоро к ней, в самом деле, начали возвращаться силы.

– Можешь встать?

– Попробую. Кажется, да.

Сиделка, молодая женщина с темными глазами, дала ей такой же бледно-салатный халат, как у нее самой.

– Идем. Обопрись на меня.

Она повела Тину в палату, где лежали пострадавшие от бомбежек. Тину тоже принимали за медсестру. И она бестрепетно сделала обход вместе со своей провожатой, так же как она, с улыбкой подбадривая, утешая. Она не смела задать себе вопрос: смогла бы сама продолжать жить, лишившись, скажем, обеих ног? Когда за ними затворилась дверь, Тина схватилась за плечо спутницы, чтобы не упасть. «Нельзя поддаваться! Они проводят психологическую обработку, чтоб вызвать у меня комплекс вины».

В палате, которую они только что покинули, лежали раненые дети. Примерно от семи до пятнадцати лет.

– Вам бы еще отдохнуть… Прежде чем предстанете перед Хозяйкой.

– Пошли, – прохрипела Тина.

– А мне нравится, как ты держишься. Даже не ахнула. Посмотрим, какая ты будешь под правдоискателем.

Взгляд карих глаз Хозяйки было трудно выдержать. «По правде, я должна сейчас кричать от ужаса. Перед тем неведомым, что приоткрылось мне. Перед тем, что меня ждет. Никто не знает в точности, что такое «правдоискатель», но допрос с его применением человек не выдерживает».

– Делайте со мной, что хотите… Но пытки и публичные казни – признак слабости. Уверена, вы понимаете: плохи ваши дела. Оттого и яритесь.

– Дела неважные. И не поправятся, хоть на куски тебя рви. Отправляйся к отцу, а? Выступишь миротворцем – почему папашке любимую дочь не послушать?

Тяжелый взор Хозяйки давил, Тина вжималась в кресло.

– Я… не обещаю, что он прислушается ко мне. Не знаю, что вам сказать. Кто я, а кто он?

– Ладно. Тогда…

Тина послушно взяла из руки Хозяйки бокал и на поверхности густой маслянистой жидкости увидела свое колеблющееся отражение.

«Она не сильно торопит. Дает шанс?»

– Выбирай, Тина. Умереть сейчас или… я покажу тебе кое-что.

Соседняя комната тонула в полумраке, но Тина разглядела экраны, блеск приборов. Хозяйка уселась в черное кожаное кресло и в слабом молочном свете стенной панели сама стала черным призраком.

– Сними одежду, Тина. Полностью. И забирайся на стол, садись на пятки, смотри на меня.

Обшитые мягким бархатом захваты сомкнулись на теле. С потолка опустилось странное, напоминающее перископ, устройство и, повинуясь голосу Хозяйки, Тина взглянула в окуляры. Ослепленная ярким светом, хотела отпрянуть, но на голову опустился, фиксируя, металлический обруч. В глазах полыхали зарницы, потом изображение успокоилось и стало неярким, но очень сложным узором, от разглядывания которого кружилась голова.

– Тина! Это – правдоискатель. На все вопросы говоришь: да, нет, не знаю. Наказываю только за нежелание отвечать.

Тело Тины вдруг сотрясла судорога.

– Не бойся, ампераж неопасный. Повторяю.

Снова удар тока.

– Все, Тина. Больше не буду, если ты меня не спровоцируешь.

Ни боли, ни мук, одно недоумение. И любопытство. Тина скоро запуталась в сложной системе допроса и терялась в догадках, зачем Хозяйке вся эта чушь?

– Ты любишь мороженое?..

– С десяти лет ты стала видеть нескромные сны?…

– Когда тропинка раздваивается, ты чаще выбираешь дорогу влево?..

– …

– Теперь погоняем тебя на Роршахе. Скажи-ка, что напоминают тебе эти абстракции?

– Человечек. Бабочка. Дома… Триумфальная арка. А это – сердце.

– Архитектура и внутренние органы – повышенный уровень тревожности. Никто не знает, какая здесь связь, но это всегда так…

Когда нелепый ритуал закончился, Тина спросила:

– А раздевать меня зачем было?

– Чтоб ты чувствовала себя неуверенно. Так мне легче с тобой работать.

– Теперь вы предложите измену, какой-нибудь шантаж устроите. Не поддамся, не надейтесь.

– Наивная моя, я не стану тебя ни к чему принуждать. Смотри! Этот сложный, объемный узор на экране – структура твоей личности. У тебя довольно богатый внутренний мир, не ожидала. Теперь я на девяносто девять и девять в периоде уверена, как поступишь ты в тех или иных обстоятельствах. И совсем не нужно тебя шантажировать. Ты для меня, что стеклышко на ладони – маленькая и прозрачная.

– Дайте ваш яд, – потребовала Тина. – Или я все равно с собой что-нибудь сделаю.

– Конечно, – подхватила Хозяйка, – кушай на здоровье. Смерть быстрая и легкая. Я ведь не злодейка, не думай – я очень гуманная.

Она держала руку на пульсе Тины, пока та не обмякла в кресле. Потом вызвала фотографа и личного секретаря.

Приказала:

– Положите ее на стол. И сделайте снимки в выразительных ракурсах. Этот милый рыжик прекрасно смотрится на цветном фото – хороший подарок президенту Солтигу…

Подождала, пока фотограф отщелкает кадры, кивнула:

– Достаточно. Отправить с дипломатической почтой.

Обернулась к секретарю, который с равнодушной миной стоял рядом.

– По радио и каналам видео передать сообщение: «В результате успешной спецоперации освобожден из многолетнего плена в Эгваль координатор Тира Натаниэль Гариг. Вчера он вернулся к исполнению своих обязанностей. Антинародный режим лжедемократов и соглашателей в Тире – ликвидирован».

Тревога. Тревога. Тревога. Вой сирены в утреннем тумане, противоперегрузочный костюм, плотно облегающий тело, кар мчится к эстакаде, металлические поручни под ладонями. Скорее, скорее… Тесная кабина, в ней пилот занимает положение лицом к небу. Тонкий писк в наушниках: внимание, стартовый отсчет… Подъем!

Рев двигателя проникает отовсюду, наваливается тяжестью на грудь. Дышать надо особым способом: никогда не делая выдох до конца. Все это время пилот ощущает, как гигантская праща выбрасывает его в небо. Легкие толчки – это отделяются отработавшие пороховые ускорители. Серый свод неба быстро падает сверху и расплывается туманом вокруг. Солнечный свет, и небесная синь. Ти-та-ту… – назойливый сигнал в наушниках: радионаводка выключилась, пилоту взять управление на себя.