Предания о самураях - Джеймс С. Бенневиль

В шестом месяце того же года Норизанэ отправился в храм Тёдзюдзи. Усевшись перед изваянием Мотиудзи, установленным там, он начал возносить молитву за молитвой. Пока он кланялся, бдительные рото зоркими своими глазами заметили блеск стали. Бросившись вперед, они перехватили руку одного из Сицудзи. Затем его приволокли в палаты настоятеля монастыря. Осмотром было установлено, что его попытка харакири не увенчалась успехом. Норизанэ смиренно принял упрек Небес. Из Киото пришло назначение представителя рода Уэсуги в лице Норизанэ на должность канрё Тококу, или Восточных провинций. Норизанэ от такой чести отказался. Этот пост достался его брату Киёкате, получившему поддержку со стороны Уэсуги Норитомо. В одиннадцатом месяце (7 декабря – 5 января 1440 года) Норизанэ покинул Камакуру, чтобы спрятать свое горе в храме Кокусэй-дзи провинции Идзу. Там ему еще предстояло нерадостное дело – снова прилагать тщетные усилия, чтобы унять ненависть безжалостного мужчины из киотского Муромати.

Принц Ёсимори по-прежнему не отходил от дел. Ему постоянно приходилось с кем-то воевать. Борьба с родом Оти в Ямато перешла в хроническую форму. На этот раз он надеялся их подавить. С наступлением 12 года периода Эикё (1440) главные известия поступили с севера. Сначала их смысл состоял в том, что Харуомару и Ясуомару собираются избавиться от преследования, побрившись в жрецы. Отправили распоряжение, чтобы их доставили в Киото. Сторонники этих двоих детей знали, что грозит в случае выполнения этого требования. Юки Удзитомо послали срочное предупреждение. Арест и доставку братьев в столицу поручили Огасаваре Масаясу. Удзитомо времени даром не терял. В первом месяце 12 года (в январе) во главе отряда из 700 человек он поскакал в Никко. На глазах этого честного самурая выступили слезы, когда он увидел тех двух мальчиков, облаченных в одежду жрецов. «Что вы так вырядились?! – закричал он. – Сюккэ! В Киото их ожидает смерть. Если не получится укрыться в замке Юки, придется нам всем вместе погибнуть».

Поместив детей посередине строя, а Удзитомо и Мотитомо в авангарде и арьергарде, поскакали домой в Юки. Затем всем старым вассалам Мотиудзи в Канто разослали циркулярное письмо. По вызову прибыли представители родов Иссики, Нода, Ои, Ёсими. В гарнизонах двух соседних замков Юки и Кога собралось 10 тысяч человек.

Осознание важности данных сообщений пришло в Киото. Ситуацию в Канто едва удавалось удерживать в шатком равновесии. По указаниям из столицы родственники Уэсуги начали потихоньку собирать войско. В седьмом месяце (августе) оно появилось перед Юки, и началась его осада. Однако велась она совсем пассивно. Предприняли несколько штурмов укреплений, однако восемь сотен отборных лучников Юки нанесли участникам осады огромный урон. После этого перешли к осаде измором. В замке заранее создали запасы всего необходимого для длительной осады и не испытывали недостатка в воде. На много дней должно было хватить и запасенного топлива. Половина осаждающего войска не видела перед собой врага. Вторая его половина горела желанием выполнить распоряжение канрё, но при этом питала сочувствие к детям – братьям Харуо и Ясуо. Мужчины сказывались больными, искали отговорки по семейным обстоятельствам. Они то появлялись, то исчезали вместе со своими ратниками. О таком положении дел сообщили сёгуну в специальном послании. Кроме того, Норизанэ из храма Кокусэй-дзи постоянно докладывал и просил прощения за то, что семье Мотиудзи все еще удается выжить.

Рядом с Киото у Ёсинори возникли свои собственные трудности. За известиями о гибели Мотиудзи, а также о резне в роде Иссики пришло сообщение о мятеже, поднятом Иссики Кэйбу Наонобу. В провинции Ямато он захватил горы Сикирёмори. Места там считались непроходимыми, и он быстро набрал 6 тысяч человек, в основном из сословий ронинов и ямабуси, более или менее преданных делу Южного двора. В ходе ночного наступления он крепко потрепал войско в 30 тысяч человек, отправленных для его усмирения под командованием представителей рода Хосокава, Акамацу и его собственного рода Иссики Мотинобу. Большое смятение возникло в Киото, когда туда пришли известия о сражении, состоявшемся на седьмой день пятого месяца 12 года периода Эйкё (6 июня 1440 года). В столице, похоже, услышали ликующие крики воинов Наонобу, вышагивающих по улицам их города. «Дзидзю позволил себе крепко испугаться, хотя в рядах Ёсинори особой паники не наблюдалось. Его совет находился в смятении, поэтому никаких советов от него не поступало. Тут вперед вышел некто Такэда Тайдзэнно Таю Сингэн. Он числился владыкой провинции Аки, а отметился как хвастун и трус. Услышав его предложение, состоявшее в том, чтобы подавить мятеж, все присутствующие скатали язык в трубочку». Они уже было приготовились разразиться громогласным хохотом. «Что за неприличное поведение! Этот трусливый фанфарон явно напрашивается на место тайсё!» Ёсинори рассуждал иначе. Он вызвал к себе Сёгэна и устроил ему допрос. По распоряжению Ёсинори этот хвастун вышел из Киото с 3 тысячами воинов. Иссики Наонобу пребывал в том же удивлении и замешательстве, как и весь совет Ёсинори. Его, отброшенного в бою назад с войском, в пять раз большим по численности, подвергли такому вот оскорблению! В ярости он покинул свои укрепления и с войском бросился вперед на врага. Оба войска энергично поспешили в наступление. Сёгэн особой гибкостью ума не отличался. Для него существовал один только замысел сражения. Он искал личной схватки с самим Иссики. Когда Сингэн поднялся с земли, держа отсеченную голову этого мятежника, он услышал победные крики его воинов, гнавших лишившегося вождя противника во все стороны. От самого поля боя и до столичного города хвастливый язык Такэды Сингэна молол без остановки. Ёсинори хорошо знал своего человека. Он не поскупился на похвалы, но почти не наградил. Сёгэна это устроило, и в Японии из него сделали народного героя, с тех пор не знавшего равных себе. Сёгун оказался мудрее и принца, и самого народа.

После всего этого принц Ёсинори объявил о необходимости завершения осады Юки. Все остальные могли бы подождать до завершения дела в Канто. Боги явно негодовали. Посещение сёгуном алтаря Хатиман в Ивасимидзу оставило самые недобрые предчувствия. Из Киото отправили крупное войско. Пойти в игре с первой руки Киото никогда не позволяли. Норизанэ покинули свое уединение в Идзу и встали лагерем у Оямы. Осаду следовало вести предельно решительно. Как раз на шестнадцатый день четвертого месяца 1 года периода Какицу (6 мая 1441 года) огромное осадное войско численностью 80 тысяч человек выдвинулось для штурма. Сигналом для наступления служил столб дыма, поднявшийся над замком. Во двор крепости пустили стрелу с привязанным письмом. В нем обращалось внимание на бесполезность сопротивления, а также содержался намек на наличие среди осажденных изменника. Это вызвало у них страх. Теперь среди многочисленных гёринов (рыбных чешуек) и куаку-ёху (крыльев журавля) все встало на свои места. «Небеса вздрогнули от раскатов грома. Кондзитё (птица, вызывающая землетрясение) улетела за рубеж, земля затряслась». Когда по Юки распространился пожар, отец и сын осознали безнадежность своего положения. Оставалось только лишь погибнуть в бою. Доверив принца отборному отряду самураев, которым предстояло прорваться через заслон и выйти на дорогу к Муцу, Удзитомо со своим сыном проскакали ворота и врезались в толпы противника. Схватка вряд ли продлилась долго, если бы пространство для огромного числа воинов не было таким тесным. Река, переполненная дождями, затопила эту равнинную местность, превратившуюся в болото. Слепящий дым скрывал своих и врагов. Уэсуги рубили и топ тали своих собственных слуг. Людские потери достигали чудовищных масштабов. Зато получился предопределенный результат. На этом поле боя полегли Удзитомо и Мотитомо; их тела, изуродованные до неузнаваемости, втоптали в болото лошади своими копытами. Из 10 тысяч находившихся в тесноте замка мужчин, женщин и детей никому спастись не удалось. Победители наблюдали за паланкинами двух принцев, отправленных в Камакуру под охраной солдат Норизанэ, все-таки с сочувствием. Они заметили небольшой отряд беглецов, торопящихся прочь в горы. Огасавара, Сатакэ и Тиба отправились в погоню по горячим следам. С несколькими слугами Харуо и Ясуо бросились на север и попали в руки поджидавших их воинов Норизанэ. Их защитники пали под мечами выходцев с запада. Самого младшего из сыновей Удзитомо по имени Наритомо спасла хладнокровная сельская служанка, когда-то удостоившаяся чести своего господина. Таким был конец знаменитого Юки Дзэйсё.