Повести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов

Но ведь это не звериная тропа. Здесь гулял лишь один Ветлугин, что было хорошо известно всем в котловине.

Значит, собирались убить именно его?

Он огляделся по сторонам. Трава была неподвижна вокруг. Чуть заметно раскачивались над головой раскидистые ветви деревьев.

Петр Арианович еще раз проверил наклон стрелы, прикинул расстояние. Расчет был сделан точно. Географа спасла его любознательность. Не сделай он несколько шагов в сторону, не заинтересуйся камнем, стрела поразила бы его прямо в сердце.

Он собирался уже подняться с земли, как на кусты рядом с его тенью упала вторая тень.

Ветлугин обернулся. За спиной его стоял Неяпту, молодой «сын солнца», всегда выказывающий ему свое расположение. (В тот день, надо думать, он находился в «незримом конвое», который неотлучно сопровождал чужеземца.)

Высоко подняв брови, Неяпту смотрел поверх головы Петра Ариановича на спрятанный в кустах лук. Удивление его было так велико, что все возникшие у Ветлугина на его счет подозрения сразу же рассеялись. Конечно, он не мог быть соучастником в покушении на убийство.

Продолжая покачивать головой, конвоир присел на корточки подле Ветлугина.

Дурное дело! Очень дурное дело!.. Каждое животное: заяц ли, песец ли, олень ли требует особой установки стрелы. Эта стрела была насторожена на человека!

Вдруг Неяпту заметил кровь на одежде Ветлугина и забеспокоился. Без дальнейших объяснений он взял Петра Ариановича под руку и повел к его жилищу.

Нога разбаливалась все сильнее. К вечеру Ветлугина начало знобить. На другой день он не мог пошевелиться.

Нырта, осмотревший своего друга, объяснил, что прежде чем пустить в ход стрелу, наконечник ее обмакнули в полуразложившийся гнилой жир — обычный способ «детей солнца» отравлять свои стрелы.

Счастье чужеземца, что отравленная стрела только царапнула его колено и не затронула жизненно важных центров. Еще была надежда на выздоровление.

Несколько дней Петр Арианович находился между жизнью и смертью.

За ним ухаживала Сойтынэ, сестра Нырты. Из угловатого пугливого подростка, каким была четыре года назад, Сойтынэ выровнялась. И стала очень милой девушкой со спокойным, приветливым лицом, матово-смуглым, почти без румянца.

И раньше географ ловил на себе ее робко-восторженные взгляды. Не раз слышал, как она прославляла его подвиги в своих песнях, — Сойтынэ была лучшей песенницей в котловине, — но только сейчас, видя, с какой самоотверженной заботой ухаживает она за ним, Петр Арианович понял, что сестра Нырты любит его…

Он поправлялся трудно и медленно. Раза два или три за это время его посетил старый кошмар, который повторялся, как приступы изнурительной лихорадки, причем именно в периоды душевного или физического упадка.

Снова уродливая черная птица догоняла льдину, раскачивающуюся на волнах. Снова садилась на воротах государевой тюрьмы, подобно тому, как степные орлы садятся на могильники, высматривая добычу.

Однажды угрюмый силуэт двуглавого орла был заслонен косяком летящих гусей. Петру Ариановичу приснились гуси, которые вывели его на материк. Он шел за ними, приноравливая свой шаг к их полету, шагая все шире и шире. И вдруг сам полетел вслед за дикими гусями!

Он проснулся с ощущением радости, чувствуя себя необычно бодрым и крепким.

Ветлугин выжил. Но покушение на его жизнь не прошло бесследно. Раненая нога почти не сгибалась в колене. Теперь он мог передвигаться, только опираясь на палочку. О бегстве из котловины уже не приходилось думать. Ведь на пути к озеру, по словам Нырты, были опасные пороги, от гребца требовалась большая сноровка, чтобы провести плот между камнями, торчащими из воды. Мог ли сейчас решиться на это Ветлугин? Он вряд ли удержался бы на скользких бревнах.

Мало того, часть пути, возможно, пришлось бы идти пешком. По горам Бырранга с палочкой в руке?…

Но просчитались и враги Ветлугина — шаманка и ее достойный супруг. Вместо того чтоб устранить нежелательного конкурента, они еще прочнее привязали его к горам.

3

Тем важнее было наладить связь с внешним миром, сообщить в Российскую академию наук о сделанном открытии.

Итак, письма! Первый вопрос: на чем писать?

Это был даже не вопрос, а целая проблема. В тех условиях, в каких находился Петр Арианович, каждая мелочь перерастала в проблему.

Поразмыслив, он решил, что береста может заменить ему бумагу.

Ведь именно берестой за неимением бумаги пользовались в Древней Руси. Что-то он читал об этом, о каких-то знаменитых писаницах, древесных рукописных томах. В стране непроходимых дремучих лесов все делалось тогда из дерева: дома и обувь, посуда и книги.

Во всяком случае, береста, по-видимому, была достаточно прочным, долговечным материалом, если древние записи на ней сохранились до наших дней.

Ветлугин не любил откладывать дела в долгий ящик.

Тотчас же он отправился в лес и облюбовал толстую березу: диаметр ее достигал, наверное, двадцати сантиметров, если не больше. Потом, сторожко оглянувшись по сторонам, — не следит ли кто-нибудь за ним, — вытащил свой нож и с осторожностью, стараясь не повредить, отодрал от дерева длинный кусок коры. Внутренняя часть ее состояла из легко отделяемых друг от друга тонких и гладких полупрозрачных слоев красноватого цвета.

На вид неплохо! Попробуем что-нибудь написать!

За чернилами было недалеко ходить — только развести золу в воде. Ручка? Перья? Их можно смастерить из рыбьей кости.

Но вслед за тем возникла вторая, еще более трудная и сложная проблема: как пересылать письма?

Сначала географ решил применить способ кольцевания птиц.

Как ни странно, наиболее подходящей для этого птицей оказался гусь.

Летом охота на линных гусей превращается в облаву, сходную с поколкой. Загонщики окружают участок реки, где плавают гуси, и поднимают шум: ударяют по воде палками, стучат, кричат, а несколько человек спускают челны на воду и гонят гусей к берегу. Там их поджидают «дети солнца», выстроившиеся в две шеренги. Они пропускают всполошенное стадо мимо себя, как бы по узкому коридору, который, собственно говоря, является тупиком, так как упирается в изгородь. Гуси очутились в ловушке. Остается подхватывать их за ноги и скручивать шеи, что и проделывается охотниками очень быстро, с большим азартом и сноровкой.

Для Ветлугина не представляло особого труда поймать пяток или десяток гусей живьем.

После этого он превратился на некоторое время во владельца небольшой гусиной фермы. Он облюбовал маленькое озерцо в лесу, вдали от стойбища, и уединился там со своей добычей.

Полторы или две недели Петр Арианович старательно пас стадо, охраняя его от собак. (Сойтынэ приносила ему пищу из стойбища.)

«Детям солнца», которые не умеют приручать птицу, поведение чужеземца казалось чрезвычайно странным. В свободное время они прогуливались возле «гусиной фермы», отпуская по