Повести о Ветлугине - Леонид Дмитриевич Платов

на лыжи, Петр Арианович обратился к другим задачам, которые в данный момент считал более важными. Будущим летом он собирался повторить попытку побега. Пока же нужно было расширить и углубить свои представления о странном мирке, куда его зашвырнуло порывом снежной бури.

Географ набросал кроки местности сначала на земляном полу своего жилища (после «Праздника солнца» он поселился в отдельном жилище), потом на бересте. Это было уже подобие карты.

Зимой он продолжал изучать язык «детей солнца», а вместе с тем их нравы, обычаи, верования. По-прежнему для географа оставалось загадкой: откуда пришли «дети солнца» и почему скрываются в котловине?

Зато весной 1918 года он окончательно убедился в том, что находится не в кратере вулкана, как предполагал вначале, а в районе микроклимата, который возник над горящим угольным пластом.

Произошло это на охоте. (Впоследствии Петр Арианович писал: «Нырта охотился на птиц, я — за камнем».)

Река уже вскрылась ото льда. Звеня, сбегались к ней бойкие ручейки. В горах, оцепивших котловину, таяли снега.

Путники повернули за опушку леса, где река делает крутой поворот. Географ остановился в восхищении: перед ним были празднично расцвеченные берега. Справа и слева изгибались пласты земли, окрашенные в неяркие розовые, белые, золотистые и серые тона.

Угольный пласт выгорает, оставляя золу розового, серого и белого цвета. Окружающие песчаники в результате подземного пожара приобретают красноватый оттенок, глинистые породы — розоватый и делаются похожими на черепицу, которой кроют крыши.

Но Ветлугин не был геологом и следы подземного пожара видел впервые.

Ему нужно было неопровержимое доказательство.

Часа два или три ходил Петр Арианович у реки, не находя этого неопровержимого доказательства. Солнце начало склоняться к западу. Тень пала на реку. Теперь высокие берега ее стали похожи на стены коридора, исчерченные вкривь и вкось разноцветными карандашами. В воздухе похолодало.

Поеживаясь, Петр Арианович спустился к воде, потом, придерживаясь за кустики, чуть ли не на четвереньках поднялся к гребню.

По дороге он спугнул пеструшку.

Рябенькая мышь с любопытством выставила из-за куста свою остренькую мордочку, смешно повода ушами.

Ветлугин притаился, но из-под ноги его вырвались мелкие камешки и со стуком покатились вниз. Зверек испуганно метнулся в сторону. Быстро-быстро работая всеми четырьмя лапками, он принялся зарываться в почти отвесный берег. Не прошло и минуты, как мышь исчезла в норке, будто нырнула под землю.

Подтягиваясь на руках, Петр Арианович поднялся еще выше. Его не удивило, что в земле, выброшенной мышью у норки, была примесь, похожая на сажу.

Это и была зола, обыкновенная зола, какую вынимают из печи. Петр Арианович понюхал ее, торопливо растер между пальцами. Да, сомнений не было. Он напал на след гари, подземного пожара, бушевавшего в недрах Бырранги и обогревавшего котловину «детей солнца».

Мир-эфемер? Конечно!

Рано или поздно горящий угольный пласт должен кончиться. И тогда?… Что должно произойти тогда?…

Достаточно подняться на гребень горы, чтобы ответить на этот вопрос. Вокруг лесистой котловины расстилается мертвенно-холодная, безотрадная пустыня.

Но по натуре своей Ветлугин был оптимистом. Таким — пустынным и мертвым — не хотел рисовать себе будущий пейзаж. Нет, вдали, в дымке грядущих лет, виднелись ему белые жилые дома, которые поднимались на берегу реки и на склонах ущелья.

Петр Арианович ощутил прилив гордости.

Он сделал удивительное геологическое открытие, которое имело большое значение для благосостояния России. И открытие это, можно сказать, просто лежало на дороге. Стоило лишь нагнуться, чтобы поднять его.

В этот момент Петр Арианович даже забыл о том, что оказался пленником собственного открытия.

Ветлугин услышал голос Нырты, окликавшего его.

— Ну, как охота, Нырта?

— Удалась, — самодовольно сказал охотник и поднял несколько убитых птиц. — А твоя охота как?

— Тоже хороша.

— Что же ты поймал? — с любопытством спросил «сын солнца». — Покажи!

Ветлугин встал с земли. И удивленный Нырта увидел горсть золы, которую, улыбаясь, протягивал ему на ладони Петр Арианович…

2

…Петру Ариановичу не удалось бежать летом 1918 года. Сорвался побег и в следующем, 1919 году.

Он приложил все свои силы, пустил в ход всю свою изобретательность и настойчивость для того, чтобы бежать. Но выходы из котловины тщательно охранялись.

А в 1920 году, то есть спустя четыре года после прихода в горы, Петр Арианович был вынужден прекратить попытки бегства.

Это было связано с кознями Хытындо.

Шаманка прекрасно понимала, что им двоим тесно в котловине, — чужеземец, своим, непонятным ей, колдовством рано или поздно поколеблет, а может быть, и совсем подорвет ее авторитет.

Но выступать в открытую против Петра Ариановича она уже не решалась. После поединка жизнь его особым решением совета старейшин была объявлена «табу» — неприкосновенной. Каждый «сын солнца» обязан был оберегать ее.

Шаманка поэтому решила прибегнуть к тайному убийству.

У Петра Ариановича была излюбленная тропинка в лесу, по которой он прохаживался, обдумывая планы побега.

Однажды внимание его привлек какой-то диковинный камень, лежавший в траве. (Напоминаю, что в то время географ особенно интересовался геологией котловины.)

Петр Арианович сделал несколько шагов в сторону, нагнулся…

В кустах зазвенела спущенная тетива.

Он почти не ощутил боли. Длинная и толстая, с темным оперением, стрела царапнула колено и, подрагивая, упала к ногам.

Не в привычках Петра Ариановича было отступать перед опасностью. Он бросился к кустам, откуда стреляли, быстро раздвинул их… Там не было никого!

В кустах торчал только лук без стрелка.

Присев на корточки, Ветлугин принялся с интересом осматривать тщательно замаскированное оружие. Как всегда, любознательность ученого преобладала надо всем, оттеснила, заглушила страх.

Лук из лиственницы был укреплен в щели древесного пня. Над ним помещалось нечто вроде прицельной рамки с отверстием. Через отверстие наводилась стрела для правильной ее установки. От середины спущенной тетивы тянулась длинная нитка из жил. Куда же вел ее свободный конец? Прятался в густой траве? Так, понятно! Нить перегораживала тропу. Стоило задеть ее, чтобы незамысловатый «механизм» пришел в действие.

Ветлугин уже видел в котловине подобные самострелы — «первобытные мины», как он их называл. Лук с настороженной стрелой устанавливали возле звериной тропы, чаще всего у водопоя.

Петр Арианович поднял царапнувшую его длинную стрелу с костяным наконечником и приладил к луку. Странно! Лук настораживают на высоте сердца намеченной жертвы, так как стрела идет горизонтально. В данном случае стрела должна была пройти необычно высоко.

Смутное подозрение охватило Ветлугина. Слегка прихрамывая — царапина, на которую сгоряча не обратил внимания, начинала давать себя знать, — он измерил шагами расстояние от самострела до того места, где только что стоял. Удивительно! Никогда не видел, чтобы лук прятали