Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игумнов быстро просмотрел бумаги.
— Годится. Качан тут?
— Нет, — Цуканов его на вокзале не видел.
— Попробуй разыскать. Пусть едет к эксперту насчет исследования пули. Пусть достанет его хоть из–под земли. Не мог же баллист загулять надолго!
Цуканов качнул головой:
— Я его знаю. Этот может.
— Что еще?
— Муса в кабинете с младшим инспектором… А часть этих… — он показал на платформу. — ходят по залам…
— Никола здесь?
— Да он звонил.
— Надо его срочно убрать, пока они здесь.
С Мусой разговаривали в кабинете.
Кавказец был горд собой.
— На очной ставке я этого таксиста чуть не прибил, гада… — Муса вертанул неохватными плечами под курткой.
Игумнов уже знал об этом от следовательши. Она только что звонила. Разговор получился довольно откровенным.
Ее тоже пытались достать в связи с жалобой на имя Съезда, но она, похоже, сумела отбиться.Следовательша поблагодарила Игумнова за помощь. И все же особого удовлетворения Игумнов в ее голосе не услышал.
— Меня не отпустило. Тут надо что–то по–весомее. Помните, вы сказали? — Она боялась прямо говорить об этом.
Игумнов понял:
— Сверхсрочник — муж убитой?
— Да.
Теперь и до нее дошло: серийный убийца выйдет на свободу, если не предпринять срочные и не совсем законные шаги. Очная ставка с мужем одной из жертв была крайней мерой. Запас ненависти к убийце у сверхсрочника был чудовищный
— арестованный мог не выдержать. А, если бы конвой не доглядел, сверхсрочник мог воздействовать и физически…
«Спецназ…»
— Я постараюсь.
Надо было все взвесить. Но сейчас было не до этого. Начинался разъезд делегатов. К тому же обсуждать подробности он не мог.
— Между прочим у меня здесь Муса…
— Прощаюсь…
Муса приехал, чтобы самому рассказать Игумнову о выполненном им гражданском долге.
— «Ты же, говорю, падла, был тогда вместе с твоим кентом, который рассказал про кольцо! Ты за рулем сидел! Забыл?»
— А что он?
— «Ничего не знаю…»
Муса не догадывался, каким образом и от кого менты смогли узнать о том их разговоре с таксистами.
Меньше всего он подозревал в этом своего приятеля.
Между тем именно Эдик рассказал о кольце в камере, где в это время находился человек Игумнова — Никола, который сейчас тоже находился поблизости — на вокзале.
— Я говорю: «Девок душить! Благодари Аллаха, что я на воле об этом не знал, когда встретились!.. Я бы самого тебя тогда удушил!»
Игумнов помалкивал.
Минутой раньше или позже Муса должен был обратить внимание на пепельницу у него под рукой. Плоская чаша–грубая подделка под хрусталь бросалась в глаза. Игумнов держал в ней скрепки, милицейскую бужетерию.
— У нас бы на Кавказе такого бы давно кончили…
Муса внезапно замолчал — пепельница на столе, наконец, привлекла его внимание.
Поверх скрепок, затупленных лезвий, металлических форменных пуговиц лежали соединенные металлическим кольцом фирменные ключи.
Катала даже подался вперед.
— Можно? — Муса протянул руку к ключам. — Откуда они у тебя, начальник?
— Коллекционирую.
— Нет, серьезно!
Кавказец и не пытался скрыть заинтересованность.
— Приходилось видеть? — Игумнов не спускал с него глаз.
Муса поколебался:
— Они от квартиры Джабарова… — Он перегнулся, полновесный живот атлета налег на край стола.
— Ты знаешь его замки?
— Я сам заказывал. И дверь, и замки.
— Сколько было ключей к замкам помнишь?
— Три пары…
В квитанции заказа, переданной Игумнову Цукановым, тоже значилось: " импортный замок с тремя парами ключей…»
Теперь это было не только предположением.
" Все фирменные ключи на месте…»
Одна пара ключей была у Люськи, вторая — у Романиди. Третьи лежали тут, в пепельнице.
Джабаров и при желании не мог теперь попасть назад в квартиру.
Самым разумным было предположить:
" Кто–то взял фирменные ключи у мафиози, сдал его квартиру и передал ключи квартиранту — Георгию Романиди…»
Сделать это могли только те, кто твердо знал, что хозяину «Аленького цветочка» ключи уже не нужны. Вокруг кафе действовала все та же опасная группа, которая дала о себе знать выстрелом на перроне…
— Этого мужика ты видел? — Игумнов достал из стола фотографию Волока.
Муса узнал его:
— Видел в кафе…
Их прервал зуммер из дежурной части — звонил Картузов.
— Как дела? Все воюешь?
Оба вели себя так, будто не было никакого рапорта Игумнова и все шло заведенными порядком.
Это был знак ему — Игумнову.
Руководство закрывает глаза. Руки для любых проверок у него развязаны. Ответственность за все неприятности, которые могут последовать, с этой минуты ложится на него персонально.
— Про утреннее построение у тебя знают? — Картузов уже заканчивал.
— Все предупреждены.
Делегатов съезда, которые съезжались в Москву в течение несколько дней, провожали по–быстрому.
— Отпусти своих спать по–раньше. И сам отдохни. Это… — Картузов поискал сравнение. — Наша с тобой Ночь перед Рождеством…
СМЕРДОВ
— Жди меня тут!
Смердов оставил машину с водителем в переулке, у трамвайных путей, направился к проходной фабрике. Он предпочел во всем разобраться сам лично.
С настоящим Анчиполовским, за которого выдавал себя задержанный, было ясно:
" Постоянный обитатель дурдома в Столбовой. Путь ему на волю заказан…»
Но кто и зачем ловко воспользовался его данными?
Действительно ли телохранители Джабарова, которые были прописаны в доме, предприняли собственное расследование…
Тут было над чем поломать голову.
Заместитель начальника 33–его ни о чем не спросил вахтера, на ходу показал красные корочки удостоверения, прошел во двор.
За проходной его тоже встретило громкое ритмичное уханье производства. Но Смердов не думал о нем.
" Предположим, лже–Анчиполовский действительно узнал про строительный домик от джабаровских телохранителей… Но кому тогда звонил задержанный из дежурки?! Кто вызволил задержанного?! "
Человек, стоявший за спиной лже–Анчиполовского, относился к совершенно иной епархии. Он жил в номенклатурном раю. В том же микрорайоне, что и новый Первый секретарь МГК.
" Этого уголовником никак не назовешь…»
Кукловод этот, узнав, что его человек задержан, немедленно принял меры к тому, чтобы его вытащить из 33–ьего…
Разработка лже–Анчиполовского в камере, которую он, Смердов, организовал двойной тягой — с помощью двух своих помощников, ничего не дала.
Шагая по двору, Смердов неожиданно понял причину неуспеха:
" Да потому, что задержанный — он тоже агент! Профессионал, который владеет теми же приемами разработки. Ему самому приходится заниматься тем же! "
В обход зачерненных графитной пылью зданий Смердов