Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин

Оперативники на перроне быстро собирались вокруг Игумнова и его зама.

Мороз к утру ослабел, по пустым платформам гулял знобкий, проникающий под одежду ветерок. На путях чернели промерзшие за ночь электрички…

— Первый поезд с делегатами только после полудня, а мы…

— Делать им не хрена.

Заместитель Игумнова находился в крайней оппозиции к начальству.

— Репетиций этих еще на пол–дня, не меньше!

С площади вслед за машиной ГАИ под запрещающий знак потянулись автобусы.

— Слушаков Высшей школы привезли…

В генеральной репетиции, кроме ментов, принимали участие приданные силы. У депутатской комнаты одна за другой тормозили черные «волги» с ответственными, с проверяющими, с закрепленными из ЦК КПСС, Министерства внутренних дел, путей сообщения, а, главное, КГБ…

— Вот и мы!

Надежда была в форме, в майорских погонах.

Ее и еще нескольких курсовых Высшей школы МВД вместе со слушателями привезли в последнюю минуту уже под утро — слушаки провели ночь под открытым небом на перегоне по Курскому ходу.

Там обеспечивали прохождение литерного поезда с руководителем наивысшего ранга. Слушаков расставили у всех стрелок на путях, чтобы агентура НАТО не могла их перевести.

Кто должен был ехать, куда, зачем — осталось тайной.

В какой–то момент мероприятие было отменено, слушаков посадили в автобусы, вернули на вокзал.

— Может там тоже была репетиция? — Игумнов допускал любую несуразность Наверху. Разве не были они столько раз сами тому свидетелями?!

— У меня новости…

Сейчас, во время построения на платформе, был самый момент обговорить все дела. Накануне Надежде не удалось отчитаться о своей поездке на Петровку, 38 и в Министерство по поводу Волокова.

— Читай…

Это была форменная справка Главного Научно–Исследовательского Центра Управления Информации, в просторечьи — 1–го Спецотдела МВД, ведавшего регистрацией привлеченных к уголовной отвественности.

— Волоков судимый… Я читала приговор. Он…

— Мент или комитетчик?

— Мент. Бывший работник розыска… — Надежда объяснила. — Осужден за превышение власти. Применил силу к задержанному.

— Во время допроса?

— Да. Кроме того укрывал преступления от учета.

— Ну это у каждого. Иначе выгонят сразу…

— В итоге три года привлечения к труду. На общих основаниях. Старший опер. Но это не главное…

— А главное…

— Он работал в 33–ем…

Цуканов бросил едко:

— За что боролись, на то и напоролись…

Игумнов принял сообщенное молча.

В последние годы такое случалось все чаще.

Людей, обученных стоять на страже порядка, заставляли соблюдать одни законы и преступать другие.

«Ангелы–спасители» и «новые центурионы» должны были прятать преступления от учета и так, чтобы общество об этом не знало. Официально уличенного в укрытии ждала тюрьма. В лучшем случае увольнение.

Начальство боялось их сногсшибательных разоблачений.

Между тем профессиональный опыт погоревших ментов мог бы быть использован в своего рода штрафных милицейских батальонах, где виновные искупили бы кровью вину. Но…

— Никакого снисхождения! — требовал министр внутренних дел казнокрад и Первый его заместитель — взяточник. — Ни одного пятна на чистейших мундирах стражей порядка!

Министерство внутренних дел СССР сразу порывало любые отношения с изгнанными ментами, как с зачумленными.

В народном хозяйстве уволенных из МВД тоже встречали без оваций. Теперь до них уже никому не было дела.

Это была грубая ошибка.

Навыки в работе с агентурой, криминалистическое образование, «нордический» характер — удовлетворяющий жестким требованиям милицейского тестирования — толкали их к прежней деятельности.

" Только с противоположным знаком…»

Иногда казалось, что все наиболее дерзкие преступления, остающиеся нераскрыми, совершены бывшими коллегами — ментами, работниками спецслужб, прокурорскими…

Цуканов поинтересовался еще:

— Волоков признался на следствии? Не знаешь?

— Нет, — Надежда качнула головой. — Моя знакомая звонила следователю, который вел дело. Не признался. И никого не назвал.

Цуканов был удовлетворен.

— А в чем подозревали…

— Задержанного? В квартирных кражах. Потом ему это все удалось доказать. Посадили на шесть лет. Но суд как смягчающую вину обстоятельство для Волокова это все равно не принял…

Зам сказал мстительно:

— Вот если бы прихватили заодно и квартиру судьи, и выступавшего прокурора, наказание было бы другим!

— Этого следовало ожидать… — Игумнов проглядел бумагу Информационного Центра. Он не ответил Цуканову. — Теперь ясно, почему в 33–ьем так серьезно проверяли Николу. Группа очень серьезная…

— У них своя свадьба… — осторожно напомнил зам. — У нас своя. Нам–то чего?

— Группу придется устанавливать. Друзья Волокова, они из того же отделения. Наверняка проходили по делу в качестве свидетелей…

МЕНТЫ. ИГУМНОВ, ЭКСПЕРТ–БАЛЛИСТ.

— Капитан Игумнов! — передали по цепочке от головного вагона. Срочно к табло на втором пути. Баллист приехал. Эксперт… Специалист по оружию…

— Он не в дежурке?

— Тут на перроне.

— Сейчас.

Игумнов оставил все на Цуканова, направился к табло.

Надежда пошла, вместе с ним. Баллист начинал службу на Курском, как и она.

— Вон он!

Эксперт прохаживался вдоль табло — длиннющий, странноватый, целиком занятый своими высокими мыслями.

Баллист — единственный из находившихся в этот момент вблизи депутатской комнаты, в самом эпицентре событий, был абсолютно безмятежен. Происходящее вокруг, приближающиеся проводы делегатов, «Икарусы», правительственные «чайки» и «волги» были ему абсолютно безинтересны.

Он жил в мире собственных исследований, экспертиз.

Увидев Игумнова, баллист еще издали громко, словно они были только вдвоем на перроне, вопросил:

— Известно тебе, что за удивительную пулю ты прислал, Игумнов?

Было заметно, что специалист пребывает в состоянии жесточайшего отходняка. Его знобило, бледное лицо отдавало в прозрачную голубизну. На секунду, правда, он осознал реальность, поинтересовался:

— Ничего, что я не пошел в дежурку?

— Что за дела?!

— Мне противопоказаны замкнутые пространства…

Он был занят своим и даже не узнал Надю — в форме, в погонах. Скорее даже не заметил.

— Я сейчас такое скажу — вы все тут просто охереете… Где Картузов? — Он оглянулся и только тут неожиданно для себя обнаружил обилие легковых машин, окружающую необычную торжественность. — Что у вас?

— Про Съезд слышал?

— Не понял!

— Съезд КПСС. Замечаешь?! Машины, начальство.

— Я — беспартийный… — баллист отказался в этом всем разбираться, махнул рукой на сторону. — Кстати! У тебя ничего не найдется? Головку поправить…

Он изъяснялся достаточно громко. На него уже начали оборачиваться.

— Господи! Надя! — Эксперт вдруг заметил Надежду. — Товарищ майор! Извини, не узнал! Как ты?.. — Он вернулся к разговору так же неожиданно, как и отвлекся. — Тут такое дело, Игумнов! Есть шанс раскрыть убийство…

— О чем