Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

24 января, через день после того, как Хефти отправил телеграмму Адриенне, Мацхольд, в свою очередь, проинформировал об этой новости секретный отдел германского посольства. Он предлагал использовать в разведывательной игре сделанное Адриенне предложение. С благословения Риббентропа в Будапешт прилетел Ликус. Вместе с Мацхольдом они составили план заговора, в котором госпоже Мольнар отводилась роль приманки, а Эрлу – жертвы. Целью операции было получение информации первостепенной важности от личного представителя самого президента США. Этот дьявольский план основывался на стремлении Адриенны воссоединиться со своим высокопоставленным другом и на том интересе, который Эрл испытывал к девушке.

На первом этапе операции немцы употребили все свое влияние на венгерские власти для того, чтобы задержать выдачу госпоже Мольнар разрешения на выезд. Затем Мацхольд должен был выехать в Турцию, познакомиться с Эрлом, представившись доверенным лицом Адриенны, и начать выкачивать информацию из влюбленного американца. 4 февраля на немецком почтовом самолете Мацхольд вылетел в Турцию. Вечером того же дня он уже беседовал с Эрлом в его гостиничном номере. Он представился как нежно любящий Адриенну старый друг и опекун и одновременно как антифашист-подпольщик, располагавший ценнейшей информацией о движении Сопротивления. Ведь для немцев с самого начала не было тайной то, что главная цель приезда Эрла состояла в возобновлении отношений со старыми друзьями-антифашистами.

Мацхольд старался как мог, и Эрл отнесся к нему очень приветливо. Он передал журналисту деньги для Адриенны и поделился некоторой информацией, которая показалась Мацхольду настолько важной, что он решил немедленно отправиться в Берлин на доклад Ликусу.

Эрл рассказал, как сопровождал президента Рузвельта в Касабланку, добавив некоторые подробности этой встречи «Большой двойки». Среди прочих вопросов повестки дня конференции в Касабланке было обсуждение решения о вторжении на Сицилию, которое должно было состояться сразу же вслед за тем, как Северная Африка будет полностью очищена от немецких и итальянских войск.

Информация Мацхольда произвела эффект взорвавшейся бомбы. То, что раньше было пробным контактом, превратилось в важнейшую секретную миссию. Министр иностранных дел лично уполномочил Мацхольда развивать отношения с Эрлом, используя Адриенну поначалу как приманку, а затем как посредника. Хитрый Риббентроп сразу понял, что в лице Эрла получил неожиданный канал связи с самим Рузвельтом и теперь можно воспользоваться этим, попытавшись внушить президенту некоторые полезные для немцев мысли. В частности, почему бы не попытаться убедить американского президента в том, что помощь Советскому Союзу может привести к мировому господству большевизма, а в том мире, как заметил Риббентроп, «не будет места для миллионеров Рузвельта и Эрла».

28 февраля Мацхольд вновь отправился в Анкару на очередную встречу с Эрлом. На этот раз она состоялась в гостиничном номере Мацхольда. После привета от Адриенны с заверениями о том, как она жаждет снова встретиться с Хефти, Мацхольд передал Эрлу конверт, который «предназначался президенту США». В конверте было несколько серий марок, выпущенных в основном в оккупированных Германией странах, в том числе несколько «очень редких» марок, выпущенных недавно в Хорватии.

«Когда я был в Вашингтоне, – заявил Мацхольд, – мне несколько раз приходилось обмениваться марками с господином президентом. Пожалуйста, передайте ему привет от знакомого филателиста, а также эти марки в знак моего глубокого уважения. Я уверен, что теперь их не так просто достать в Америке, поскольку США оказались оторваны от Европы».

МИД Германии через абвер приобрел эти марки для того, чтобы Мацхольд мог сыграть на этом пристрастии американского президента и сделать его более податливым при дальнейших контактах. На конверте, возможно рукой одного из сотрудников абвера, было написано: «Господину Президенту Соединенных Штатов лично от Луи А. Мацхольда».

Эрл отправил конверт президенту ближайшей почтой, сохранив напечатанную или написанную на конверте надпись[210]. Через некоторое время Мацхольду удалось втянуть представителя президента в обсуждение любимой темы Риббентропа о большевиках. Он уже знал, что Эрл тоже помешан на проблеме «красной угрозы». Губернатор одинаково не любил фашистов и коммунистов и не видел разницы между ними.

Эрл разразился длинной едкой тирадой в адрес большевиков, хотя время для этого было совсем не подходящим. Ведь США и Советский Союз были союзниками, и в Вашингтоне косо смотрели на подобные разговоры, которые могли бы скомпрометировать президента.

В пылу беседы Эрл пытался убедить Мацхольд а в том, что Германия уже проиграла войну. «Как только закончится кампания в Северной Африке, – заявил он, и Мацхольд в дальнейшем упомянул эти слова в рапорте на имя Ликуса, – мы высадимся в Европе в 34 различных местах. И начнем с Сицилии. Я это точно знаю, ведь я сопровождал президента в Касабланку и знаю все, что они там обсуждали с Черчиллем».

Мацхольд снова посчитал, что получил от американца важнейшие сведения, и поспешил вылететь в Будапешт. По дороге он написал на 15 страницах подробный отчет о встрече с американцем, который отправил курьерской почтой Ликусу.

Затем внезапно наступил кризис, предвестником которого стала телеграмма, которую Эрл отправил Мацхольду на следующий день после его отъезда. Он просил журналиста срочно вернуться в Стамбул. Мацхольд возвратился 3 марта. На следующий день Эрл пригласил его к себе в гостиницу. Он выглядел явно испуганным.

«У меня проблемы, Луи, – заявил он. – На следующий день после нашей последней встречи ко мне зашел Геди, бывший корреспондент «Нью-Йорк таймс», который сейчас большая шишка в представительстве английской разведки здесь, в Турции. Он под большим секретом сообщил мне, что ваша комната в той проклятой гостинице прослушивалась русскими. Они записали каждое слово нашего разговора»[211]. Эрл продемонстрировал Мацхольду пару записей на фонографе. «Геди заверил меня, что англичане не стали бы так подло со мной поступать. Каким-то образом им удалось выкрасть эти записи у коммунистов. Я не знаю, что со мной будет, если о нашем разговоре узнает президент, особенно о той его части, где я прямо высказался о том, что думаю об этих проклятых большевиках и немцах».

Как отметил в своем отчете Мацхольд, Эрл заявил, что в будущем они уже не смогут встречаться, так как англичане и русские, скорее всего, взяли его под наблюдение. В то же время, как добавил Эрл, он был бы благодарен, если Мацхольд продолжит свои хлопоты за Адриенну, которая все еще ждет в Будапеште разрешения на выезд. Мацхольд немедленно поставил Ликуса в известность о таком странном повороте событий. Вместе они решили попросить венгерские власти разрешить Адриенне выехать к Эрлу в Турцию. Если Мацхольд потеряет прямой выход на такой фантастический источник информации, в будущем он сможет получать и передавать сведения через девушку.

Поначалу турки отказали Адриенне в визе на въезд в страну. Казалось, что на отношениях с американцем можно было ставить крест, однако позднее девушка телеграммой сообщила Эрлу, что 24 апреля вылетает к нему. Однако, как оказалось, представитель президента устал ждать ее приезда и его стали часто видеть в обществе молодой бельгийки. Эрл отправил Адриенне телеграмму, в которой просил ее оставаться в Будапеште и забыть о нем. Он обещал заботиться о ней, раз в полгода переводя ей деньги. Расстроенная Адриенна показала телеграмму Мацхольду. Тот посоветовал не обращать на нее внимания. «Сделай вид, что не получала ее, – сказал он рыдающей девушке, – поступай, как мы планировали, и поддерживай со мной связь. Если все будет хорошо, через неделю или две я тоже приеду в Турцию».

Госпожа Мольнар благополучно добралась до Турции на Восточном экспрессе. Несмотря на телеграмму, Эрл, казалось, был очень рад ее приезду. Они торжественно отпраздновали встречу. 26 апреля Адриенна телеграфировала Мацхольду: «Мы на седьмом небе». Это была последняя весточка, которую австриец получил от нее.

Если Эрл был действительно рад видеть Адриенну после полутора лет вынужденной разлуки, то он повел себя очень странно. Он уговорил девушку спокойно расстаться с ним, а затем подыскал ей работу в казино «Таксим».

Мацхольд доложил обо всем этом руководству. В нескольких посланиях Ликусу он пылко заверял того, что операцию еще можно спасти. Адриенна в Стамбуле, убеждал он немца, через нее можно будет наладить конвейер для получения ценнейшей информации от Эрла. Даже если тот всерьез решил избавиться от Адриенны, у них с Мацхольдом сложились хорошие отношения.

Был ли губернатор настолько наивен, чтобы всерьез поверить назойливому австрийцу? Действительно ли он был настолько глуп, чтобы раскрыть первому встречному совершенно секретную информацию о намерениях союзников сделать следующий шаг по пути к освобождению Европы?