Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Изобиловавшая явными преувеличениями статья немца была прямым оскорблением. Эрл был в числе тех политиков, которых нацисты считали своими главными противниками. Корреспондент, вероятно, получил указание из министерства пропаганды сделать статью настолько издевательской и клеветнической, чтобы уничтожить американца морально, раз уж не удалось сделать это физически.

Эрлу, высокому крепкому мужчине приятной наружности, в то время было около сорока лет. Он успел прославиться как ловкий политик у себя на родине и как способный дипломат за рубежом. Депеши, которые он отправлял из Вены, где был американским посланником в 1933–1934 годах, отличались большей яркостью и живостью, чем это было принято у его коллег-дипломатов. Многие чиновники в Государственном департаменте игнорировали их, несмотря на то что их автор был, несомненно, человеком наблюдательным, умеющим правильно оценивать обстановку. Они были настроены против Эрла, считая его вечным смутьяном, пользующимся дурной репутацией, постоянно нарывающимся на скандал, более подходящим для ночных клубов, чем для дипломатических приемов. Они вздыхали с облегчением, когда, независимо от желания самого Эрла, приходил конец его работы на очередной дипломатической должности.

Во время первой командировки в Вену своими смелыми высказываниями и веселыми выходками Эрл приводил в замешательство степенных дипломатов. Именно тогда нацисты впервые заинтересовались Джорджем Эрлом Третьим, как они стали его называть в своем досье, которое со временем превратилось в объемистую папку, полную грубых намеков и неприличных историй из жизни американского дипломата.

Один из таких секретных докладов начинался словами: «Вручая свои верительные грамоты [президенту Австрии], он воепользовался случаем, чтобы обрушиться с обвинениями на национал-социализм, заявив господину Миклашу: «Я отношусь к наци с омерзением».

Спустя несколько лет в Софии Эрл в равной степени шокировал как немцев, так и собственный Государственный департамент целым рядом откровенно антифашистских высказываний. Он был очень популярен у болгар и пользовался неизменным расположением царя Бориса, который явно выделял его среди прочих зарубежных дипломатов. Но его страстное неприятие фашистского режима приводило к одному инциденту за другим. Так, например, стало известно, что, обнаружив среди сотрудников посольства немецкого шпиона, Эрл с целью добиться полного признания подверг его допросу третьей степени. В другом случае одному из помощников с трудом удалось отговорить его открыть огонь по проходящей под окнами посольства демонстрации фашистов.

Настоящим триумфом (или позором, как предпочитали считать немцы) закончился инцидент в ночном клубе, спровоцировавший кровавую драку с немцами, когда Эрл предложил музыкантам оркестра исполнить собственную трактовку заказанной ими песни «Хорст Вессель», этого нацистского гимна, сочиненного в честь берлинского доносчика. Это происшествие вызвало даже гнев одного из конгрессменов, потребовавшего отзыва и отставки Эрла.

В одном из лучших ночных клубов Софии он познакомился с красивой венгерской девушкой, с которой стал часто появляться на людях. Это и была Адриенна, о которой впоследствии немецкий журналист отозвался как о «еврейской танцовщице из кабаре».

После возвращения Эрла в США чиновники Госдепартамента сделали все для того, чтобы покончить с его дипломатической карьерой. Несмотря на то что сам президент просил предоставить своему другу и политическому соратнику новый дипломатический пост, например в Ирландии, на котором он мог продолжить свою личную войну против нацизма, государственный секретарь Корделл Халл ответил категорическим отказом. Президент Рузвельт не только чувствовал себя обязанным Эрлу как политику, но и питал к опальному дипломату дружеские чувства по той же причине, по которой Госдепартамент противился его возвращению в строй, – в связи с органической неприязнью, которую Эрл испытывал к нацистскому режиму. Президент делал все возможное для того, чтобы вернуть Эрла в строй, в особенности после того, как тот сам попросил подыскать для себя работу где-нибудь в нейтральной стране, по возможности не очень далеко от Венгрии, где его ждала насильно разлученная с ним Адриенна.

Начиная с 1942 года президент Рузвельт время от времени получал сообщения о неких лицах в Германии, состоявших в заговоре с целью свержения Гитлера. Рузвельт, который сомневался в том, что сопротивление может возглавить даже такой человек, как генерал де Голль, не думал, что немецкая оппозиция была способна оказать союзникам существенную помощь. Однако по мере роста количества таких сообщений, приходивших в основном из Турции, он решил направить в эту страну группу своих наблюдателей, перед которыми стояла задача разобраться в том, насколько серьезную силу представляли собой эти немецкие «диссиденты». Так нашлась работа и для Эрла. Поскольку Госдепартамент продолжал отказывать в предоставлении Эрлу новой должности на дипломатическом поприще, Рузвельт, предпочитавший не ссориться по таким вопросам с госсекретарем, призвал Эрла из резерва ВМС и, присвоив ему звание капитана второго ранга, назначил помощником военно-морского атташе в Турции. Личным указанием Эрлу от президента США было понаблюдать оттуда за антифашистским движением.

В качестве жеста высокого уважения президент предложил Эрлу сопровождать его по дороге на конференцию в Касабланке в январе 1943 года, где он встречался с премьер-министром Черчиллем.

Оттуда Эрл самолетом отправился в Стамбул, и, как уже было сказано выше, первое, что он сделал, оказавшись на турецкой земле, была телеграмма госпоже Адриенне Мольнар, проживавшей на улице Мускатили в Будапеште. Обрадованная и одновременно напуганная запутанностью ситуации, Адриенна не знала, как ей поступить и что ответить на телеграмму. Она решила попросить совета у фрау Асты Мацхольд, жены австрийского журналиста, прежде работавшего в Вашингтоне и переведенного оттуда в Будапешт. Аста испытывала к Адриенне дружеские чувства и всегда была рада помочь советом, если проблема была слишком сложной для того, чтобы справиться с ней самостоятельно. Таким образом, телеграмма Эрла привела к чему-то типа цепной реакции, ничуть не менее драматичной, чем аналогичная, происходившая с Ленни Бадд, героиней Синклера.

Аста предоставила право принимать решение своему мужу Луи. Она считала, что ему более привычно принимать решения, явно касающиеся международных отношений. Тем более, добавила она, что Луи знал Эрла по его прежней деятельности в США и на Балканах.

Как и в Вашингтоне, Мацхольд находился в Будапеште с двойной миссией. Официально он представлял большую газету «Берлинер борзен цайтунг», выдержки из которой печатались даже в «Уолл-стрит джорнал». Во второй своей ипостаси он был Майклом, одновременно агентом абвера, СД и собственной разведки Риббентропа. Последнюю возглавлял бывший журналист, а в дальнейшем офицер СС Рудольф Ликус, школьный друг самого министра. Нельзя сказать, чтобы Мацхольд так уж преуспел в Будапеште в своей шпионской деятельности. Война практически полностью парализовала жизнь в Будапеште. Время от времени он выезжал в Стамбул и Анкару якобы как корреспондент, а на самом деле для сбора разведданных для бюро Ликуса. В таких случаях он обязательно навещал своих американских и английских коллег, с которыми подружился еще до войны. Вард Прайс, корреспондент «Дейли мейл», издавна был знаменит своими прогерманскими симпатиями. Вторым приятелем был молодой Сайрус Сульцбергер, не имевший постоянной аккредитации корреспондента «Нью-Йорк таймс». Результаты таких встреч были мизерными и позволяли лишь в небольшой степени оправдать ожидания Мацхольда-Майкла. Теперь же, после признания Адриенны, он понял, что нашел, наконец, свою золотую жилу.

24 января, через день после того, как Хефти отправил телеграмму Адриенне, Мацхольд, в свою очередь, проинформировал об этой новости секретный отдел германского посольства. Он предлагал использовать в разведывательной игре сделанное Адриенне предложение. С благословения Риббентропа в Будапешт прилетел Ликус. Вместе с Мацхольдом они составили план заговора, в котором госпоже Мольнар отводилась роль приманки, а Эрлу – жертвы. Целью операции было получение информации первостепенной важности от личного представителя самого президента США. Этот дьявольский план основывался на стремлении Адриенны воссоединиться со своим высокопоставленным другом и на том интересе, который Эрл испытывал к девушке.

На первом этапе операции немцы употребили все свое влияние на венгерские власти для того, чтобы задержать выдачу госпоже Мольнар разрешения на выезд. Затем Мацхольд должен был выехать в Турцию, познакомиться с Эрлом, представившись доверенным лицом Адриенны, и начать выкачивать информацию из влюбленного американца. 4 февраля на немецком почтовом самолете Мацхольд вылетел в Турцию. Вечером того же дня он уже беседовал с Эрлом в его гостиничном номере. Он представился как нежно любящий Адриенну старый друг и опекун и одновременно как антифашист-подпольщик, располагавший ценнейшей информацией о движении Сопротивления. Ведь для немцев с самого начала не было тайной то, что главная цель приезда Эрла состояла в возобновлении отношений со старыми друзьями-антифашистами.