У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.) - Алексей Лебедев

В Имбросе довольно пресной воды находил я и несколько свежего провианта, от чего больные скоро выздоровели и здоровы были на всех кораблях, особливо ж когда виноградное вино достал, которое мы всегда смешивали с водой.

Ныне же В. С. имею несчастие вам объявить о разбитии корабля Святослава в 5 число сего месяца на мелкостях острова Лемнос, к которому шел я, чтоб с графом Алексеем Григорьевичем Орловым советывать о будущих наших предприятиях и о снабжении эскадры сухарями. Описание сего несчастья, сколько оно мне сведомо стало, при сем прилагается…

А в начале сентября 1770 г. случились два непредвиденных события, круто повлиявших на дальнейшее развитие событий. Сначала на мель у острова Лемнос сел флагманский корабль Д. Эльфинстона «Святослав» (самый сильный в русской эскадре), а затем в связи с отходом к нему на помощь линейного корабля «Не тронь меня» и фрегата «Надежда» и ослабления тем самым блокады Дарданелл турки смогли перебросить на Лемнос подкрепления. Главной загадкой здесь остается вопрос, почему Эльфинстон оказался у Лемноса. В историографии есть три версии: 1) был зачем-то вызван А.Г. Орловым; 2) сам непонятно зачем отправился к Лемносу; 3) отправился к А.Г. Орлову с предложением попытаться нанести удар на Константинополь. Не меньше вопросов вызывает и организация блокады Дарданелл, которую так легко смогли прорвать турки. Однако в любом случае противник смог упрочить свои силы на Лемносе, и А.Г. Орлову пришлось снять осаду крепости Пелари.

Потерпев неудачу с организацией базы флота на острове Лемнос (70 верст от Дарданелл), русское командование решило использовать для этой цели остров Парос. И с 4 декабря 1770 г. порт Ауза стал базой русского флота в Архипелаге. Отряд Г.А. Спиридова доставил сюда корабельный лес, заготовленный на острове Тасос. В Аузе были построены укрепления, адмиралтейство, магазины и лагерь для сухопутных войск.

25 декабря 1770 г. в Аузу пришла третья эскадра, под командованием контр-адмирала И.Н. Арфа, вышедшая из Ревеля 30 июня. В ее составе находились линейные корабли «Св. Георгий Победоносец», «Всеволод» (оба 66-пушечные), «Азия» (54-пушечный), купленный в Англии фрегат «Северный Орел» (40-пушечный) и 15 зафрахтованных английских транспортов.[183] На судах эскадры в Архипелаг прибыло 2167 человек пехоты, в том числе 523 гвардейца, что позволило А.Г. Орлову увеличить свои десантные войска. Кроме того, пришедшая к Паросу эскадра И.Н. Арфа сняла обострившуюся до предела проблему снабжения русского флота в Архипелаге. Г.А. Спиридов писал А.Г. Орлову в начале февраля 1771 г.: «Ежели бы господин Арф не подошел, от которого я из оставшейся у него выданной на чрезвычайные расходы суммы пятнадцать тысяч голландских червонных к себе взял, то бы в сие время (в феврале) в самом горестном положении был, и уже перед тем на свое имя занял у одного грека тысячу червонных и дал вексель. Пшеницы же мало, боялись голоду…».{1233} Приводя данные строчки, приходится констатировать, во-первых, изначально слабую подготовленность Архипелагской экспедиции для масштабных действий, и во-вторых, низкую результативность действий на коммуникациях противника, поскольку в противном случае полученная добыча позволила быть решить данную проблему без затруднений.

Состав 3-й Архипелагской эскадры контр-адмирала И.Н. Арфа при переходе из Балтийского моря в Средиземное Корабль Число орудий Командир Линейный корабль «Св. Георгий Победоносец» 66 Капитан Н.Л. Палибин Линейный корабль «Всеволод» 66 Капитан К.М. Базбаль Линейный корабль «Азия» 54 Капитан Н.В. Толбузин Фрегат «Северный Орел» 40 Капитан-лейтенант С.В. Жемчужников

А вот насколько эскадра И.Н. Арфа представляла боевое усиление, можно судить по следующей выдержке из донесения Г.А. Спиридова от 2 февраля 1771 г.: «Контр-адмирал Арф на своем корабле Победоносец не только чтоб во всем нужном запасшись прийти, но в такелаже, в якорях и канатах и в прочих нужных вещах даже, что и гребные суда убавил, столь легошенько пришел, как корабли наши и в Балтийском море не ходят, а именно якорь и канат и очень много других по штату, как и на Балтийском море ходят, нужные вещи в Ревеле оставил и провиантов только на три месяца взял, довольствуясь в путеплавании отправленном сюда к нам на транспортных судах и покупая и забирая, где возможно было, чему последуя и корабль Всеволод также придет; да что всего хуже корабль Победоносец построен 66-пушечным, а пришел сюда 50-м, ибо ни на шканцах, ни на баке пушек всего 16-ти нет, а оставлены в Ревеле; я не знаю кого осуждать, мастера ли, который оный корабль строил и испортил, что сделал острым и тем нижние порты от воды близки и с постановлением шканцовых и баковых пушек валк, то есть в погоду валким, или недосмотрено в порядочном грузе интрюма, который как капитан того корабля Палибин объявляет укладывал при себе и под своими приказаниями же контр-адмирал Арф; но как бы то ни было, лучше убавить балласту такое число пудов сколько в оставленных якорях, канатах и в прочем самонужном и в пушках весу было…».{1234}

Таким образом, произошедшие в Архипелаге после Чесмы события показали, что русское командование снова допустило ряд серьезных просчетов. Сначала вялость действий и раздробленность сил не позволили быстро овладеть крепостью Пелари на острове Лемнос. Затем проблемы с организацией блокадных действий, равно как и с координацией действий эскадр, позволившие туркам перебросить помощь на Лемнос, перечеркнули надежду на успех и от длительной осады. Наконец, последовавший в середине октября 1770 г. отказ А.Г. Орлова от блокады Дарданелл ослаблял эффект всех предшествующих трудов.

Между тем, случаи зимних действий в то время уже не были редкостью: можно назвать и ледовый поход Балтийского флота к Выборгу в 1710 г., и переход тех же эскадр Спиридова и Эльфинстона из Балтийского моря в Средиземное осенью-зимой 1769/1770 г., и действия Азовской флотилии в эту войну, и крейсирование С.К. Грейга перед теми же Дарданеллами зимой 1772/1773 г. Про ведущие европейские флоты и говорить не приходится. Из более поздних же примеров наиболее показательны два. В первом случае в 1807 г. Д.Н. Сенявин не только установил в феврале полную блокаду Дарданелл, но и захватил остров Тенедос, контролирующий подступы к проливу. Во втором случае, уже во время Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., отряд П.И. Рикорда, состоявший всего из 4 судов (двух линейных кораблей — «Фершампенуаз» и «Эммануил» и двух фрегатов — «Ольга» и «Мария»), смог организовать полную блокаду Дарданелл в течение всей зимы 1828/1829 г.![184] Причем вообще без наличия сколько-нибудь близкого пункта базирования. И результаты не замедлили сказаться: прекращение допуска судов с продовольствием в Константинополь вызвало там голод и привело к волнениям в столице Османской империи. Кроме того, Турция лишилась возможности перевозить на Балканский театр подкрепления из Египта и Малой Азии. Все это ускорило окончание войны, которая и закончилась 2 сентября 1829 г. полным поражением Турции.{1235} Так что снятие блокады Дарданелл стало еще одной ошибкой А. Г. Орлова в кампании 1770 г. Ссылка же его на исключительно плохое состояние кораблей в данном случае не актуальна. Архивные материалы показывают, что зимой 1770/1771 г. никакого ремонта судов в Аузе не проводилось, а корабль «Саратов» вообще находился на патрулировании ближних к Паросу вод.

Кстати, оставляют вопросы и действия А.Г. Орлова в 1770 г. в целом по устройству базы для флота. Почему, в частности, сначала был выбран Лемнос (70 верст от Дарданелл), а после неудачи у него — Парос. Последний выгодно располагался в центре Эгейского моря, но от него до Дарданелл было около 300 верст. А ведь А.Г. Орлов сам указывал, что главной задачей флота после Чесмы является именно блокада Дарданелл. Между тем, для ведения такой блокады изначально больше годился Тенедос, находившийся всего в 12 милях от пролива, с которого отлично просматривались Дарданеллы, при том что и крепость была намного слабее. Кроме того, здесь были и отличные источники для снабжения кораблей водой.{1236},[185] К тому же позицию в этом районе в июле — сентябре 1770 г. занимал Д. Эльфинстон. Во всяком случае его захват создал бы отличную базу именно для ведения блокады, а впоследствии она могла стать передовой. Но А.Г. Орлов ценности этого острова так и не разглядел.

А теперь хотелось бы остановиться на том, возможно ли было для русского флота осуществление прорыва к Константинополю и стал ли отказ от этого еще одной ошибкой А.Г. Орлова. После Чесмы турки пребывали в панике. Француз барон Ф. де Тотт писал о состоянии дел в Константинополе: «Падишах в живейшей тревоге, министры удручены, народ в отчаянии, столица в страхе перед голодом и нашествием. Таково настоящее положение империи, которая за один месяц перед этим считала себя столь грозной».{1237} При этом он указал, что батареи, прикрывавшие Дарданеллы, находились в ужасном состоянии, и русский флот легко мог пройти пролив и подойти к Стамбулу.