Чердынец - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну — собрались наконец. Я, в последний момент, углядев на столике у мамы смягчающий крем, тоже кинул в сумку. Вдруг там — массаж… или еще что. Пусть будет! Вдруг — на речке никого?
Вообще, на тот же Ржавец из поселка можно было пройти тремя путями — либо через тот овраг, по которому утром и вечером гоняют скотину из стада. Этот овраг еще называют — Щель, а от того и табун наш называется — Щелевой. Но это — изрядный такой «крючок» по дальности, да и на первом этапе — пока на луга не выйдешь, идти там — не очень удобно. Когда-то давно здесь была просто низина — лог, с весны и до начала лета заливаемый талыми вешними водами. Именно здесь, как я понял дедов, когда-то и текла та речушка.
Когда стадо изо дня в день, утром и вечером гоняют туда и назад по этой луговине — получается такая каша, что не то, что какая-нибудь техника — человеку пешком пройти невозможно! Проваливаешься чуть не по пояс. Деды и бабушки говорили, что чуть не каждый вечер приходилось проводить спасательные операции по извлечению коровенок из илистого плена. Потом эту дорогу — подняли. Ну как подняли — в сухое время прогнали грейдер. Затем зашла техника — экскаватор и бульдозер, и окюветили эту дорогу. По краям дороги получились такие — довольно широкие и глубокие канавы, куда и скатывалась вода. Все извлеченную землю, а точнее — ил и торф, сваливали на дорогу. Потом — разровняли, слоями. Слои перекладывали всякими древесными отходами с пилорамы — горбыль, неподъемные комли деревьев, обрезь всякую.
Вышла неплохая дорога. Она шла через всю болотину к выходу на луга. Уже перед самым выходом — пришлось делать деревянный мост. Сено-то по осени, в начале зимы здесь же таскали. А летом здесь ручей протекает, из болота под горой, и его не убрать, ни засыпать. Кроме того, уже поздней осенью, как снежок выпал, и земля чуть подстыла, вдоль горы, в обе стороны от полученной дороги, прокопали еще две больших канавы — водосбор. Одна канава, получается — вдоль нашего поселка, до болота. Это теперь она — под горой вдоль нашего огорода идет.
Другая — в сторону города, под горой, вдоль вогульского кладбища. Эта канава упирается в Мокрый куст. Этот куст — пакостное место. Тянется он, этот куст, метров на сто-сто пятьдесят понизу горы. Зарос всякой дрянью — тальником, мелким осинником и березняком, прочими бесполезными кустами. Местные жители таскают и скидывают туда всякую пакость, что в хозяйстве уже не приспособишь, и ни к чему она не пригодна.
Вроде бы ребятишкам — самое раздолье по таким местам лазить. Но — туда же частенько таскают и всякую падаль — и кошек, и собак, и прочую мелкую живность, почившую в бозе. Летом там запашок стоит — б-р-р-р… И еще куст этот сырой — даже в середине лета, в самую жару там вода стоит. Неприятное место! Уже сколько раз ругань была — и власти, и квартальные призывали прекратить выкидывать в куст всякую «жбонь»! Жители конечно — соглашались и даже возмущались своими нерадивыми соседями, которых, впрочем, не называли. Но в кусту этом все продолжалось — и тащили туда, и тащили. Расея, что тут сделаешь?
Так вот — там идти неудобно. Дорога хоть и поднята, но скотом там натоптаны такие колеи-ямки, что будешь прыгать с кочку на кочку все триста метров!
Есть еще один спуск в горы, и проход к речкам. Раньше им и пользовались, чтобы стога сена с покосов таскать. Но потом, когда Щель отремонтировали, ездить тут перестали, постепенно болото взяло свое. Пешком пройти можно, но там — короткий выход к Песчанке, которая сейчас обмелела и нам не подходит. А через мостик у Песчанки идти — опять «крючок». Так-то мы пацанами и там бегали, но — «для бешеного зайца и сто верст — не крюк!». А здесь я — с девушками, что им ножки бить?
Получается — нужно идти через поселок. Там с горы, примерно возле новых кирпичных двухэтажек, есть еще один спуск. Но только — пеший. Через болото выложена гать из тонких берез. Аккуратно так сделано — с перильцами. Это наши мужики, после работы собрались и сделали. Все на речку ходят, с семьями, по праздникам. Вот и разрешили проблему. Сейчас еще народ не атомизировался так, как в будущем. Если возникает какая-то проблема, к примеру — с благоустройством, мужики, да и женщины тоже, самостоятельно собираются и решают ее после своей основной работы. Это считается нормальным — решать что-то обществом. РТС, конечно, поможет — с материалами, например. Но саму работу выполняют жители, без какой-либо оплаты.
Вот и эту гать так положили.
Мы решаем идти именно здесь. Помогаю девчонкам спуститься с горы — спуск довольно крутой, гора все-таки — метров пятнадцать высотой. Гать лучше проскочить побыстрее — тут и комаров, и мошек еще полно.
Девчонки бегут, придерживаясь перил, и отмахиваясь от насекомых, повизгивают в случае успешного их нападения. Я тоже ускоряю шаг, но не бегу — с улыбкой поглядываю на Катю и Светку. Они в простых ситцевых платьях, коротких, летних. Хороши! Длинные ножки, уже порядком загорелые на огороде, привлекают взгляд.
Идем лугом к обрывам на Ржавце. Девчонки о чем-то переговариваются, а я задумался. Все ли внес в план работ по дому? Перебираю работы, проверяю в голове правильность приоритетов.
Когда подходим ближе к речке, видно, что там уже есть пара компаний. Одна компания — какие-то мелкие пацаны, на пару-тройку лет младше меня. Я даже не всех знаю по именам. Их человек пять-семь. Все плещутся в речке.
Вторая компания — моя. Здесь и Колька Кольцов, Крестик, Вадик Плетов и даже Рыжие. Еще Андрюха Кучеров и Мишка Пятак. Славки нет, но я знаю, что он — в пионерлагере. Девчонки проходят мимо и отходят метров пятьдесят дальше. Я подхожу к пацанам и здороваюсь чинно, по-взрослому — за руку. Пацаны, видно уже, что накупались, играют в карты, сидя на траве.
Крестик сразу начинает подкалывать:
— А чё ты? С нами на речку не ходишь, а вот с кобылами этими — приперся?
— Во-первых, не с «кобылами», а с сестрой и ее подругой. А во-вторых — сам знаешь: работы — валом, ничего не успеваю! Некогда! А тут
