Новая история стран Европы и Северной Америки (1815-1918) - Ромуальд Чикалов

Одним из важнейших направлений антимилитаристского движения провозглашалась борьба за разоружение. Копенгагенский конгресс счел необходимым добиваться заключения соглашения об ограничении вооружений на море и ликвидации права победителя на имущество побежденного. Цюрихский, а затем Парижский (1900) и Штутгартский конгрессы установили, что депутаты-социалисты во всех парламентах должны голосовать против военных кредитов, в том числе на военный флот и колониальные экспедиции.

Брюссельский и Парижский (1900) конгрессы поставили задачу протестовать против всех военных поползновений и благоприятствовавших войне союзов, а в случае угрозы войны организовать одновременно во всех странах и в одинаковых формах выступления против милитаризма и этой угрозы. Ответ на вопрос, что делать, если не удастся предотвратить войну, дали Штутгартский и Базельский конгрессы. В этом случае следует выступить за быстрое ее окончание и всеми силами стремиться использовать порожденный войной экономический и политический кризис для того, чтобы поднять народ и тем самым ускорить падение капиталистического господства.

Антивоенная деятельность Интернационала составляет поучительный опыт, особенно в той части, которая была связана с отстаиванием общечеловеческих ценностей.

Крах Второго Интернационала и его роль в социалистическом движении

После августовских событий 1914 г. лишь РСДРП, БСДРП (тесных социалистов), сербские социал-демократы, левое крыло итальянского рабочего движения, отдельные группы левых в Германии и Голландии выступили в духе принятых конгрессами решений по борьбе с милитаризмом. В сентябре 1914 г. Ленин в тезисах, известных под названием «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне», подчеркивал: «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск»[260]. Смысл такого поражения Ленин раскрыл в тогда же написанном им и опубликованном от имени ЦК РСДРП манифесте «Война и российская социал-демократия», где констатировал: «Превращение современной империалистической войны в гражданскую есть единственно правильный пролетарский лозунг»[261]. В статье «О поражении своего правительства в империалистической войне» Ленин однозначно определил свое понимание гражданской войны и условия перехода к ней: «Революция во время войны есть гражданская война, а превращение войны правительств в войну гражданскую, с одной стороны, облегчается военными неудачами (“поражением”) правительств, а с другой стороны, – невозможно на деле стремиться к такому превращению, не содействуя тем самым поражению»[262]. Этого курса большевики последовательно придерживались на всем протяжении Первой мировой войны. Но тактика революционного пораженчества уже в то время у многих российских социал-демократов вызывала сомнение. Лозунг поражения задевал чувства патриотически настроенных людей и не воспринимался не только широкими массами, но и многими революционерами, отвергавшими путь к революции через военное поражение. Даже Н.И. Бухарин предлагал Ленину откорректировать лозунг поражения «своего» правительства в империалистической войне, который давал основания толковать его как призыв к практическим действиям в пользу Германии. Но это большевиков не останавливало, что они и показали, приняв от кайзеровской Германии финансовую помощь на организацию революции.

Преобладающая часть партий II Интернационала заняла иные позиции. Они не были тождественны, но ни одна не состояла в требовании поражения своего правительства и государства.

Парламентская фракция германских социал-демократов на совместном с правлением СДПГ совещании 3 августа 1914 г. абсолютным большинством голосов высказалась за финансирование начавшейся войны: из 110 депутатов лишь 14 высказались против кредитов. На следующий день в ходе заседания Рейхстага председатель фракции Гуго Гаазе выступил с утвержденной фракцией декларацией, в которой выражалось согласие с военными кредитами. Это мотивировалось необходимостью обороны Германии от нападения России и сохранения завоеваний германского рабочего класса. Фракция единогласно, включая Либкнехта, проголосовала за ассигнования на войну и, кроме того, призвала германских рабочих воздержаться от экономических и политических стачек, провозгласив на время военных действий политику гражданского мира.

В Австрии социал-демократы были избавлены от необходимости голосовать, поскольку Рейхсрат распустили еще с весны 1914 г. Однако об их позиции можно судить по публикациям венской «Арбайтерцейтунг», которая выражала солидарность с германской парламентской социал-демократической фракцией и оценивала одобрение кредитов как ее триумф, победу рабочего движения. В Венгрии войну поддержали все без исключения партии, включая и социал-демократию. Последняя аргументировала свой выбор необходимостью защиты «западной цивилизации» от угрозы «восточного варварства».

Руководство Французской объединенной социалистической партии открыто порвало со всеми антивоенными резолюциями конгрессов Интернационала и призвало массы к защите отечества. 2 августа 1914 г. секретарь СФИО Л. Дюбрейль декларировал обязанность социалистов защищать целостность и независимость «миролюбивой республиканской Франции». В Палате депутатов социалисты одобрили военные кредиты, а вскоре Гед, Самба, а позже и Тома заняли министерские посты.

В Палате общин Великобритании за финансирование военных расходов проголосовала лейбористская фракция, а ее главам. Гендерсон весной 1915 г. вошел в либеральное правительство Г Асквита. Когда в декабре 1916 г. Д. Ллойд Джордж сформировал коалиционное правительство, уже три лейбориста стали его членами, а сам Гендерсон получил пост в особом, всего из четырех человек, военном кабинете. Лидеры тред-юнионов в свою очередь провозгласили перемирие в промышленности.

Наконец, председатель II Интернационала Э. Вандервельде заявил в бельгийском парламенте: «Мы будем голосовать за все кредиты, которые потребует правительство для защиты нации»[263]. Вскоре и он принял приглашение стать министром.

В целом отношение европейской социал-демократии к войне выразилось в политических действиях по трем основным направлениям:

• одобрение в парламентах бюджетных ассигнований на войну;

• вступление ряда социалистов в военные правительства;

• осуществление политики «гражданского мира».

Все это нарушало прямые запреты конгрессов II Интернационала.

Квалифицируя указанную ситуацию, Ленин писал: «Измена социализму большинства вождей II (1889–1914) Интернационала означает идейно-политический крах этого Интернационала»[264]. Начиная с этой оценки, сделанной еще в августе 1914 г., тезис об измене лидеров социал-демократии занял доминирующее место в марксистской литературе. Лишь позднейшие исследования отошли от столь прямолинейных оценок. Материалы, подготовленные к столетию II Интернационала Межведомственным советом по изучению социал-демократии, содержат принципиально иное суждение: «Вряд ли можно все сводить к измене вождей или вообще субъективным факторам, хотя и не следует их недооценивать»[265]. С этим нельзя не согласиться, что побуждает обратиться к выявлению причин резкого изменения взглядов преобладающей части социал-демократии на развернувшуюся по всему миру войну.

Говоря о распаде Интернационала, следует иметь в виду, что с началом войны глубокая внутринациональная и межгосударственная дифференциация рабочего класса, объективное различие интересов и задач отдельных его отрядов проявились еще более отчетливо, чем это имело место в довоенный период. Если при этом учесть, что Второй Интернационал объединял лишь около 10 % трудящихся, становится очевидным, что лидеры социал-демократии не могли не считаться с настроением масс, находившихся под влиянием идей национализма, если это и расходилось с их собственными представлениями мирной эпохи. Именно по линии интернационализм – национализм пролег водораздел внутри социал-демократии. В условиях военного кризиса интернациональная солидарность уступила место национализму. Уловив резко возросшее национальное самосознание большинства трудящихся масс, немецкие социал-демократы поставили национальные интересы выше классовых и стали доказывать, что война против России как оплота европейской реакции соответствовала интересам Германии. Более того, с военной победой своей страны они связывали дальнейшее продвижение к социализму эволюционным путем. В свою очередь социалисты стран Антанты оправдывали поддержку своих правительств тем, что их страны стояли перед необходимостью обороняться и защищать международную демократию от германской агрессии.