На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

уснуть, поэтому, провертевшись полчаса, села за новый наряд для Альки. Спать легла под утро. Впереди был выходной. Можно было выспаться днем. Муж не дал.

— Я-то тут причем? Я ничего не отправляла, — в который раз повторила она, норовя скрыться под одеялом.

Вадим стоял над ней и уже начинал злиться.

— В общем так, я отправил твои эскизы на Всероссийский конкурс дизайнеров, и ты победила! Поздравляю!

Выпалив это, он ушел.

Спустя мгновение Инна выскочила следом.

Алька вышла к ним не в силах больше слушать их ругань.

— А меня ты спросил? — вещала Инна, от отчаяния размахивая руками.

— Ты талантлива! Это хороший шанс заявить о себе! — повторял муж.

— А с чего ты решил, что я хочу заявить о себе? Я прячусь! Я скрываюсь! Соображаешь?

— Сил у меня больше нет!

— У тебя сил нет? А кто тебе вообще дал право решать за меня?

— Ты моя жена! — вдруг рявкнул он.

Инна и Алька вздрогнули и уставились на него. Он возвышался над обеими и сверлил злыми глазищами жену. Каждое сказанное им слово, отдавалось эхом в просторной гостиной — Вадим едва держал себя в руках.

— Ты моя жена! По этому праву! Что? Опять скажешь, что наш брак — фикция, а ты и дальше будешь закапывать свой талант, работая толмачом, вместо того, чтоб расти в любимом деле? Я не просто говорю! Я схоронил собственную мечту! Это как крылья самому себе отрезать! Да, я дважды воскрес. Но без души! Мои шрамы затянулись и не болят уже столько лет, но вот здесь, — и он, ударив себя по груди, добавил уже более спокойно, — легче не стало. Ты мне никто? Чужая? Посторонняя? Тогда и я для тебя тоже? Всё! Поступай, как знаешь. Вот Настин телефон. Звони, говори, что отказываешься от награды.

С этими словами он вытащил визитку редактора из своей сумки и сунул в руку замершей жены, а затем вышел из гостиной. Хлопнула входная дверь.

— Инн, — позвала Алька.

Та оглянулась и улыбнулась.

— Не переживай, — проговорила она. — Мы помиримся.

— А, так это вы так поссорились…

— Аль.

— Думала, что он никогда не заговорит об этом. Кто же ты для него, если он так обнажил свою душу? — спросила малышка, всматриваясь в лицо подруги.

Инна не нашла, что ответить на это.

Она просматривала почту, раз за разом перечитывала письмо от модного редактора и не верила. Давно, когда она только впервые попробовала себя в роли дизайнера, у нее была идея поучаствовать в каком-нибудь конкурсе, но она не решилась. Что уж говорить? Она и сейчас бы вряд ли отважилась на этот шаг. И дело не в Бориславе. Дело в ней. Она прошлась по комнате, еще раз перечитала письмо и посмотрела визитку. Черно-белый кусок картона с контактами Анастасии Устюжиной. Ничего лишнего. Никаких цветочков, завитушек. Всё просто и строго, словно показывая, что хозяйка этого картона — дама серьезная и деловая.

— Алло, — проговорила Инна, когда Настя ответила, — меня зовут Инна Романова. Вы хотели со мной связаться. Слушаю вас.

Настя понравилась Инне, хотя молодой дизайнер и немного побаивалась главного редактора модного журнала. Девушка была озадачена тем масштабом действий, которые развернула Устюжина: у нее всё было продумано, всё схвачено. Всё оговорено.

Алька была зажата первые минуты фотосессии, но потом выдохнула и раскрепостилась: брат был рядом. Он сам делал прически, менял макияж. И старался он так, как никогда до этого.

Супруги так больше и не говорили. Инна попробовала извиниться, но Вадим свернул с темы, сам попросил прощение за вторжение в ее личную жизнь, дескать, кто он такой… Жена промолчала.

Она смотрела на его работу во время фотосессии, и ее охватывало непонятное чувство: она слышала музыку. Музыку от его рук. Разную музыку. Разных композиторов — давно умерших и живущих поныне.

— Мистика какая-то, — проговорила она, услышав в очередной раз звуки пианино. На сей раз звучал фрагмент из балета «Петрушка» Стравинского[1], а на Альке было пестрое желто-оранжевое платье с огромными ярко-красными маками.

Когда девочка увидела обнову, сказала:

— Расцветка — вырви глаз!

Инна даже расстроилась, решив, что Аля не станет его носить. Но малышка взяла его с собой на Кипр, где почти не вылезала из него. Это платье так отличалось от всех прочих, что Инна не хотела даже включать его в фотосессию, но модель настояла на своем. И вот теперь она сидела с обновленным, легким по-весеннему, едва заметным макияжем, а брат крутился вокруг с расческой. Пальца так и мелькали. Пряди послушно укладывались в широкую косу, и в этот момент Инна услышала музыку. Яркие, как само платье, звуки фортепиано срывались с пальцев стилиста и скакали по волосам. Дизайнер, зачарованная волшебством, не могла отвести взгляд от рук мужа.

Аля продрогла до костей. Она сегодня опять была на съемке. Вадим сделал ей прическу, макияж, а потом умчался по каким-то делам, бросив сестру в новом вечернем платье в выставочном центре, где проходила съемка. Алька смущалась посторонних людей, которые ходили по выставочным павильонам и глазели на нее. Платье струилось по телу, ниспадая на пол. Черное, с переливающимся стеклярусом. Открытая спина, закрытая грудь. Алька то смотрела в окно, то куда-то в пол, делая всё, о чем просил фотограф. Когда съемка закончилась, девушка переоделась и выскочила из павильона.

До метро было далековато. Дул резкий ветер, хотя солнышко и выглядывало временами из-за туч. Аля добежала до остановки, но в следующие десять минут все автобусы, отъезжающие от нее, шли не в нужном направлении. Аля уже почти отчаялась, как вдруг увидела номер своей маршрутки. Запрыгнула счастливая. Но, проехав две остановки, автобус сломался, и люди вынуждены были сойти. Начался дождь. Как на грех, зонта в сумке не оказалось. Алька выругалась сквозь зубы, озираясь по сторонам, и тут поняла, что находится в считанных метрах от ресторана Славы. Перехватив сумку с платьем в другую руку, она побежала туда.

— О, Алина, — узнала ее администратор, — здравствуйте.

— Здравствуйте, какое счастье, что у вас нет очереди, — проговорила девчушка, устраиваясь за столом у окна. — Упс! Сделайте вид, что не слышали! Я так замерзла!

— К шефу не пойдете?

Алька вскинула глаза.