Драконья Эра на Руси чародейской - Сергей Юрьевич Тимаков

много. И никто из нас толком не знает, кто ещё скрывается в дебрях Великого Леса! Там деревья — что горы. По меньшей мере, двое из драконов, отличающиеся невиданной ранее Силой, там точно угнездились. Да и среди остальных чешуйчатых оборотней, несколько самых могучих уже пребывают на грани второй ступени архимага или даже преодолели её, просто таятся, готовя очередную каверзу. Как раз, те самые родоначальники. У нас же лишь четверо сильнейших более-менее приблизились к порогу второй ступени. Пятым и самым близким к ней был Хитрец. Уверен, оное обстоятельство, вкупе с амулетом «Гнева Богов» и подтолкнуло его к той роковой затее! — заметил повелитель Италийского полуострова.

— Среди драконов ещё и Огненный, точно перешагнул на сей уровень Силы. Тот, что объявился незадолго до начала «Войны за Мир» на Карибах, — добавил властитель Мавританского Ханства.

— Да… И с появлением Огненного и его семьи всё тоже обстоит очень и очень не просто! Если я прав в своих подозрениях, остров тот, был выбран для «случайного переноса» неспроста. Обитавших на нём людоедов, все соседи тихо ненавидели. С поражением дикарей все лишь облегчённо выдохнули, а часть племён с континента так и вовсе — приветствовали. Сомневаюсь, что драконы в серьёз опасались ответных действий, но нельзя не заметить — они придерживаются некоего свода правил хорошего тона… На этом вполне можно сыграть! — заметил владыка Римского Ханства.

— Согласен. Пока мы не обретём достаточной мощи, придётся придерживаться данного… свода и копить силы. Все мы знаем пример из древности Поднебесной, население которой, некогда являло собой чуть ли не треть от жителей всего мира. Она казалась необоримой! Однако, зазнавшись в своём величии, со временем отстала… Главное тут — самим не зевать! Но и не слишком торопится, чтобы не обжечься на не до конца ослабшем сопернике, как наш великий родоначальник… Есть возражения? — уточнил председательствующий на курултае Хан.

В ответ на его речь остальные владыки так или иначе выразили поддержку, пусть тяжкая задумчивость не оставила их в полной мере, однако какой-никакой путь появился, а для потомков кочевников, это — главное.

Походный лагерь цвергов. Вождь

— Что скажешь, старик? — уточнил вождь подгорного племени у своего старого наставника и ближайшего советника.

— Дракона лучше не злить, — буркнул в ответ седовласый цверг.

— Свежо… — хмуро посмотрев на него, протянул вождь.

— Повторенье — мать ученья! А учитывая вновь открывшиеся обстоятельства, оную сентенцию и подавно забывать не след, — нравоучительным тоном ответствовал старец.

— Это да. Но, может, у тебя, старче, есть предложения и по поводу того, как нам быть дальше? Война закончена — пора возвращаться к мирным заботам. А значит, и к давней беде наших предков. И тут мы упираемся в твёрдую породу, скорее, даже почти необоримую — границы, кроющиеся в нас самих! — уточнил вождь.

— Помнится, в пору моего наставничества у одного, тогда ещё совсем юного наследника нашего вождя, я говаривал своему ученику: «Многие границы мы устанавливаем для себя сами, а те, что всё-таки существуют на деле, вполне можно со временем обойти или отодвинуть…» — намекнул старый цверг.

— И как же ты предполагаешь оного достигнуть? Зависимости, от кого бы то ни было, я нашему народу точно не желаю! И без того уже зависим от поставок продовольствия от соседей с поверхности… А сами мы просто-напросто не способны на эти чары. Даже самые сильные из нас, — возмутился вождь.

— Развиваться. Сильных провидцев у народа цвергов тоже ведь раньше не было, а вот, подишь ты, появилась одна, — ответил седовласый.

— Так можно запросто потерять себя, забыть обычаи и уклад предков… И жена моя — смесок. Дети от неё и меня будут уже с куда как большей долей нашей крови и наши по духу! А предлагаемое тобой…

— Ты уже нащупал ответ. Просто в пылу спора сам того не заметил, — вкрадчиво пояснил старец.

— Но это же… — озадаченно протянул в ответ вождь.

— Можно изменяться, не изменяя себе и памяти своих предков! Чтить заветы пращуров и в то же время быть открытым новому… Те же, кто оного не понимает, со временем вырождаются и канут в лету. И, что примечательно, достойным подобный уход, как правило, не назовёшь! — жёстко ответил старый наставник.

— И сколько времени это займёт⁈ — возмутился вождь.

— Тебе ли печалиться о подобном? Ты один из немногих средь нашего народа, кто достиг того порога Силы, при котором можно уже не переживать о пролетевших летах.

— Это только если забыть об участи близких! Я не хочу потерять ни их, ни тебя, старая ты заноза!

— Ну, можешь рискнуть, и отдать меня создателям химер на опыты. Советником, правда, меня после этого не оставишь — вдруг подпаду под скрытое влияние? Но раздражать тебя, глядишь, не перестану. И выводы, какие-никакие, глядя на мой пример, сделать будет возможно… Вдруг оное того не стоит? Так чего тогда всем племенем жилы рвать? Только сперва мне надо завершить кое-какие дела. Не хочу, чтобы наш народ продолжал и дальше покрываться мхом, цепляясь лишь за старое.

— Вот как… — задумчиво протянул вождь.

— А ещё, можно обратить внимание на альвов Исландии. За исключением языка, излишне длинных заострённых ушей да тёмного цвета кожи у части островных племён, наши народы достаточно схожи. Причём — заметь, что внешне, что в быту, что по традициям! Вдруг даже небольшое вливание свежей крови сего подгорного племени, даст нам столь необходимый толчок? Сей подгорный народ, в отличии от нас, даже пищу научился производить сидя под горами! Всего-то и требуется, что сосватать нескольких невест сильнейшим из наших магов. Впрочем, это не значит, что надо полностью отметать уже намеченное. Налаживание отношений с Великим Лесом всё так же важно! Если не больше… Та пугающая аномалия, которую мы с тобой недавно наблюдали, не даст мне соврать! К тому же, снедь, приготовленная из выращенного в Лесу остроухих, весьма способствует развитию Силы, а следовательно, и долголетию, — с ясно читаемым намёком добавил советник.

— Думать буду… — протянул в ответ вождь.

Армандо и Мелиса

Отец, дождавшись прихода дочери в свои покои, обратился к ней с торжественным и очень серьёзным тоном, в котором проскакивало подспудное беспокойство, а под конец своей речи он и вовсе замялся:

— Ты многое