Особое мнение - Филип Киндред Дик

– На Кони-Айленд поеду!

– Зачем?

– Люди! Хочу опять на людей поглядеть. Чтоб много их, толпы – бестолковых, потных, шумных… Мороженое, вода… океан! Бутылки пива, картонки с молоком, бумажные салфетки…

– Девчонки! – сверкнув глазами, подхватил Векки. – Шесть месяцев – это ж какая уйма времени!.. Знаешь, я с тобой! Сядем на берегу, девчонками полюбуемся!

– Интересно, какие купальники нынче носят? – подал голос Бартон.

– А что, если вообще никаких?! – воскликнул Паркхерст.

– Эй, а я снова увижу жену! – громче прежнего завопил Мерриуэзер, но тут же, изрядно опешив, понизил голос до шепота. – Жену…

– Вообще-то я тоже женат, – с ухмылкой напомнил Стоун. – Просто давно уже… – При мысли о Пат и Джин капитан поперхнулся от резкой боли в сжавшемся горле. – Совсем большие, наверное, выросли.

– Выросли? Кто?

– Дочери, – негромко, коротко пояснил Стоун.

Обносившиеся, обросшие дикими бородами, с лихорадочным блеском в глазах, первопроходцы переглянулись.

– Долго еще? – прошептал Векки.

– Около часа, – ответил Стоун. – Еще час, и сядем.

В землю корабль врезался с такой силой, что всех шестерых швырнуло ничком на палубу. Затрясшись, душераздирающе взревев тормозными двигателями, ракета пропахала в почве и камне глубокую борозду и наконец замерла, вонзившись носом в склон холма.

Грохот и рев стихли.

С трудом встав на ноги, Паркхерст ухватился за предохранительный поручень, вытер со щеки кровь, сочившуюся из рассеченной брови.

– Сели, – выдохнул он.

Бартон встрепенулся, застонал, кое-как поднялся на колени, и Паркхерст, подхватив товарища под локоть, помог ему встать.

– Благодарствую. Что тут…

– Порядок. Мы снова дома.

Тишину, воцарившуюся на борту после того, как рев реактивных струй сошел на нет, нарушало лишь негромкое журчание технических жидкостей, сочившихся из полопавшихся трубопроводов под обшивкой.

Корабль превратился в груду лома. Треснувший в трех местах корпус украсился множеством вмятин, палубу устилали разлетевшиеся во все стороны бумаги вперемешку с осколками разбитых приборов.

Векки и Стоун тоже неторопливо поднялись на ноги.

– Все живы? – пробормотал Стоун, ощупывая плечо.

– Помогите, – подал голос Леон. – Щиколотка, провалиться ей… кажется, вывих.

Подняв его, первопроходцы привели в чувство оглушенного Мерриуэзера и помогли встать ему.

– Сели, – еще раз, словно никак не мог в это поверить, повторил Паркхерст. – Земля… мы дома! Живы!

– Надеюсь, образцы уцелели, – со вздохом заметил Леон.

– К дьяволу образцы! – в восторге вскричал Векки, лихорадочно крутя кремальеры запоров массивного гермолюка. – Идемте! Идемте, прогуляемся!

– Где мы? – спросил Бартон, повернувшись к капитану Стоуну.

– К югу от Сан-Франциско. На полуострове.

– Сан-Франциско?! Ух ты, заодно и на канатных трамвайчиках покатаемся! – оживился Паркхерст, помогая Векки отпереть люк. – Сан-Франциско… Во Фриско я как-то раз приезжал. У них тут парк есть, большущий. Называется «Золотые Ворота». В комнату смеха можно сходить.

Открытый люк распахнулся настежь. Все разговоры разом утихли. Выглянув наружу, первопроходцы заморгали, сощурились, ослепленные добела раскаленным солнцем.

От самого люка тянулась вдаль зелень поля. Воздух был чист и свеж. На горизонте темнела гряда холмов. Вдоль автострады далеко внизу мчались, сверкая на солнце, вереницы немногочисленных машин. На обочинах темнели столбы телефонной линии.

– А это что за стук? – удивился Стоун, навострив уши.

– Поезд.

Действительно, по рельсам вдали, волоча за собой шлейф густого черного дыма, катил железнодорожный состав. Полевые травы колыхалась волнами под дуновением легкого ветерка. Справа виднелся небольшой городок. Особнячки, деревья. Высоченная афиша над кинотеатром. Заправочная станция «Стандард Ойл». Лотки придорожного рынка. Мотель…

– Как думаете, нас заметили? – спросил Леон.

– Еще бы!

– Если и не заметили, то услышали наверняка, – рассудил Паркхерст. – Нашумели мы знатно… будто у самого Господа несварение!

Векки, спустившись в траву, пошатнулся, поспешно вытянул руки в стороны.

– Падаю!

– Ничего, привыкнешь, – со смехом заверил его Стоун, спрыгнув следом. – Просто мы слишком долго пробыли в космосе. Пошли, пошли! Чего тут рассиживаться?

– Идемте к городу, – поравнявшись с ним, добавил Паркхерст. – Может, нас там покормят даром… Черт побери… шампанское! – взревел он, гордо выпятив грудь под рваным мундиром. – Вернувшиеся герои! Ключи от города. Парад. Военный оркестр. Праздничные платформы с местными дамочками!

– Все б тебе дамочки, – буркнул Леон. – Маньяк, одно слово!

– А ты думал! – усмехнулся Паркхерст, скорым шагом направившись к городку. – Живей!

Остальные потянулись за ним.

– Гляди-ка, – сказал Стоун Леону, – вон там. Кто это? На нас смотрят.

– Компания ребятишек. Местная детвора, – сощурившись, пояснил Бартон и разразился восторженным смехом. – Идем поздороваемся.

Увязая в жирной, плодородной земле, густо поросшей не успевшей просохнуть травой, первопроходцы направились к детям.

– Похоже, весна на дворе, – заметил Леон, набирая полную грудь воздуха. – Весенней свежестью пахнет. Травой.

– Сегодня девятое апреля, – напомнил Стоун.

Первопроходцы ускорили шаг. Детишки взирали на них молча, не двигаясь с места.

– Эй! Мы вернулись! – крикнул им Паркхерст.

– Что это за город? – во весь голос осведомился Бартон.

Ребятишки испуганно округлили глаза.

– Что с ними? – неуверенно пробормотал Леон.

– На бороды наши глянь. Вид у нас – страшней некуда. Эй, – сложив ладони рупором, закричал Леон, – не пугайтесь! Мы с Марса вернулись! Вон на той ракете! Два года назад… помните? В позапрошлом октябре…

Побледневшие от страха детишки вдруг развернулись, сорвались с места и во всю прыть помчались к городку.

Шестеро первопроходцев проводили их взглядами, полными недоумения.

– Какого дьявола? – пробормотал Паркхерст, окончательно сбитый с толку. – В чем дело-то?

– Говорю ж, бороды, – неуверенно повторил Стоун.

– Нет, не в бородах суть, – с дрожью в голосе возразил Бартон. – Тут что-то неладно. Очень и очень неладно.

– Брось! – зарычал Леон, безжалостно оторвав клок от ветхой рубашки и отшвырнув лоскут прочь. – Просто обросли мы до неприличия. И грязные, как черти. Одно слово – бродяги. Пошли. Что толку тут стоять? Думаю, за нами машину особую вышлют, вот мы и встретим ее на полпути.

С этими словами он решительно двинулся следом за ребятишками в сторону городка.

Стоун с Бартоном, переглянувшись, неторопливо последовали за Леоном. Остальные поодиночке потянулись за ними.

Встревоженные, притихшие, заросшие дикими бородами первопроходцы пересекли поле и подошли к окраине городка.

Какой-то парнишка на велосипеде, едва завидев их, умчался прочь. Рабочие-путейцы, занятые починкой железнодорожной колеи, тоже побросали лопаты и с воплями ужаса бросились кто куда.

Ошеломленные первопроходцы замерли, глядя им вслед.

– Что бы это значило? – пролепетал Паркхерст.

Миновав рельсы, отделявшие поле от городка, шестерка астронавтов углубилась в громадную эвкалиптовую рощу.

– Берлингейм, – констатировал Леон, отыскав взглядом знак на въезде.

За табличкой у обочины тянулась вдаль самая обычная улица. Отели, кафе. Припаркованные автомобили. Бензоколонки. Лавочки «Все по 5 и 10 центов». Тихий, спокойный пригород. Расхаживающие по магазинам домохозяйки на тротуарах. Неторопливо едущие своей дорогой машины…

Оглядевшись, первопроходцы вышли из-за деревьев. Смотритель бензоколонки по ту сторону улицы поднял взгляд…

…и замер, будто разбитый параличом.

Спустя пару секунд