История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов

В-третьих, назначать еврейских врачей только в тех контингентах армии, в которых бюджет предусматривает по крайней мере двух врачей, с условием, что второй врач должен быть христианином.

Причина этих положений была изложена в самой оскорбительной форме: необходимо прекратить постоянный рост числа врачей Моисеева толка в Военном ведомстве, ввиду их недостаточной добросовестности в исполнении своих обязанностей и их неблагоприятного влияния на санитарная служба в армии.

Это отвратительное оскорбление привело к тому, что многие еврейские врачи немедленно подали в отставку. Отставка одного из этих врачей, известного романиста Ярошевского, была выражена в столь решительных выражениях и с таким достоинством отразила моральный удар, нанесенный еврейским профессионалам, что военный министр счел необходимым предать автора суду. Между прочим, Ярошевский писал: «Пока не сняты клеветы, столь безжалостно брошенные на евреев-врачей, каждая лишняя минута, проведенная ими в служении этому ведомству, только приумножит их позор. Во имя своего человеческого достоинства они не имеют права оставаться там, где их ненавидят.

В этих условиях представлялось вполне естественным, что тенденция к эмиграции, вызвавшая еще в начале 1882 г. ряд переселенческих обществ, все сильнее овладевала еврейским населением России. Пагубные последствия резолюции, принятой конференцией знати в Петербурге, теперь стали очевидны. Отказавшись от образования центрального органа по регулированию эмиграции, конференция предоставила движение слепым стихийным силам, и за этим должна была последовать катастрофа. Погром в Балте вызвал новый всплеск эмиграционной паники, и летом 1882 г. около двадцати тысяч еврейских беженцев снова столпились в галицийском пограничном городе Броды. У них не было средств для продолжения своего путешествия в Америку, поскольку они приехали в Броды в надежде получить помощь от еврейских обществ Западной Европы. Комитеты по оказанию помощи, созданные в главных городах Европы, активно занимались «эвакуацией».

Броды этой обездоленной массы беглецов. В течение лета и осени эта задача была успешно решена. Большое количество эмигрантов было отправлено в США, а остальные рассредоточены по различным центрам Западной Европы.

В стороне от шоссе американской эмиграции узким параллельным путем шла еврейская эмиграция в Палестину. Палестинское движение, возникшее незадолго до этого, привлекло множество энтузиастов из числа еврейской молодежи. Весной 1882 г. в Харькове образовалось общество еврейских юношей, состоявшее в основном из студентов университетов, под названием «Билу», по начальным буквам их еврейского девиза «Бет Яакоб». leku wenelka — «О дом Иакова, подойдите и пойдем». Целью общества было создание образцового сельскохозяйственного поселения в Палестине и ведение широкой пропаганды идеи колонизации древней родины евреев.

В результате этой пропаганды несколько сотен евреев в разных частях России вступили в общество «Билу», Из них только несколько десятков пионеров уехали в Палестину в период с июня по июль 1882 года.

Сначала руководители организации попытались вступить в переговоры с турецким правительством с целью получения от него большого участка земли для колониальных целей, но переговоры провалились. Горстка первопроходцев была вынуждена работать в сельскохозяйственных поселениях близ Яффы, в Микве Исраэль, фонде Альянса Израэлитов в Париже, и в колонии Ришон-ле-Цион, недавно созданной по частной инициативе. Юным идеалистам пришлось пережить немало лишений в непривычной среде и в совершенно чуждой им области деятельности. Значительная часть первопроходцев вскоре была вынуждена отказаться от борьбы и уступить место новым поселенцам, возможно, менее умным, но физически лучше приспособленным к своей задаче. Основы палестинской колонизации были заложены, хотя и в чрезвычайно узких пределах, и сама идея национального восстановления еврейского народа в Палестине была тогда, как и позднее, гораздо большим социальным фактором еврейской жизни, чем практическая колонизация страны. которые могли принять лишь незначительное количество рабочих. В те минуты, когда русские ужасы делали жизнь невыносимой, взоры многих страждущих были обращены на восток, на крохотную полоску земли на берегу Средиземного моря, где доживала мечта о новой жизни на воскресших руинах седой старины. обещание исполнения.

Современный писатель, обозревая недавние события в русской долине слез, делает следующие наблюдения: еврейская жизнь во второй половине 1882 года приняла однообразно-мрачный, угнетающе-скучный вид. постельные принадлежности; оконные стекла больше не разбиваются о улицы. Громов и молний, еще недавно наполнявших воздух и радовавших сердца греко-православных людей, больше нет. Но действительно ли евреи выиграли от перехода от незаконных преследований к легальным преследованиям Третьего мая?

Обиженные, ограбленные, доведенные до нищенства, посрамленные, оклеветанные и подавленные, евреи были изгнаны из человеческого общества. Их нищета, доходящая до нищенства, прочно установилась и прочно закрепилась за ними. Мрачная тьма, без луча света, опустилась на тот заколдованный и тесный мир, в котором так долго томилось это несчастное племя, задыхаясь в удушающей атмосфере нищеты и презрения. Это будет продолжаться долго? Сломается ли наконец дневной свет?

ГЛАВА XXV ВНУТРЕННИЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ

1. РАЗОЧАРОВАНИЕ ИНТЕЛЛИГЕНЗИИ И НАЦИОНАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

Катастрофа начала восьмидесятых застала евреев России врасплох и застала их неподготовленными к духовной самозащите. Впечатления от недавней короткой «эпохи реформ» были еще свежи в их памяти. Они еще помнили первые шаги правительства Александра II в направлении полной гражданской эмансипации русского еврейства, призывы интеллигенции России к евреям сблизиться, светлые перспективы обновленной России. Скудные дары русского правительства были встречены русским еврейством с порывом благодарности и преданности, граничащим с лакейством. Интеллектуальные молодые евреи и еврейки, прошедшие русские народные школы, предпринимали неистовые усилия не только к объединению, но и к полному культурному слиянию с русским народом. Лозунгами дня стали ассимиляция и русификация. Литературные идеалы молодой России стали священными скрижалями еврейской молодежи.

Но вдруг, о чудо! тот самый русский народ, в котором прогрессивные силы еврейства были готовы слиться со своей идентичностью, явился в образе чудовища, извергавшего полчища на полчища бунтовщиков и убийц. Правительство сменило фронт и приняло политику реакции и яростной ненависти к евреям, в то время как либеральные классы России проявляли лишь скудное сочувствие к угнетенной и обиженной нации. Голос враждебной прессы, Новое «Время», «Русь» и другие звучали в воздухе с падающей силой, тогда как либеральная печать, отчасти — но только отчасти — благодаря ужесточению цензуры, небрежно защищала евреев. Даже публицисты радикального типа, группировавшиеся главным образом вокруг журнала «Отечественные Записки («Записки Отечества») смотрели на погромы лишь как на жестокое проявление экономической борьбы, а всю сложную еврейскую проблему со всеми ее вековыми трагическими последствиями рассматривали в свете подчиненной социальной экономический вопрос.

Единственным, чью душу глубоко взволновало зрелище новых страданий древнего народа, был русский сатирик Щедрин-Салтыков, изливший свои чувства летом 1882 г., после