Впереди идущие - Алексей Новиков

Петр Александрович ответил Аксакову коротко: «Порука нам – Жуковский, который одобрил все намерения Гоголя».

Гоголь по-прежнему жил в Неаполе; на душе у него было светло: бог все устроит премудро. Только не мог избавиться Николай Васильевич от бессонницы. Во сне или наяву привиделось ему, что как исполин стоит он перед всей Россией, и внемлют ему города и веси, и каждый устремляется на путь спасения, возвещенный им. Потом он видел себя у гробовой черты и, изнемогая, повторял:

– Соотечественники! Страшно!

Часть седьмая

Глава первая

Редакция «Современника» дает торжественный обед в квартире Панаевых. По рукам ходит свежая журнальная книжка: «Современник. Литературный журнал, издаваемый с 1847 года И. Панаевым и Н. Некрасовым, под редакцией А. Никитенко».

Виссарион Григорьевич Белинский поглядывал на первенца с нежной любовью. «Современник» добирал вторую тысячу подписчиков – огромный успех для журнала, если уже при рождении он приобрел столько друзей.

В то время, когда сотрудники «Современника» сидели за праздничным столом, радушной хозяйкой которого была Авдотья Яковлевна Панаева, первую журнальную книжку «Современника» нарасхват брали в петербургских кофейнях, ее уже получили столичные подписчики.

Для всех было несомненно: читатели связывают будущее журнала с именем Виссариона Белинского.

Белинский поместил в первом номере обзорную статью «Взгляд на русскую литературу 1846 года». Он назвал свой обзор внутренней программой журнала. Программу с полным основанием можно было назвать и творческой и политической. О будущем России говорил автор.

Славянофилы начисто отрицали реформы Петра I. Они тянули Россию в Московию. Белинский отвечал: дело не в том, что будто бы пагубны были для России петровские преобразования; дело в том, что Россия вполне исчерпала и изжила их.

Читатели без труда доскажут авторскую мысль: исчерпан и изжит весь существующий в России государственный правопорядок.

Отсюда следовал непреложный вывод статьи: настало время для России развиваться «самобытно из самой себя».

Разумеется, это не значит «самобытно» пятиться к допетровским временам, как предлагали славянофилы. Жизнь народа не утлая лодочка, которой каждый может давать произвольное направление легким движением весла. Смешно думать о таком вмешательстве в исторические судьбы. Но есть и другая опасность для самобытного развития России. Пора, утверждал Белинский, оставить дурную привычку довольствоваться словами и европейские формы и внешности принимать за европеизм.

Белинский печатно сформулировал мысли, которые высказал он в спорах с западниками. Западники преклонялись перед Европой, перед европейскими формами государственной и общественной жизни, не видя за внешними формами европеизма коренных социальных его пороков.

В последнее время точка зрения западников была доведена до крайнего предела.

Виссарион Белинский в биографии Кольцова назвал его поэтом русским, национальным и в ярких национальных чертах творчества поэта видел его великое достоинство. Против этого выступил молодой критик Валериан Майков, сменивший Белинского в «Отечественных записках». Майков считал, что национальность выражает все, что есть в народе неподвижного, грубого, ограниченного. Заслуга великих людей в том и заключается, что они идут против своей национальности, борются с ней и побеждают ее. Молодой критик противопоставлял национальному общечеловеческое. Истинная цивилизация – одна, писал он. Отсюда следовал прямолинейный, далеко идущий вывод: России надобно усвоить европейскую цивилизацию, ее готовые формы.

«Одни бросились в фантастическую народность, – писал в своем обзоре Белинский, имея в виду славянофилов, – другие – в фантастический космополитизм во имя человечества, – так определил критик позицию либералов-западников. – Без национальностей, – объяснял Белинский, – человечество было бы мертвым логическим абстрактом, словом без содержания, звуком без значения… Человек силен и обеспечен только в обществе; но чтобы и общество в свою очередь было сильно и обеспечено, ему необходима внутренняя, непосредственная, органическая связь – национальность».

Отвечая космополитам во имя человечества, Белинский говорил о России:

«Да, у нас есть национальная жизнь, мы призваны сказать миру свое слово, свою мысль, но какое это слово, какая мысль – об этом пока еще рано хлопотать. Наши внуки или правнуки узнают об этом без всяких усилий напряженного разгадывания, потому что это слово, эта мысль будут сказаны ими».

У России есть важные вопросы, которые уже решены в Европе, – продолжал Белинский. Читатели, конечно, поймут: речь идет прежде всего об уничтожении изжившего себя самодержавно-крепостнического строя. Но и тут предупреждал автор программной статьи: плодотворное решение любого вопроса в России может быть найдено только самостоятельно, на русской почве, исходя из условий русской жизни.

Белинский говорил далее о новых великих вопросах, которые занимают Европу. Каждый знал: под этими великими вопросами подразумеваются идеи социализма. Но и тут оговорился Белинский: интересоваться этими вопросами, следить за ними можно и должно. Но в них нашего только то, что применимо к нашему положению. У себя, вокруг себя должны мы искать и вопросов и их решения.

Чем больше изучал социалистические учения Виссарион Белинский, тем яснее видел: признанные учители социализма шарахаются от одной мысли о революционном насилии над меньшинством во имя прав большинства; они отрицают политическую борьбу и, стараясь примирить непримиримое, создают утопические схемы будущей организации общества. Давно принял Белинский революцию как средство преобразования жизни. Этих коренных решений и будет искать русская мысль. Автор статьи «Взгляд на русскую литературу 1846 года» мог бы еще раз повторить: настало время для России развиваться самобытно из самой себя.

Но где в стране закоренелого рабства, в которой славянофилы звали к временам Гостомысла, а западники сползали к космополитизму, увидел Белинский семена будущего? В русской литературе. Недаром он называет литературу эхом жизни. Из эпохи в эпоху все отчетливее видно освобождение русской литературы от книжного, риторического направления и постепенное сближение ее с обществом, с жизнью, с действительностью, то есть то, что делает литературу и самобытной и национальной. Всюду видна живая историческая связь, новое выходит из старого, последующее объясняется предыдущим, и ничто не является случайным. Так явилась в литературе и натуральная школа.