Министр Щелоков - Максим Брежнев

Утром на заседании Политбюро Л. И. Брежнев предложил вопрос об укреплении дисциплины в стране доработать и проговорился, что вчера вечером у него был Щелоков и посоветовал не принимать решения по этому вопросу. Характерно, что ни Андропов, ни другие члены Политбюро не стали настаивать на рассмотрении этого вопроса. Все согласились с мнением Брежнева.

— Когда Щелоков рассказал мне об этом, — вспоминает П. Ф. Перевозник, — я высказал мнение, что ему это припомнят: состояние здоровья Брежнева ухудшается, а после него генеральным секретарем станет Андропов, и тогда он все равно вернется к этому вопросу. Щелоков улыбнулся: еще не известно, кто раньше умрет, Андропов уже давно болеет, и сам из-за болезни не согласится взять на себя такую тяжелую ношу, это же приведет его к гибели…

Щелоков был спокоен, но как же он заблуждался![225]

У Андропова разговоры о его здоровье вызвали серьезное беспокойство. Как пишет Чазов в своей книге: «Буквально накануне ноябрьских праздников 1982 года он позвонил мне весьма встревоженный и сказал: «Я встречался с Брежневым, и он меня долго расспрашивал о самочувствии, о моей болезни, о том, чем он мог бы мне помочь. Сказал, что после праздников обязательно встретится с вами, чтобы обсудить, что еще можно сделать для моего лечения. Видимо, кто-то играет на моей болезни. Я прошу вас успокоить Брежнева и развеять его сомнения и настороженность в отношении моего будущего»[226].

Не исключено, что играл на болезни Андропова сам Брежнев. И проживи он чуть дольше, политическая карьера Андропова, скорее всего, завершилась бы почетным уходом на пенсию по состоянию здоровья.

Передать власть Брежнев намеревался первому секретарю ЦК Компартии Украины В. В. Щербицкому. Это яркая личность, высококлассный профессионал, с хорошей репутацией и авторитетом, как в стране, так и за рубежом. Сам же Брежнев должен был сохранить пост председателя Президиума Верховного совета.

Что касается предложений по укреплению дисциплины в стране, то правота Щелокова в их неэффективности подтвердится уже в скором времени.

После избрания генеральным секретарем Ю. В. Андропова, началась кампания борьбы за трудовую дисциплину. Она станет визитной карточкой его недолгого правления. Милиция устраивала облавы на тех, кто в рабочее время находился в кафе, магазинах, парикмахерских, кинотеатрах, банях и других общественных местах. С кем-то разбирались на месте, многих доставляли в отделения милиции, куда вызывали руководителей предприятий и организаций, передавали им «нарушителей дисциплины» для принятия мер. Им грозили суровые административные взыскания. Реальным преступникам это было только на руку: у милиции на них оставалось меньше времени.

В 1982 году произошло событие, которое до сих пор покрыто завесой таинственности. Застрелился Альберт Иванов, завсектором отдела адморганов ЦК КПСС, куратор МВД.

Что толкнуло его на это? Думаю, в причинах поможет разобраться рассказ генерал-лейтенанта милиции Н. Е. Цыганника. В 1981–1983 годах он возглавлял представительство МВД СССР при МВД ДРА.

«В 1982 году, после отъезда А. Иванова из Афганистана, мне удалось побывать в отпуске. Будучи в Москве, я встречался с Ивановым в его семье. Чувствовалось какое-то напряжение во взаимоотношениях Альберта и Гали. Я относил это частично на свой счет, так как впервые был у них.

Спустя две недели узнал о кончине Альберта Ивановича. Застрелился он из пистолета, подаренного ему в Кабуле министром внутренних дел Афганистана С. М. Гулябзоем.

Видимо, этот факт послужил причиной того, что меня срочно захотел видеть Николай Иванович Савинкин.

Однако вопрос по оружию не стал интересовать заведующего отделом. Савинкин знал, что Иванов по приезде из командировки сдал свой табельный пистолет и, как положено, зарегистрировал подарочный. Его интересовали причины самоубийства.

В секторе ЦК все знали беззаветную любовь Иванова к Гале. Но семьи не складывалось. Почему-то не было детей. Но, корень семейных трудностей, был, по всей видимости, иной. Престарелый отец Альберта, заслуженный коммунист, будучи одиноким, коротал свои годы в Доме старых большевиков. Галя противилась брать его в свою семью. Ранимая душа Альберта не могла вынести этого положения и после очередного разговора на эту тему, он решил уйти из жизни. Я высказал свое мнение Савинкину. Других версий я не знаю. Да их, по-видимому, и не имеется, если говорить на эту тему серьезно»[227].

Изменила ли эта смерть расклад сил в МВД? В какой-то степени. Говорят, в служебном сейфе Альберта Иванова был найден проект решения ЦК КПСС о назначении Ю. М. Чурбанова министром внутренних дел СССР вместо Н. А. Щелокова.

Но произойти этому было не суждено. 1982 год не предвещал для МВД ничего хорошего.

ПРЕДЛАГАЕТСЯ ПОСТ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА

С каждым годом болезнь Л. И. Брежнева все больше прогрессировала. В нем уже нельзя было узнать того жизнерадостного, деятельного, сильного мужчину.

— Насколько я помню, перелом произошел после 1978 года, причем, очень резко, сразу, — вспоминает Андрей Брежнев, — Леонид Ильич одряхлел как-то слишком быстро, буквально на глазах, — отчего и возникли эти нелепые слухи, будто он пристрастился к снотворным таблеткам, став чуть ли не наркоманом. Чушь! Его действительно в последние годы мучила бессонница, он и правда принимал снотворное — но только то, что прописывали врачи[228].

Понимал ли Л. И. Брежнев, что ему необходимо покинуть занимаемый пост? Совершенно точно известно, он дважды ставил перед членами Политбюро вопрос о своем уходе в отставку. Но его буквально «уломали» остаться, убедили в незаменимости. Понимали, что с Брежневым и им придется уйти. «Что ты, Леня! Ты нам нужен, как знамя, за тобой идет народ. Ты должен остаться. Работай гораздо меньше, мы тебе будем во всем помогать, но ты должен остаться».

Анатолий Громыко, сын министра иностранных дел СССР Андрея Громыко, в своих воспоминаниях передает рассказ отца о реакции Андропова на раздумчивую фразу Брежнева: «А не уйти ли мне на пенсию? Чувствую себя плохо все чаще. Надо что-то предпринимать». По свидетельству А. А. Громыко, Андропов среагировал мгновенно и очень эмоционально: «Леонид Ильич, вы только живите и ни о чем не беспокойтесь, только живите. Соратники у вас крепкие, не подведем». Эту фразу «только живите», — заключил старший Громыко, — сказанную каким-то неестественным для него жалостным тоном, слышу даже сейчас».

Так развивалась самая настоящая драма.