Рифтеры - Питер Уоттс

«А если выбрались вообще все? Может, что‑то случилось, когда я ушел...»

Он запустил поиск по остальным: Элис Наката, Майкл Брандер... Джуди Карако, для полноты картины. Водово­рот знал многих людей с такими именами, но ни один из них не имел статуса Кларк. Кен прогнал тот же список через Убежище: результаты вышли более однородными, данные повыше качеством, но суть осталась прежней.

Только Лени Кларк. Нечто с ее именем заразило весь мир.

– Лени Кларк жива, – прошептал голос в ухе.

Лабин узнал его: один из стандартных бесплотных

подсказчиков, которые являются из Убежища в ответ на запросы пользователя. Кен с удивлением взглянул на экран. Никаких команд он сейчас не вводил.

– Это почти точно, – продолжил голос, далекий, лишенный всякой интонации, как будто он говорил сам с собой. – Лени Кларк жива. Температура и соленость в пределах нормы.

Он замолчал.

– Ты – Кеннет Лабин. Ты тоже жив.

И оборвал связь.

* * *

Анонимность. В ней заключался весь смысл.

Лабин знал нормы обслуживания в «Ридли» и в других подобных заведениях, незаметно для других разбросан­ных по всему миру. Здесь не сканировали сетчатку, не распознавали лиц. Хозяев заботило только одно: кли­ент не должен никому причинять вреда. В колбах из матированного стекла на четырнадцатом этаже царило равенство. Каждый становился никем. И все‑таки кто‑то в Убежище назвал его по имени.

Кен уехал из Санта‑Круса.

В Монтерее находился еще один безопасный шлюз – в Пакард‑Тауэр. В этот раз Лабин действовал наверняка и подключился к терминалу через три отдельных запястника, соединенных по цепочке и закодированных последо­вательностями с разными начальными числами. Он снова начал поиски Лени Кларк, аккуратно выбирая ветви запросов, не повторяя пути, пройденного в предыдущий раз.

– Лени Кларк сейчас в движении, – задумчиво произнес отдаленный голос.

Кен запустил процедуру отслеживания.

– Кеннета Лабина видели в Севастополе, – заметил голос. – Согласно недавним отчетам, за прошедшие восемьдесят четыре часа его заметили в Уайтхорсе и Филадельфии. Лени и Лабин вышли на путь воздаяния. Тебе так сильно нравятся аллитерации?

«Очень странно», – подумал Лабин.

– Мы ищем Лени и Кенни, – продолжил голос. – Мы хотеть переместить и распространить обоих в новое окружение с приемлемым уровнем солености, оно напрямую зависит от температуры в уже изученных природных условиях. Любишь ли ты рифмы?

«Это нейросеть, – догадался Кен. – Тюринг‑приложение. Может, гель».

Что бы с ним ни беседовало, его явно не программировали; оно научилось говорить методом проб и ошибок, выработало собственные правила грамматики и синтаксиса. Лабин видел такие устройства – или организмы, или кем они там были – на демонстрациях. Они достаточно легко схватывали правила, но постоянно выдавали какие‑то стилистические ляпы собственного изобретения. Почему такое происходило, проследить было трудно. Логика эволюционировала, синапс за синапсом, и не поддавалась обычному анализу.

– Нет, – бросил Кен пробный камень. – Рифмы не люблю я, да. Но, конечно, не всегда.

Последовала недолгая тишина.

– Прекрасно. Знаешь, я бы за такое заплатил.

– В лучшем случае посредственно. Ты кто?

– Я рассказываю тебе о Лени и Кенни. С ними лучше не связываться, друг. Ведь ты хочешь знать, на чьей стороне находишься?

– Ну так скажи мне.

Тишина.

– Эй!

Тишина. Вдобавок ничего не удалось отследить – источник заблокировал адрес возврата.

Кен подождал добрых пять минут на случай, если голос появится снова. Тот на связь не вышел. Лабин отключился от терминала и залогинился на другом, расположен­ном дальше в ряду. На этот раз он оставил «Лени Кларк» и «Кена Лабина» в покое. Вместо этого сохранил непонятные результаты анализа крови в открытом файле и пометил его ключевыми тегами; по идее, те должны были привлечь внимание определенных сторон. Кто‑то проводил параллельное расследование, пришла пора их подманить.

Кен вышел, его беспокоило очевидное и очень неприятное совпадение:

Ядерной бомбой, которая испарила «Биб», управлял умный гель.

ПОДСКАЗЧИК

Прионы  нет

Вирусы:

Адено нет

Арбо нет

Арена нет

Фило непатоген

Морбили бессимпт/хрон

Орби нет

Парамиксо бессимпт/хрон

Парво   нет

Пикорна   нет

Ханта   резидентн

Ретро   резидентн

Рота   незнач

Бактерии:

Бациллы   знач/норм

Кокки   норм Мико/СпироИППП умерен

Хлам   нет

Грибы не критич

Простейшие не критич

Нематоды нет

Платигельминты нет

Цестоды нет

Членистоногие нет

Доступ на рейс разрешен

– Вы уверены? Никаких... никаких алкалоидов спо­рыньи или психотропов?

Доступ на рейс разрешен. Пожалуйста, пройдите на регистрацию.

– У вас есть оборудование для МРТ?

Эта кабина оборудована для проверки пассажиров на наличие инфекционных заболеваний или паразитов. Вы можете посетить платную медкабину, если хотите про­вериться на предмет других расстройств.

– Где находится ближайшая медкабина?

Пожалуйста, не уходи.

– Я... Что?

Останься, Лени. Мы можем все уладить. Кроме того. Тебе надо кое с кем встретиться.

Экран потемнел. Динамик в ухе разразился статической отрыжкой.

– Это я, – неожиданно послышался голос. – Су‑Хон. С автовокзала.

Лени выбежала в укрощенные зеленые джунгли Зала Д, перед этим схватила визор и сразу натянула его на глаза, не замечая удивленных взглядов людей вокруг и не останавливаясь.

– Ты не понимаешь, – тихо умолял голос в ухе. – Я на твоей стороне. Я...

Наружу вели стеклянные двери. Кларк резко толкнула их. Внезапный порыв ледяного ветра низвел глобальное потепление до худосочной абстракции. Зал ожидания дугой изгибался позади, подобно каньону в форме подковы.

– Я хочу тебе помочь...

Кларк дважды постучала по запястнику.

– Режим подачи команд, – ответил тот.

– Отключиться.

– Амитав ум...

– Отключаюсь, – подтвердило устройство и тут же заснуло.

Лени осталась одна.

Тротуар пустовал. Свет лился из лабиринта прозрачных трубочек, защищающих клиентов Маккола[64] от зимы снаружи. Над крышами несся слабый вой турбин.

Два щелчка.

– Подключиться.

Тихое шуршание статики в наушнике, хотя запястник находился внутри двухметрового операционного радиуса.

– Ты там? – спросила Лени.

– Да.

– Что насчет Амитава?