Исповедь русской американки - Валентина Попова-Блум

Не оставался в доме том подолгу он. Куда-то торопился, что-то ждал, Наверное, своих хозяев он искал Или боялся пропустить их, сидя возле дома, Где пахло всё горелым, незнакомым. 4 И вот, дрожа, я еду к этим людям В надежде, что тот кот к пяти часам прибудет, Чтобы узнать его иль вновь уйти ни с чем… (Нет более тяжелых для рассказа тем!) И я пришла, вернее, прибежала, Вошла на кухню и, увидев, задрожала: Кот был похож на Филю лишь размером, Был грязным, тощим, драным, правда, тоже серым. Его схватила на руки, удерживая с силой, Прижав к груди и повторяя имя, Руками гладила — всё было незнакомо: И узкие глаза, и голос сиплый, И тусклая и спутанная шерсть, И тонкий хвост — представьте сами! Я не уверена была, что это Филя мой: Кот был ужасно жалкий и больной. Не радость узнавания, А боль он мне принес! И он не признавал меня, Ворчал, как пес. Он вырваться пытался из моих цепких рук, Но я всё гладила, массируя, Как прежде, спинку и… О, вдруг Он вспомнил мои руки И головочку прижал к груди моей, И рваться перестал. Вздохнул несчастно и затих покуда, Надеясь, видно, в сотый раз на чудо. Слезами захлебнувшись, Я рыдала, и люди, Жившие в том доме, тоже. Баюкала я Филю, целовала и качала И, кажется, была на сумасшедшую похожа. Я нежно, но и крепко Филечку держала, Но он, узнав меня, уже не вырывался, Лишь щурил гнойные глаза. И злость его пропала, Головку спрятал в мои руки И уснуть пытался. В машине повезла его в Москву домой, Всё время повторяя: «Боже мой!» Он сипло хрюкал в знак блаженного покоя, А я боялась шевельнуться, чтоб его не беспокоить. 5 Для всех нас начался Период жизни непривычный, Ведь кот привык к свободе И прогулкам в любое время суток По лесам, болотам гулким, А наш режим был четким и ритмичным. Я Филю хорошо кормила и лечила, Чесала ему шерстку, лапы мыла После гулянья, как с собакой, по двору (С ошейником гулять коту совсем не по нутру). Гулять я с ним могла не часто, А он хотел бы ежечасно. Кот нюхал воздух на балконе, Под дверью, сидя на окне. Мы оба были недовольны, И не было покоя ни коту, ни мне. Не понимал кот, как же можно Сидеть без воздуха в квартире, И всё пытался, правда, осторожно С балкона свесить лапы (все четыре!). Он мучился, когда мы уходили: Оставит на ковре пахучие следы, И, чувствуя вину, он прячется в квартире, А я — скорей убрать, боясь от дедушки беды. Сердился и не понимал дед Филины мученья. И правда, запах в доме приносил нам огорченье. Но бедный кот так выражал свою любовь к свободе, Привыкнув к вольной жизни на природе. К тому ж ночами, Полежав немного с нами, Он начинал охотничьи воспоминанья: Бродил, кряхтел, мяукал и просился За дверь, к которой плохо относился. За дверью этой в знак протеста Он выбрал, как в уборной, место. И каждый день, войдя домой, Мы восклицали: «Ну и запах! Боже мой!» 6 Я выпускала его на ночь на балкон, Но что этаж