Багряный лес - Роман Лерони

— Я холост, а это место, пожалуй, единственное, которое может порадовать мое одиночество хорошей кухней.

Он говорил правду и, одновременно, и ложь.

Наталья в смущении опустила глаза и отпила вина.

— Не о том я спросила. Это место слишком хорошо, чтобы здесь радоваться только хорошей кухне.

Олег тихо рассмеялся.

Она бросила на него притворно-возмущенный взгляд.

— Ты играешь со мной?

Откровенный кивок был ей ответом.

— Я не хочу говорить на эти темы. Для меня достаточно того, что ты есть у меня сегодня.

— А завтра?

Они прошли к столику.

Олег не торопился с ответом, в свою очередь замаскировав собственное молчание глотком вина.

— Завтра? — переспросил он после небольшой паузы. — Завтра будет день и новые проблемы. А они, кажется, будут довольно серьезными. Ты не против, если я завтра заеду к тебе?

Наталья отвернулась к окну и с безучастным видом смотрела на росчерки автомобильных огней на проспекте Академика Глушкова, и отражение света яркой досадой играло в ее глазах.

Она повернулась к Олегу. Ее губы освежила тонкая и нежная улыбка. Он знал такие улыбки. Именно они бывают у женщин, почти незаметные, неопределимые, в те моменты, когда они извиняются. И их следует воспринимать более серьезно, нежели слова. В жесте женском, в ее движении порой меньше притворства, чем в речи.

— Да? — спросил он, ожидая ее слов.

— Олег, я очень долго была одна, чтобы не думать о том, что мы могли быть вместе давно, но у тебя… у тебя были другие…

Она вдруг замолчала, но не отвела в сторону своих красивых, волнующих и чистых глаз.

— У меня были другие женщины, — то ли помог ей сказать, то ли просто согласился он.

Она улыбнулась еще шире, и в этой улыбке уже легко читалась вина.

— Да… И я ревную тебя к ним. Я понимаю, что сейчас я глупа: ревновать к прошлому — это разве разумно?

— Если долго был один, — задумался он. — Одиночеству многое простительно. Оно живет прошлым. Хочешь еще вина?..

Она подставила свой бокал.

— И еще я очень пьяна. Но не от вина. От тебя, Олег…

Он протянул руку и коснулся ее щеки. Наталья прильнула к его ладони.

— Я уверена, что ты необычайно ласков. — Она в наслаждении прикрыла глаза. — Мы ещё сегодня потанцуем?

Он кивком пообещал, и хотел было поднять руку, чтобы пригласить к столу официанта, когда увидел себя на телевизионном экране. Бармен заметил его жест, быстро выключил музыку и добавил громкости телевизору. Он и сам с интересом начал слушать последний выпуск новостей. Переверзнев же разочарованно вздохнул. Его неправильно поняли…

"…такие прецеденты для Украины являются, бесспорно, сенсациями, но я бы хотел видеть в средствах массовой информации прежде всего четкое и ясное освещение происходящего. Нет нужды в дополнительной драматизации происходящих событий. Они и без того довольно драматичны. Вы делаете свою работу. Мы делаем свою…"

Наталья сидела к барной стойке спиной и не могла видеть телевизора, и когда услышала голос Олега, полный официальной жесткости, с которой он обычно общался с подчиненными в министерстве, её лицо вытянулось от удивления. Она повернулась сначала на этот голос, несколько секунд смотрела на телевизионный экран, потом обернулась к Олегу.

— Это же ты? — Ее голос был полон изумления.

— Я приехал к тебе сразу после пресс-конференции, — пояснил он.

Она вновь повернулась к телевизору и отметила:

— Ты очень красив. Тебе об этом говорили? Наверняка говорили. Не может быть, чтобы не говорили.

Он закрыл лицо ладонями и слушал диктора.

"…как уже сообщалось, на автостанции в районном центре Новограде-Волынском спецподразделениями МВД Украины была предпринята попытка штурма автобуса с террористами с целью освобождения заложников, но во время переговоров с преступниками было достигнуто соглашение о том, что они получат беспрепятственный проезд в Чернобыльскую зону в обмен на освобождение десяти заложников. Переговоры вел непосредственно министр Внутренних дел господин Переверзнев. Как стало известно из достоверных источников: в автобусе находятся около двадцати заложников под охраной четырех террористов. В данный момент судьба остальных заложников остается неизвестной. Освобожденные уверяют, что против них, со стороны угонщиков, не применялось насилие…"

— Олег, это правда? — спросила Наталья, вновь повернувшись к нему.

— Да. Я думаю, что это именно так, — ответил он. — Я лично допрашивал освобожденных. Они в один голос твердят, что террористы обращались с ними хорошо. Мне показалось, что они не только говорят так, но и симпатизируют преступникам. С этим "робингудством" надо будет спешно кончать, иначе эта "всенародная любовь" приведет к тому, что каждый день какие-нибудь сумасшедшие будут захватывать автобусы…

Он замолчал, когда увидел, как ласково, и немного с тревогой смотрят на него ее глаза.

— Это правда, что ты вел переговоры сам?

"…господин Переверзнев на пресс-конференции призвал журналистов к спокойному освещению факта угона автобуса, пояснив, что излишняя шумиха может иметь негативные последствия в будущем — спровоцировать всплеск подобных противоправных действий.

Террористы до сих пор не выдвинули никаких других требований, кропе проезда в Чернобыльскую зону. По утверждению того же господина Переверзнева, бандиты настроены весьма решительно, что позволяет утверждать, что это не последние переговоры с угонщиками автобуса….

…это позволит силовым структурам навести порядок в Чернобыльской зоне, и это будет беспрецедентный в истории…

Президент Украины отметил высокий профессионализм работников МВД, и в первую очередь работу министра…"

— Загомонили, — тихо бросил Олег, косясь на телевизионный экран, на котором демонстрировались кадры, снятые какой-то периферийной телекомпанией: несущийся навстречу оператору автобус, окруженный эскортом из милицейских машин; столкновение патрульных автомобилей.

"…Союз журналистов Украины считает, что министр МВД идет на крайне непопулярные меры, арестовывая служащих средств массовой информации, и его утверждение о том, что каждый должен заниматься своим делом, звучит в данной ситуации несколько неуместно. Меры…"

— Из-за них покалечились четыре милиционера, — в досаде громко прошептал он. — Они перешли черту дозволенного в погоне за "первым кадром". Пусть теперь пожинают свою славу с коек тюремного общежития. На днях их "дела" будут переданы в прокуратуру.

Наталья успокаивающе погладила его руку, лежащую на столе.