Год короля Йавана - Кэтрин Куртц

«Возможно, кто-то скажет, будто я ослеплен любовью, сир, но даже люди самые подозрительные не смогут упрекнуть мою госпожу в недостатке преданности, ни супругу, ни королю, простирающему свое правосудие до этих далеких северных земель. Надеюсь, что ваше величество может быть совершенно спокойным относительно моей супруги, ибо нет никакой вероятности, что она когда-либо вздумает вернуться в Торент или сообщить им какие-либо сведения в ущерб Келдору или законному сюзерену Келдора.

Засим остаюсь верным подданным вашего величества, Хрорик, граф Истмаркский.»

Слава богу, похоже, с Келдором было достигнуто перемирие, и Джаван мог лишь сожалеть, что не в силах добиться подобной преданности от прочих своих сановников. Он до сих пор не решил, как ему поступить с Полином и Хьюбертом, заслужившими самой строгой кары за участие в похищении его брата.

Коварный замысел их уже принес свои плоды. Джаван старался не выдать своих подозрений при виде Микаэлы с Райсом-Майклом, однако к концу января попросил Гискарда задать пару вопросов прислуге… о чем те, разумеется, позже даже и не вспомнили.

— Боюсь, ваши опасения подтвердились, сир, — заявил Гискард, когда помогал королю раздеться перед сном пару дней спустя. — Одна из королевских прачек рассказала мне много интересного о семейной жизни вашего брата. Похоже, что вот уже два месяца, как у юной принцессы не было месячных кровей, а по утрам она все чаще плохо себя чувствует. Полагаю, брат ваш прекрасно об этом осведомлен.

— Проклятье, — выдохнул Джаван. — Я надеялся, что он все же решится воздержаться.

— Будем справедливы к принцу, возможно, все уже случилось к тому времени, когда вы разговаривали с ним, — возразил Гискард. — А когда выяснилось, что она в тягости, то воздерживаться уже не было причин, не так ли?

— Но насколько мы можем быть уверены? — спросил Джаван. — Конечно, с одной стороны я должен радоваться, но, может быть, случится выкидыш?

— Закрыв глаза, он потряс головой. — Нет, конечно, я этого не желаю и тем более не стану ни о чем просить Ориэля…

— Конечно, нет, — кивнул Гискард. — Но может быть, стоит сперва переговорить с Райсом-Майклом?

Наутро, вернувшись с конной прогулки, Джаван попросил брата поговорить с ним наедине. Они как раз чистили лошадей, поскольку обоим нравилось делать это, если не было каких-то срочных забот. Барон Хилдред, в свое время наставлявший принцев в верховой езде, всегда говорил, что заботы о внешнем виде лошади хорошо влияют на внутренний мир человека.

— Ну, и когда же нам ждать счастливого события? — напрямую спросил Джаван, пристально наблюдая за братом, когда тот счищал грязь с лошадиного бока пучком соломы.

У Райса-Майкла рука повисла в воздухе, и он изумленно обернулся к брату.

— Кто тебе сказал? — чуть слышно выдавил он.

— Неважно. Так это правда?

Райс-Майкл со вздохом потрепал лошадь по крупу.

— Боюсь, что да. Мы, честное слово, не собирались. Клянусь, я… полагаю, в начале декабря она уже была в тягости, когда мы вернулись в Ремут. Скорее всего… все началось еще в ноябре.

— Понятно. То есть ребенок появится в августе или в сентябре, — Джаван вздохнул. — Да, не так уж много времени ты мне оставил…

— А я уверен, ты преувеличиваешь опасность, — пробормотал Райс-Майкл, отбрасывая пучок соломы. — Кроме того, раз уж ты сам принялся ухаживать за Джулианой…

— Это все сплошное притворство, и ты прекрасно это знаешь, — возразил Джаван. — И если Ран это обнаружит, вот тогда я и вправду погиб.

— Все равно, теперь ты им интересен больше, чем я, — резонно ответил Райс-Майкл. — Даже если ты прав, все равно они предпочли бы скорее иметь наследника от тебя, чем от меня.

— Весьма утешительно, — сухо промолвил Джаван.

Принц согласился никому не сообщать о состоянии своей супруги так долго, пока это будет возможно. Джаван в свою очередь по-прежнему продолжал оказывать знаки внимания Джулиане, и это во многом улучшило настроение его советников; хотя отношение Рана по-прежнему едва ли можно было назвать дружелюбным, он все же сделался более снисходительным к Джавану, и даже проявлял подобие интереса к заботам короля.

Примерно месяц спустя на заседании совета, слегка поредевшего из-за отъезда части его членов, Джаван решил наконец вновь вернуться к своему замыслу, который временно пришлось оставить после похищения брата. С тех пор у него было время поразмыслить, и он осознал, что к вопросу о Дерини следует подходить очень осторожно, и одним из самых очевидных шагов для начала будет постараться облегчить участь семей Дерини, сотрудничающих с властью, таких как Ориэль.

— Господа, я размышлял над ситуацией с Дерини, особенно учитывая, что они были замешаны в похищении моего брата, — заявил он на очередном заседании совета. — Согласен, что ошибался, когда просил вас обдумать возможность смягчения Рамосских Уложений. Теперь для меня совершенно очевидно, что проблема Дерини куда более сложна, чем мне казалось в ту пору.

Слушатели многозначительно переглянулись, не зная точно, радоваться им или заподозрить неладное. С одной стороны, одного лишь упоминания о Дерини достаточно было, чтобы вызвать неприязнь у советников. С другой стороны, король своими словами как будто указывал, что переменил к худшему свое отношение к этому племени.

— И вся эта история также напомнила мне, что у нас по-прежнему несколько Дерини содержатся в заложниках в замке, помимо мастера Ориэля и вашего мастера Ситрика, лорд Ран. Кстати, милорд архиепископ, — обратился он к Хьюберту. — Я вновь прошу прощения за то, что невольно усложнил положение, когда позволил Ориэлю встретиться с женой и дочерью.

Хьюберт склонил голову.

— У вашего величества доброе сердце. К несчастью, доброта по отношению к Дерини неуместна.

— Не знаю, готов ли я с этим согласиться, — с сомнением возразил Джаван. — Ведь я добр по отношению к своим лошадям и гончим псам, и они лишь лучше служат мне за это. Кроме того, разве не сказано в Писании, что мы должны мягко обращаться со слугами?

— Тем не менее я прекрасно осознаю потенциальную опасность, которую представляет собой присутствие Дерини в Ремуте, — продолжил он. — Разумеется, я понимаю, что мы вынуждены держать заложников, чтобы обеспечить себе преданность Ориэля и Ситрика, до тех пор пока нуждаемся в их услугах. Но как быть с теми, кто нам уже не нужен? Например, с Урсином О'Кэрролом. Он утратил свою магию, что, несомненно, пошло во благо его душе, но в то же время отныне он стал для нас совершенно бесполезен. Минуло уже три года, и я думаю, теперь очевидно, что сила к нему не вернется.