Год короля Йавана - Кэтрин Куртц

Главным событием Рождества должна была стать охота, организованная для молодежи; Джаван собрал их всех в полдень, и в прекрасном праздничном настроении они выехали по свежему снегу. Джаван передал брату честь возглавить охоту, едва лишь огромные гончие подхватили след. Микаэла скакала рядом с мужем, и каштановые волосы ее развевались на ветру, делая ее похожей на обычную девушку, а вовсе не на принцессу, каковой должны были признать ее назавтра во время особой торжественной церемонии, первой в новом году. Следом скакал ее брат, и еще дюжина молодых людей, ожидавших посвящения в рыцари на Двенадцатую ночь, а также дочери придворных, снаряженные заботливыми родителями в надежде подцепить достойных ухажеров.

Сам Джаван отнюдь не собирался попасть в брачные сети так скоро, однако узнав о женитьбе Райса-Майкла, он принял решение хотя бы внешне поддаться этим уловкам и сделать вид, будто и сам строит матримониальные планы. Тем более, он заранее подготовил для этого почву, дав понять Хьюберту, будто находит привлекательной Джулиану Хортнесскую, так что теперь решил усилить это впечатление, сопровождая ее во время охоты. Когда свора потеряла след и остановилась в ожидании продолжения, Джулиана надула хорошенькие губки и призналась, что вообще не слишком любит оленью охоту. Ее забавляла лишь сама погоня. Все это время она демонстративно поправляла свои роскошные волосы и бросала на короля красноречивые взгляды. Джаван делал вид, будто его это забавляет… или даже зачаровывает, однако вечером он удалился спать довольно рано и в одиночестве.

Следующее утро началось с церемонии, пышностью почти не уступавшей его коронации. В соборе после мессы Райсем и его молодая жена во время повторной брачной церемонии вновь дали друг другу супружеские обеты. Джаван, глядя на Микаэлу, прекрасно понимал своего брата. С гладко зачесанными волосами, украшенными плющом и остролистом, Микаэла была так прекрасна, что могла бы пробудить страсть в чреслах любого мужчины, и когда она торжественным шагом прошла вместе с Манфредом к алтарю церкви, где ее уже ожидал принц, все не сводили с нее восхищенных взоров.

Гордо вскинув голову, точно королева, она опустилась на колени подле Райса-Майкла, и они повторили слова клятв, которыми обменялись в Кулди. Хьюберт вновь объявил их мужем и женой и над их сплетенными руками прочел благословляющую молитву, после чего Райс-Майкл поднялся, снял с нее венок, а затем вынул шпильки, удерживавшие ее волосы, ибо таков был освященный временем обычай, чтобы королевы и принцессы являлись на коронацию с распущенными волосами, вне зависимости от того, были ли они замужем.

Теперь вышел вперед ее брат, неся на лазурной подушке серебряную корону. Он преклонил колено рядом с Хьюбертом, чтобы тот мог воскурить благовония и окропить обруч святой водой. Затем Хьюберт с поклоном передал корону Райсу-Майклу, и тот с горделивой радостью вознес венец ей на голову, а затем поднял ее с колен, наградив любящим поцелуем.

Чуть позже во дворце в честь молодоженов был устроен пир, где Джаван занял почетное место рядом с невестой. Танцы затянулись далеко за полночь, и Джаван старательно танцевал со всеми дамами. Как бы это ни было ему отвратительно, он постарался уделить особое внимание Джулиане Хортнесской, которая вызывающе флиртовала с королем с полного одобрения заботливого отца.

Прекрасно сознавая, на какую опасную тропу он ступил, Джаван решил сделать еще один шаг. Наутро он намеренно отыскал нового духовника, которого назначил ему Полин, и вновь покаялся в том, что питает греховные мысли по отношению к Джулиане. Он не сомневался, что исповедь эта дойдет до ушей тех, кому предназначена, и он не прогадал. В последующие дни Ран обращался с ним куда почтительнее, чем обычно, и даже Хьюберт как будто бы слегка смягчился… И только Полин постоянно держался настороже.

Празднества длились еще добрых две недели. Днем придворные ездили на охоту, по вечерам закатывали пиры. То и дело прибывали новые гости, поскольку знать со всех концов королевства готовилась праздновать Двенадцатую ночь, самый важный день года.

Утро выдалось холодным, но ясным. Землю покрыл свежий снег. В полдень двор должен был собраться на торжественную церемонию, и потому сегодня Джаван одел Державную Корону с ее переплетенными листьями и крестами, а также светлую шерстяную тунику с золотым шитьем и алую мантию, отороченную горностаем. Райс-Майкл с Микаэлой восседали по левую руку от него, также в коронах и в церемонных одеждах синего цвета, а оба архиепископа стояли справа в золотых митрах, торжественно приветствуя придворных.

Одним из самых приятных событий были гонцы из далекого Кассана, которые привезли послание от принцессы Анны и Фейна Фитц-Артура, с припиской, сделанной неуверенной ручонкой четырехлетнего герцога Тамберта, где значилось: «Друзья — Тамберт и Джаван». Мальчик так явственно боготворил короля и не скрывал своей привязанности, что это вызвало улыбки и веселость по всему залу, когда Джаван прочел послание вслух, ибо здесь присутствовали многие из тех, кто был свидетелями, как король принял мальчика перед коронацией. Письмо это также значительно приободрило Джавана, в особенности учитывая, что впереди его ожидало посвящение в рыцари Кешела Мердока и еще нескольких старших оруженосцев, по большей части приходившихся родней его сановникам. Он с радостью воздержался бы от посвящения, ибо не считал этих юнцов достойными доверия, однако прекрасно знал, что не рискнет настроить против себя их отцов. По крайней мере, меч при акколаде держал в руках Робер, хотя бы отчасти снимая с короля ответственность, ибо тот не достиг еще возраста, когда имел право лично посвящать кого-либо в рыцари, и лишь немногие из присутствующих знали о том, что сам он прошел посвящение в тот самый день, когда он вернулся, дабы потребовать корону.

— На будущий год вы будете первым, мой принц, — прошептал ему Робер, когда к трону приблизился очередной кандидат. — Видит Бог, вы больше чем все они, заслужили свои шпоры.

Вести пришли даже из далекого Келдора. Герцог Грэхем прислал почтительное письмо королю с наилучшими пожеланиями в новом году, а еще спустя пару дней граф Хрорик известил Джавана, что, как и ожидалось, им были получены письма от торентского короля. Эти письма он прислал с гонцом и приложил к ним копию ответа леди Судри, и свои собственные комментарии.

«Возможно, кто-то скажет, будто я ослеплен любовью, сир, но даже люди самые подозрительные не смогут упрекнуть мою госпожу в недостатке преданности, ни супругу, ни королю, простирающему свое правосудие до этих далеких северных земель. Надеюсь, что ваше величество может быть совершенно спокойным относительно моей супруги, ибо нет никакой вероятности, что она когда-либо вздумает вернуться в Торент или сообщить им какие-либо сведения в ущерб Келдору или законному сюзерену Келдора.