Украинский национализм: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину - Кирилл Галушко

Отсутствие у правящего класса стратегических ценностных приоритетов (постсоветский синдром, отсутствие новой программы действий) привели к неадекватности представлений политической элиты о состоянии общества, а также — к неспособности осознать те известные риски, которые существуют, и отсутствия соответствующего стремления их минимизировать. Риски, заметим, в одинаковой мере затронут и правящий класс, а не только широкие массы граждан. Убытки от неудачной внутренней политики будут относительно одинаковыми для всех категорий украинцев, но в абсолютном измерении цифр и объемов собственности они, однозначно, поставят точку — в достижениях нынешней верхней страты общества и «крест» — на ее влиянии на ход событий. Возможно, что местной элите удастся «удержаться на плаву», но при реальном сокращении государственного суверенитета Украины (неминуемом при нынешнем развертывании событий) ей придется привыкать к новым «правилам игры» — то есть к тому, что ее воля не будет решающей.

Пока что руководство государства не способно сформулировать приоритеты общественного развития и выработать стратегическую программу действий и мер, которые необходимо и можно осуществить. Поскольку об этико-нравственных определениях политической деятельности в Украине говорить нет смысла, мы ограничимся оценками функционального характера. Пока не появились новые (или «новые-старые») политические игроки с эффективным проектом «третьей альтернативы», политическое равновесие между нынешними политическими лагерями в Украине является достаточно стабильным. Однако это равновесие отнюдь не является реальной, «принципиальной» поляризацией, поскольку декларативные идеологические расхождения нынешних конкурентов имеют не идеологически-фундаментальный, а технологический характер, ориентированный на перманентный избирательный процесс. Поэтому определить в Украине четкий политический цикл (как в США, например) с соответствующими стратегиями участников для каждой его фазы — невозможно. Несовершенство украинской Конституции, очевидное с 2005 года, является довольно удобным для действующих политических игроков, потому что из-за своей ежедневной «напряженности» оно не позволяет появиться на политической арене «третьей силе», а существующие две держит в таком равновесии, которое делает успех одинаково достижимым для них обеих. Соответственно, истинного желания усовершенствовать Основной закон у них нет, разве что под этот результат будет заключен продолжительный политический союз.

Но основная проблема для украинского общества заключается в том, что такая ситуация программирует политиков только на тактические действия, которые исключают продолжительную стратегию, — а от нее, собственно, и зависит «в сухом остатке» судьба граждан. Тем временем и управленческая, и пропагандистская активность при пребывании при власти или в оппозиции содержат лишь суетную мотивировку, продиктованную той или другой насущной необходимостью сегодняшнего дня. Поскольку основной месседж каждой политической силы состоит в возражении месседжу соперника, то при смене правительств или парламентских коалиций невозможно достичь преемственности и последовательности в решении стратегических вопросов развития страны. В этих условиях ни одна из политических сил не склонна становиться «идеологической партией», потому что идеология требует хотя бы относительного соблюдения определенных принципиальных приоритетов от выборов до выборов. Такая ситуация логически ведет к размыванию административной вертикали — не в смысле конституционного увеличения полномочий местной власти, а в направлении ее все меньшей контролированности в тех политических вопросах, которые не являются сферой ее компетенции, а именно: языковой и образовательной политики, отношению к территориальной целостности и суверенитету государства. Это означает, что все больше регионов Украины станет объектом целенаправленных деструктивных внешних влияний, которые будут готовить грунт для распада страны. Деятельность же силовых структур будет неэффективной, что будет обусловлено соответствующей кадровой политикой, нечеткостью концепции самой национальной безопасности, перманентными ротациями, вытеснению профессионалов, низким финансированием — эти тенденции мы можем уже наблюдать. Сегодняшнее осуществление действующего законодательства может завтра закончиться репрессиями для его исполнителей.

Технологический характер ведущих украинских политических проектов, как ни грустно об этом говорить, целиком отвечает запросам общества, неимущего и слабо структурированного, которое пребывает в мировоззренческом хаосе. Такое общество склонно слушать популиста и демагога, а популист и демагог не склонен делать общество другим — дабы не потерять шанс на завтрашнюю победу ради воображаемой стратегии на послезавтра. Результатом такого «завоевания масс» является паралич всех ветвей государственной власти, которая делает невозможным эффективный контроль за социальными процессами и попытки их коррекции.

При условиях стабильной внешней ситуации такое состояние может длиться достаточно долго, но геополитическое расположение Украины может лишь обещать нам наше «удобство» в качестве геополитического «буфера» между мировыми державами. Для «Запада вообще» мы — определенный «ограничитель» для продвижения России, для прагматического Евросоюза — «отстойник» для мигрантов и нестабильный транзитер энергоресурсов, для российского капитала — «свободная территория», лишенная собственного контроля. Для нас самих это вообще ничего не гарантирует и является лишь хорошим стартом для преобразования в «банановую республику» с марионеточной политической «элитой». Дальнейшее выживание Украины как самостоятельного субъекта будет зависеть лишь от мощных целенаправленных усилий правящего класса и граждан для консолидации страны на основании осознания национальных интересов. Шансы на это, сознаемся, весьма невелики.

Накопленное общественное разочарование и недоверие мешает сотрудничеству и организации новой политической силы, поскольку избирателей уже неоднократно одурачивали и они получили «прививку» от одноразовых проектов. Тем более, что члены устоявшихся политических «кланов» считают нарушение взятых ими обязательств перед общественностью или другими группировками правящего класса нормой.

Новый политический проект требует наличия просвещенных квалифицированных людей, которых, как правило, на практике заменяют «раскрученные» политтехнологи. Но последние всегда работают только на «одну избирательную кампанию» — не далее.

Концентрация финансовых ресурсов у олигархов ограничивает возможности финансирования новых проектов. Поскольку политическое спонсорство рассматривается как краткосрочное бизнес-соглашение, то выполнение обязательств перед спонсорами обязательно вступает в противоречие с заявленными перед избирателями целями «новых проектов».

Единственная причина, способная склонить чашу весов в сторону более эффективного государственного менеджмента, — это или выразительная внешняя угроза положению правящего класса (его основной общий капитал — это государственный суверенитет Украины), или комплекс жестких, опять же — внешних, обязательств относительно внутренней политики. После 2005 г. внутренний ресурс социальной активности населения пока что исчерпан, поэтому для правящего класса решающее значение имеет именно внешний фактор, который принудит его к по крайней мере формальной консолидации ради объективно общих интересов. Конечно, ожидать реальной угрозы собственной стране, лишь бы «вдохновиться» на какие-то общественно полезные действия, — это весьма унизительная ситуация, но она является именно таковой. Вместе с тем, нет абсолютно никаких оснований говорить о том, что упомянутый «основной общий капитал» хотя бы как-то осознается даже теми (численно очень небольшими) категориями населения, огромное богатство которых непосредственно зависит от сохранения этого «капитала».

К упомянутым внешним факторам давления мы можем отнести:

1) интеграцию в политико-экономические или военные союзы других государств с четкими требованиями относительно условий членства или

2) угрозу внешней агрессии. Во втором случае «консолидироваться» может быть уже слишком поздно — и часть правящего класса сможет плавно перейти в категорию марионеточных политических фигур, управляемых извне. Относительно первого варианта мы должны заметить, что четкие требования к состоянию общества, экономики, политических институтов имеют лишь такие союзы, как ЕС и НАТО. Если же мы ведем речь об интеграции с Российской Федерацией (принимая во внимание продолжительную предсказуемость, стабильность, преемственность ее политики на последующие годы), то для нее основным критерием является подчиненность и лояльность, а не соответствие тем социальным и политическим стандартам, которым она сама не может соответствовать. Реинтеграция с Россией может дать пролонгацию потребительской экономики еще на несколько лет благодаря «благодарности за лояльность», — однако практика свидетельствует, что экономический «пряник» российской внешней политики очень быстро заканчивается жесткой потерей экономического и политического суверенитета. Ответственность же за неудачную внутреннюю политику будет лежать на местном диктаторе на манер Лукашенко (которого игнорируют ведущие демократические государства), а не на «суверенно-демократической» и очень самодостаточной России, которой в ближайшие двадцать лет практически некого бояться, кроме «безумных» западных общественных (неофициальных) правозащитников. Позиция западных официальных представителей будет значительно более сдержанной. Им, последним, Украина де-факто не является позарез необходимой, разве что некие глобальные кризисы (о которых мы предпочитаем не загадывать) заставят их по-другому отнестись к нашей стране.