Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Извините, сэр, вас спрашивает какой-то молодой человек, который говорит, что ему надобно вас видеть сию же минуту, — отвечал из коридора голос трактирной служанки.

— Молодой человек! — воскликнул мистер Винкель.

— Точно так, сэр, к вашим услугам, — отвечал другой голос через замочную щель, — и если вы не примете на себя труда отворить мне дверь, очень легко может статься, что ноги мои войдут сами собой.

Вслед за тем молодой человек дал довольно сильный толчок в нижнюю часть двери, как будто желая показать, что ему ничего не стоит привести в исполнение свою угрозу.

— Вы ли это, Самуэль? — спросил мистер Винкель, оставляя свою постель.

— Лучше нельзя угадать отца родного, если нахлобучить на него шапку, — отвечал тот же голос.

Не сомневаясь более в личности молодого человека, мистер Винкель отворил дверь, и лишь только он сделал это, Самуэль Уэллер вошел с величайшей поспешностью, запер дверь и, принимая благоразумную предосторожность, положил ключ в карман своего жилета. Затем, обозревая мистера Винкеля с головы до ног, сказал:

— Какой вы затейник, сэр, — удивительный затейник! Таких джентльменов, как вы, надо искать со свечой среди белого дня.

— Что вы под этим разумеете, Самуэль? — спросил мистер Винкель тоном сильнейшего негодования. — Ступайте прочь, сэр, ступайте прочь, сэр, ступайте сию минуту.

— Что я под этим разумею? — возразил мистер Уэллер. — Это, сэр, мудреная задача, как говорил в старину один школьник своему учителю, когда тот выдрал его за уши. Что я под этим разумею? Ничего дурного.

— Отоприте дверь и оставьте эту комнату сию же минуту, — сказал мистер Винкель.

— Я оставлю эту комнату в ту самую минуту, как вы сами оставите ее, сэр, — отвечал Самуэль, стараясь говорить серьезным тоном и усаживаясь на стул. — Если мне придется вынести вас отсюда на спине, в таком случае, сэр, я выйду, конечно, прежде вас, не больше, впрочем, как одной секундой; но позвольте выразить надежду, сэр, что вы не доведете меня до таких крайностей, как говаривал в старину один строгий судья, когда приводили к нему упрямых арестантов.

Сказав это, мистер Уэллер положил свои руки на колени и взглянул на мистера Винкеля с таким серьезным выражением, из которого значилось весьма ясно, что он не имел ни малейшего намерения шутить.

— Очень жалею, сэр, и даже соболезную, что никак не могу назвать вас любезным молодым человеком, — продолжал мистер Уэллер тоном горького упрека. — Как вам не стыдно было оставить на произвол судьбы этого почтеннейшего старичка, который, смею сказать, заботится о вас, как о собственном сыне? Вы поступили ничем не лучше Додсона, сэр, и смею вас уверить, что сутяга Фогг — истинный мудрец перед вами.

Высказав это суждение, мистер Уэллер хлопнул себя по обоим коленям, скрестил руки на груди с видом глубокого огорчения и, облокотившись на спинку кресел, ожидал, по-видимому, чем и как оправдается перед ним провинившийся пикквикист. Мистер Винкель все это время стоял перед ним босиком, в халате, и зубы его начинали бить довольно сильную тревогу.

— Добрый друг мой, — сказал наконец мистер Винкель после продолжительного молчания, — добрый друг мой, я дорого ценю и уважаю вашу привязанность к этому достопочтенному старцу и крайне сожалею, что сам некоторым образом сделался причиной его беспокойства. Вашу руку, Самуэль.

— Очень хорошо, сэр, — сказал Самуэль довольно суровым тоном, крепко, однако ж, пожимая протянутую руку: — такие чувства, конечно, делают вам честь, и я рад, что нашел в вас джентльмена с благородным сердцем. Подумайте, однако ж, что старик, по вашей милости, остался теперь один-одинешенек: что ему делать без своего верного слуги?

— Мы об этом поговорим после, Самуэль, — сказал мистер Винкель. — Ступайте теперь спать.

— Нет, сэр, прошу извинить: я не пойду спать.

— Как не пойдете?

— Так и не пойду, — отвечал Самуэль, выразительно качая головой. — Я действую по предписанию, сэр.

— Значит ли это, что вы намерены сию же минуту, не дожидаясь рассвета, возвратиться к своему господину? — сказал озадаченный мистер Винкель.

— Пожалуй, хоть сию же минуту, если вы особенно этого желаете, — отвечал Самуэль, — но я должен предуведомить, что без вас не сделаю шага из этой комнаты. Так предписал старшина, и вы можете быть уверены, что я в точности исполню его волю.

— Вздор, любезный, вздор, — сказал мистер Винкель: — я должен остаться здесь денька на два или на три. Даже вы, Самуэль, останетесь со мною и постараетесь устроить для меня свиданье с одной молодой леди… с мисс Аллен, Самуэль; вы, вероятно, помните ее. Я непременно должен увидеться с нею перед отъездом из Бристоля.

Но в ответ на каждое из этих положений Самуэль с великой твердостью качал головой и энергично возражал: — этому не бывать, не бывать!

Как бы то ни было, однако ж, после убедительных аргументов со стороны мистера Винкеля, рассказавшего между прочим подробности всей сцены между ним и Даулером, мистер Уэллер начал колебаться и, наконец, после взаимных возражений и уступок, состоялся между ними следующий договор:

Статья первая. Самуэль уйдет к себе в комнату и оставит мистера Винкеля в его спальне.

Статья вторая. Самуэль запрет спальню мистера Винкеля и ключ от нее возьмет к себе в карман, с тем, однако ж, что, в случае пожара или другой какой-нибудь непредвиденной тревоги, он, Самуэль Уэллер, обязывается немедленно отпереть дверь.

Статья третья. Поутру, с общего согласия, будет написано и отправлено через Даулера письмо к мистеру Пикквику с покорнейшей просьбой о дозволении, вследствие изложенных причин, остаться в Бристоле мистеру Винкелю и Самуэлю. Если ответ мистера Пикквика, который без сомнения получится в тот же день с вечерним дилижансом, будет благоприятен, обе стороны останутся в Бристоле и примутся за свои дела; в противном же случае, мистер Винкель и Самуэль немедленно уедут в Бат.

Статья четвертая и последняя. Мистер Винкель дает клятвенное обещание, что, в продолжение отсутствия Самуэля, он не выпрыгнет из окна, не вылезет в трубу и не станет употреблять никаких других средств к преступному побегу.

Заключив и подтвердив все эти условия, Самуэль запер дверь и ушел.

Сойдя с лестницы, он призадумался и вынул ключ из кармана.

— Ведь следовало повалить его и связать… Забыл, совсем забыл, — сказал Самуэль, делая поворот назад. — Предписания старшины были точны и ясны на этот счет. Дурак я, право, дурак. Ну, да так и быть, — заключил Самуэль с прояснившимся лицом, — завтра авось можно будет исправить эту ошибку.

Утешенный и совершенно успокоенный этим размышлением, мистер Уэллер опять положил ключ к себе в карман и, дойдя до своей комнаты, скоро погрузился в глубокий сон, столь для него необходимый после сорока тревожных часов, проведенных без сна.

Глава XXXIX. Мистер Самуэль Уэллер, снабженный новой инструкцией, выступает на поприще любовных приключений

Поутру на другой день мистер Самуэль Уэллер явился в комнату заключенного Винкеля и решил не спускать с него глаз ни на минуту до той поры, пока не будут получены новые предписания от старшины. Несмотря на тягостность такого бдительного надзора, мистер Винкель скрепя сердце подчинился беспрекословно самоуправству Самуэля из опасения насильственных поступков с его стороны. Возможности таких поступков не отрицал и сам мистер Уэллер, намекавший уже несколько раз, что он, действуя снисходительно, нарушает некоторым образом строгие повеления достопочтенного старца. Нет ни малейшего сомнения в том, что Самуэль, наскучив бесполезным ожиданием, связал бы мистера Винкеля по рукам и по ногам, для отправления его в Бат, если б мистер Пикквик не предупредил такого поступка своим благосклонным вниманием на письмо, которое доставил ему Даулер.

Следуя теперь, как и всегда, благородным порывам своего сердца, мистер Пикквик, прочитав письмо, отправился немедленно в Бристоль и в восемь часов вечера явился в гостиницу «Зеленого куста». Увидев Самуэля, почтенный старец поблагодарил его за ревностную службу и сказал с улыбкой на устах, что с его приездом оканчивается арест мистера Винкеля.

— Я вот, как видите, приехал сам, — сказал великодушный старец, обращаясь к мистеру Винкелю, между тем как Самуэль снимал с него дорожную шинель и шаль. — Вы спрашивали моего согласия в таком деле, которое неизбежно требует моего личного присутствия. Я должен наперед узнать, точно ли побуждения ваши в отношении к этой молодой девице благородны и честны.

— Как можете вы сомневаться в этом, почтенный мой друг? — отвечал мистер Винкель с величайшей энергией.

— Вспомните, сэр, — продолжал мистер Пикквик, бросая на своего ученика лучезарные взоры, — вспомните, что первый раз мы встретили эту девицу в гостеприимном доме нашего незабвенного и несравненного друга. Было бы низко и даже преступно с вашей стороны играть ее чувствами и сердечной привязанностью: этого я не позволю, сэр, никак не позволю.