Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

К тому же Сукарно приходилось постоянно отбивать нападки военных, которые в условиях объявленного чрезвычайного положения постоянно пытались полностью контролировать дела гражданской администрации на местах. Бесконтрольность и ограничение деятельности демократических организаций под предлогом внешнеполитической угрозы открывали офицерам возможности для коррупции, злоупотреблений и личного обогащения.

В июле 1959 г. Сукарно объявил о роспуске Учредительного собрания и восстановлении Конституции 1945 г. Был одобрен пакет декретов, направленных на реорганизацию всей структуры органов власти. 10 июля президент возглавил новый «рабочий кабинет». (Реальная история). С большим трудом президенту Сукарно, при помощи Субандрио и коммунистов удалось не допустить в состав «кабинета» военных. (АИ, в реальной истории в «кабинете», сформированном в июле 1959 года, военные получили 1/4 от всего количества мест)

Национальный совет был преобразован в Высший консультативный совет. Был отменен закон о местной автономии, ранее избираемые губернаторы провинций стали назначаться президентом; государственным служащим было запрещено членство в политических партиях. Вновь было принято решение об отсрочке всеобщих выборов, на этот раз до 1962 г.

В сложившейся ситуации Хрущёв при посредничестве Громыко, Субандрио и Семауна уговорил Сукарно «не дразнить военных» и не объявлять прямо сейчас «целью революции» строительство «индонезийского социализма», ограничившись концепцией «направляемой демократии».

«Я ни в коем случае не призываю вас отказаться от социалистического пути развития, на который Индонезия уверенно встала и успешно по нему движется», — писал Никита Сергеевич в своём послании президенту: «Но было бы правильно сейчас «не дразнить гусей», и не объявлять на весь мир о строительстве «направляемой экономики», (т. е. развития госсектора и всеобщего планирования — идеи, содержавшиеся в манифесте Сукарно «Манипол», опубликованном в августе 1959 г). Пусть враги Республики Индонезия продолжают считать, что вы верны их либеральным идеям, а вы, тем временем, с помощью прогрессивных сил подавите сепаратистские выступления и продолжите строительство планового государственного сектора экономики, не устраивая этому процессу шумной рекламы. Ведь народу Индонезии важен результат, а не поднятая вокруг этого шумиха».

Убеждение подействовало.

В августе 1959 г. Сукарно выступил с программным Политическим манифестом (Маниполом), но в нём он даже не обмолвился о строительстве в стране плановой экономики и социализма. Вместе с тем, в ответном письме Хрущёву, президент подтвердил, что его целью является расширение планового госсектора в экономике и, в конечном итоге, построение «индонезийского социализма». (АИ)

В манифесте Сукарно было сказано лишь о концепции «направляемой демократии», но и тут президент смягчил формулировки, заверив, что выборы будут проведены сразу после окончания гражданской войны на Суматре и Сулавеси.

Вместе с тем, индонезийское руководство Коминтерна вовсю формировало боевые отряды из индонезийских коммунистов, названные «национальной гвардией». Их формирование началось с марта 1958 года, и уже с апреля «национальная гвардия» начала участвовать в боях на Суматре, а с мая — и на Сулавеси. Вооружение для этих отрядов поставлялось морем из Китая и Северной Кореи. (АИ)

Мятежники получали американское оружие с Тайваня и баз США на Филиппинах. Поставки производились на небольших судах, чаще всего вообще без флага, или под флагами нейтральных стран.

Такова была политическая обстановка в Индонезии к осени 1959 года.

#Обновление 16.02.2016

— А вот скажи мне, Никита Сергеич, как Первый секретарь ЦК, «масон 33 уровня» и мой личный друг и руководитель, — произнёс Иван Александрович Серов.

— Эк ты завернул! — насторожился Хрущёв. — Что сказать-то?

Они сидели в кабинете Хрущёва, уже близился вечер, Серов только что закончил докладывать о положении дел.

— Скажи своё мнение, только, обязательно, с учётом знания будущего, нужен ли советскому обществу такой бородатый бумагомаратель, как Александр Исаич Солженицын? — закончил свою мысль Серов.

— Это ты к чему? — спросил Никита Сергеевич.

— К тому, что сейчас самое время от него избавиться, — ответил Серов. — Пока он Твардовскому свои опусы не понёс. А то он уже пишет.

— Сейчас он ещё никто, и звать его никак, — пояснил Иван Александрович. — А когда он начнёт свои писания в самиздате распространять, тогда от него вони будет больше, чем от раздавленного клопа. В том числе и на Западе. Вот я и предлагаю решить этот вопрос раз и навсегда.

— Гм... — Хрущёв задумался. — Но ведь он пока что вполне законопослушный гражданин. Его вроде как реабилитировали?

— Освобождён без реабилитации в июне 1956 года за отсутствием состава преступления, — ответил Серов.

— А почему?

— Потому что на полноценный заговор там явно не тянуло, — пояснил Серов. — Обычный трёп двух старых друзей. Сова трещала по всем швам и на глобус не налезала.

— Тогда, выходит, он пока что обычный законопослушный советский гражданин, — развёл руками Никита Сергеевич.

— Да ни х...я он не советский, и гражданин из него, как из г...вна пуля! И ты сам это прекрасно знаешь! Это уже вполне сформировавшийся, оформившийся враг Советской власти, — жёстко ответил Иван Александрович. — Только что ещё не проросший на свет, вроде как картофельный клубень. Но полноценным врагом он стал только в лагере. Не попал бы туда — может, и стал бы нормальным человеком.

— Как писатель он тоже ничего из себя не представляет. Язык у него тяжёлый, неудобочитаемый, в общем, не Пушкин и не Некрасов. Для «российской словесности» потеря невеликая.

— Гм... Ну, и что ты предлагаешь?

— А х...ли тут предлагать — камень на шею и в пруд, — пожал плечами Серов.

— Без суда и следствия? — нахмурился Хрущёв. — Хорошенькое у нас «правовое государство» получается...

— А Джермена Гвишиани мы со следствием и судом уконтрапупили? — ответил Иван Александрович. — Социалистическое государство обязано защищать народ от реставрации капитализма всеми имеющимися способами. Оно не для самого себя существует, как сферический конь в вакууме, а для блага народа. А когда государственные деятели об этом забывают, получается... ну, ты сам знаешь... Только-только избавились от этого.

— Да уж... — мрачно кивнул Никита Сергеевич.

— Солженицын в «той истории» вреда нанёс не меньше, — подчеркнул Серов. — Это тебе не Горбачёв или Ельцин, которых достаточно оказалось не продвигать по партийной линии, а если их ещё и не двигать по профессиональной карьере, то с ними и проблем не будет. Ельцин успешно сопьётся, он уже уверенно движется в этом направлении. С Горбачёвым было несколько сложнее, но тоже управились. Раису Максимовну у него увёл один наш заранее проинструктированный товарищ, а без её направляющей руки он так и сгниёт на должности сотрудника провинциальной прокуратуры. (АИ)

— А вот Солженицын — совсем другой фрукт. Он самодостаточен, и на своей должности школьного учителя для страны может оказаться опаснее, чем Горбачёв. Это не человек, а затаившаяся ядовитая змея. Но в его действиях состава на расстрельную статью никак не набрать, он же не дурак. Потому и предлагаю ликвидировать его по-тихому. Пока ещё не поздно. Пока он свои опусы за границу посылать не начал. Есть такое понятие — «превентивные меры». Упреждающий удар, так сказать.

— Да ты не переживай, во-первых, это действительно уже законченный враг, которого не переделаешь, во-вторых, мы всё сделаем аккуратно, — заверил Серов. — И никто не узнает, где могилка его...

Хрущёв несколько минут сидел молча, нахмурившись. Затем ответил:

— Не нравится мне такой расклад. С одной стороны, у нас народ зачастую готов поверить любому мудаку с его брехнёй. И верил, как выяснилось, потому что иммунитета к брехне ещё нет. С другой стороны, нельзя убивать человека, чисто из-за того что он не согласен с властью. Даже карательную психиатрию применять нежелательно.

— Да и чего стоит уверенность в себе системы, которую может задавить пропагандой ОДИН диссидент? Я считаю, вскрывать всех этих защитников западных ценностей гораздо полезнее для страны, чем просто уничтожать. Хотя бы потому, что диссиденты это своего рода тусовка, они знают друг друга, и когда заметят, что единомышленники начали бесследно пропадать, кто знает, чем это закончится? Как минимум, станут лучше прятаться, а могут и ладить контакт с западными партнерами, или начать что-то взрывать.