Слово президента - Том Клэнси

— Что с вами, Робби? — спросил министр обороны с внезапной тревогой в голосе. Он узнавал хорошего сотрудника с первого взгляда.

— Артрит, — пожал плечами Джексон. — Наследственная болезнь. Могло быть и хуже. Артрит не повредит моей игре в гольф, да и адмиралы теперь почти не летают.

— Значит, вас не интересует дальнейшее продвижение по службе, не так ли? — Бретано собирался рекомендовать Джексона к еще одной звезде.

— Господин министр, я сын священника из штата Миссисипи. Учился в Аннаполисе, двадцать лет летал на истребителях и все еще могу говорить об этом. — А слишком многие из моих товарищей уже никогда не смогут сделать того же, подумал Джексон. Он всегда помнил об этом. — Я могу уйти в отставку, как только захочу, и получу хорошую работу на гражданке. Вот почему я считаю, что мне здорово повезло, что бы ни случилось дальше. Но Америка относилась ко мне очень хорошо, и я в долгу перед ней. Расплатиться я могу только одним способом — говорить правду, делать все от меня зависящее и не обращать внимания на последствия.

— Значит, вы тоже не относитесь к разряду бюрократов. — Бретано попытался догадаться, какая у Джексона специальность. Он говорил, как квалифицированный инженер, и даже улыбался на их манер.

— Лучше буду играть на пианино в публичном доме, сэр. По крайней мере, там честно зарабатываешь на жизнь.

— Мы сработаемся, Робби. Составьте план действий. Давайте будем внимательно следить за китайцами.

— Вообще-то моя обязанность заключается в том, чтобы давать советы и...

— Тогда координируйте действия с Ситоном. Полагаю, он к вам тоже прислушивается.

Инспекционные группы ООН так привыкли к срыву своих планов, что не могли понять, как им отнестись к полному удовлетворению своих требований. Представители персонала различных фабрик и заводов передавали инспекторам пачки документов, фотографий и кучу видеокассет и практически проносились вместе с ними по предприятиям, указывая на самые важные участки и нередко демонстрируя простейшие методы вывода из строя наиболее опасных объектов. По сути дела не существует разницы между заводом, производящим химическое оружие, и фабрикой, выпускающей инсектициды. Нервно-паралитический газ был случайным изобретением, это произошло при поисках веществ, уничтожающих насекомых (большинство инсектицидов являются нервно-паралитическими ядами). Вещества превратились в химическое оружие при добавлении химических составляющих, носящих название «первичные ингредиенты». К тому же любая страна, владеющая запасами нефти и развитой нефтеперерабатывающей промышленностью, постоянно производит самые разные специализированные продукты, большинство которых ядовиты для людей.

Однако у всякой игры есть правила, и здесь одно из правил заключалось в том, что честные люди не должны производить запрещенные виды оружия, так что в течение суток Ирак превратился в честного члена мирового сообщества.

Это обстоятельство прояснилось на заседании Совета Безопасности ООН. Иракский посол говорил со своего места у замкнутого в круг стола, демонстрируя диаграммы, показывающие, что все уже открыто для инспекционных групп, и выражая сожаление, что не мог рассказать правду раньше. Это встретило понимание у дипломатов в зале. Многие из них так привыкли лгать, что уже забыли, что такое правда. А теперь они увидели правду и не сумели разглядеть скрытую за ней ложь.

— Ввиду полного согласия моей страны со всеми резолюциями ООН, принимая во внимание нужды граждан Ирака, мы обращаемся с просьбой, как можно скорее снять эмбарго на продовольствие, — закончил посол. Дипломаты с удовлетворением заметили, что даже в голосе его появилась рассудительность.

— Слово предоставляется представителю Исламской Республики Иран, — сказал китайский посол, который был сейчас, согласно принципу ротации, председателем Совета Безопасности.

— В этой всемирной организации нет другой страны, у которой было бы больше оснований ненавидеть Ирак, чем у нас. Заводы, которые были осмотрены сегодня, производили химическое оружие, боевые средства массового поражения, которое было использовано против народа моей страны. В то же самое время мы считаем своим долгом признать, что в соседней с нами стране наступил новый день. Граждане Ирака много лет страдали от диктатуры своего бывшего правителя. Теперь этого диктатора больше нет, и новое правительство Ирака демонстрирует готовность снова стать членом мирового содружества наций. По этой причине Исламская Республика Иран готова поддержать немедленное снятие эмбарго. Более того, мы приступим к срочным поставкам продовольствия, чтобы облегчить положение жителей Ирака. Иран предлагает снятие эмбарго проводить при условии соблюдения Ираком общепринятых правил. С этой целью мы представляем проект резолюции номер 3659...

Скотт Адлер прилетел в Нью-Йорк, чтобы занять место США в Совете Безопасности. Американский представитель в Организации Объединенных Наций был опытным дипломатом, однако в некоторых случаях близость Вашингтона оказывалась очень удобной, и возникшая ситуация была одним из них. Вот только пользы от этого никакой, подумал Адлер. У государственного секретаря не было никаких козырей. Часто самым умным шагом в дипломатии является согласие с тем, что предлагает твой противник. В 1991 году больше всего опасались, что Ирак просто выведет свои войска из Кувейта, и тогда Америка со своими союзниками не сможет ничего предпринять, а у Ирака сохранится мощная армия, способная нанести удар в другой, более удобный момент. К счастью, оказалось, что Ирак тогда перехитрил самого себя. Но кому-то опыт прошлого пошел на пользу. Если вы требуете, чтобы кто-то поступил таким-то образом, в противном случае его лишат чего-то, в чем он нуждается, а он соглашается с вашим требованием, — ну что ж, в этом случае вы не можете лишить его тех вещей, в которых он нуждается, правда?

Адлер получил перед отъездом самый подробный брифинг, но не видел, как он сможет повлиять на ход событий. Ситуация напоминала игру в покер, когда у тебя три туза после сдачи, ты уже предвкушаешь победу, но соперник открывает карты и у него «стрейт флаш» — пять карт одной масти с двойки до шестерки. Хорошая информация не всегда помогает выиграть битву. Единственное, что могло бы замедлить процедуру, это перегрузка ООН, в результате чего все движется черепашьим шагом, но даже такое происходит не всегда, особенно в тех случаях, когда у дипломатов вдруг наступает приступ энтузиазма. Адлер мог бы обратиться с предложением отложить голосование, для того чтобы проверить выполнение Ираком требований ООН, однако Иран уже опередил его, представив проект резолюции, подчеркивающий временное и условное снятие эмбарго. К тому же Иран дал ясно понять, что они в любом случае собираются начать поставки продовольствия (по сути дела уже начали, доставляя продовольствие на грузовиках), исходя из соображений, что, если не скрывать незаконные поступки и делать это открыто, подобное поведение будет признано. Государственный секретарь посмотрел на своего представителя в ООН — они дружили давно — и заметил, как тот иронически подмигнул ему. Британский посол уставился в лежащий перед ним блокнот, страницы которого были покрыты карандашными рисунками. Русский читал депеши. По сути дела никто не обращал внимания на происходящее. Это просто не вызывалось необходимостью. Через два часа проект резолюции, представленный Ираном, будет принят Советом Безопасности. Ничего не поделаешь, все могло быть хуже. По крайней мере Адлеру представится возможность поговорить с глазу на глаз с китайским послом и спросить его о предстоящих морских учениях. Он знал, каким будет ответ, но так и не узнает, сказали ему правду или нет. Да, конечно. Я государственный секретарь самой могущественной страны в мире, подумал Адлер, но сегодня могу всего лишь беспомощно наблюдать за развитием событий.

Глава 26

Сорняки

Вряд ли может быть что-нибудь печальнее, чем больной ребенок. Доктор Макгрегор вспомнил, что ее зовут Сохайла. Прелестное имя и прелестная девчурка. Отец принес ее на руках. Он казался грубым и недобрым человеком — таким было первое впечатление Макгрегора, а он привык ему доверять, — однако его лицо выражало беспокойство за своего ребенка. За ними шла жена, затем еще один мужчина в пиджаке, похожий на араба, а замыкал шествие суданский чиновник. Доктор заметил все это и выбросил из головы. Они не были больными, а девочка была.

— Привет, юная леди, ты снова у нас, — сказал он с улыбкой, рассчитанной на то, чтобы успокоить ребенка. — Ты плохо себя чувствуешь? Постараемся принять меры. Следуйте за мной, — сказал он, обращаясь к отцу.

Судя по всему, эти люди занимали видное положение и с ними будут обращаться соответствующим образом. Макгрегор провел их в смотровую комнату. Отец положил девочку на стол и отошел назад, позволив жене держать Сохайлу за руку. Телохранители — вряд ли они могли быть кем-то другим — остались в коридоре. Врач приложил руку ко лбу ребенка. Девочка пылала от жара — по меньшей мере 39. Ладно. Макгрегор тщательно вымыл руки и надел резиновые перчатки, потому что находился в Африке, а здесь нужно принимать все меры предосторожности. Прежде всего он измерил температуру, вставив термометр в ухо — 39,4. Пульс частый, но для ребенка это неопасно. Врач прослушал грудь стетоскопом и убедился, что сердцебиение нормальное, с легкими все в порядке, хотя он обратил внимание на учащенное дыхание. Пока у нее лихорадка, вряд ли что-то необычное для детей, особенно недавно попавших в новую обстановку. Он поднял голову.