Мифология греков и римлян - Лосев Алексей Федорович

Наконец, у Еврипида имеются и такие трагедии, в которых заметно прямо положительное отношение к Аполлону. В «Алкесте», а именно в прологе, Аполлон, рисуя драматическую ситуацию, проявляет себя с наилучшей стороны: он благочестиво служит у Адмета, он ради дружбы спускается в Аид и испрашивает у мойр пощаду для Адмета. Он защищает Алкесту перед демоном Смертью, и он призывает на помощь Алкесте Геракла.

Весь этот пролог (1—71) характеризует Аполлона со стороны весьма гуманной и человеколюбивой. Немудрено, что и в дальнейшем хор обращается к нему как к покорителю Аида ради человеческих целей (220—225, Анн. — Зел.):

О владыка Пеан, Ты защиту царю обрети. И подай ее, боже, подай… Будь и ныне, Пеан, как тогда, Избавителем наших царей, И да сникнет кровавый Аид Перед силой твоею, Пеан.

Изображая богатую землю Адмета, Еврипид весьма выразительно рисует также и благоволение Аполлона к этой земле, к ее стадам и пр. (569—587). Поскольку эта трагедия кончается возвращением Алкесты из подземного мира при помощи Геракла, ясно, что и вся трагедия идейно прославляет человеколюбие Аполлона. В трагедии «Ифигения в Тавриде» мы тоже находим прославление Аполлона. В прологе Орест выражает чувство покорности Аполлону и полного ему доверия в связи со своим путешествием в далекую Тавриду (76—94). Правда, Орест, узнав о предстоящей ему казни, начинает обвинять Аполлона в обмане (711—715), но и Ифигения протестует против приписывания богам какого бы то ни было обмана (380—391); и главное, в дальнейшем и не происходит никакого обмана со стороны Аполлона, а все предсказанное им исполняется в точности. Трагедия содержит в себе третий стасим, который весь представляет собой торжественное и роскошное прославление Аполлона, повесть о его рождении и борьбе с Пифоном и восхваление аполлоновского оракула (1234—1283). Это едва ли не самое лучшее, что сохранила нам вся древность из своего восторженного отношения к Аполлону. Далее, когда беглецы из Тавриды, Орест и Ифигения, увозившие с собой древний кумир Артемиды, направились из Тавриды домой, они все еще продолжали восхвалять Аполлона в торжественном пеане (1403—1405).

Если подвести итог изображению Аполлона у Еврипида, то можно сказать, что в Греции не было ни одного такого писателя, который бы в такой же мере унизил и развенчал Аполлона, как это сделал Еврипид, но в то же самое время там не было и такого писателя, который бы в такой же мере его возвеличил и прославил. Это объясняется огромной эстетической импульсивностью Еврипида, его большим свободомыслием и просветительством и в то же время огромной чуткостью к отечественной религии и мифологии и, наконец, его вниманием и постоянной склонностью ко всему человеческому, интимному и субъективно–чувствительному.

Что касается отдельных мотивов и деталей мифологии Аполлона, то у Еврипида мы находим следующие материалы:

Будучи (Ог. 1626) сыном Лето и (Hipp. 15) братом Артемиды, златокудрым (Suppl. 976) и (А1с. 570, frg. 490) прекраснолирным, водителем стад (Med. 426), он после своего появления на свет на Делосе переносится матерью на Парнас, где (Iphig. Т. 1240 и сл.) убивает дракона Пифона, хранителя тамошнего святилища и обитателя особой пещеры (Phoen. 232). Здесь он (Iphig. Т. 1260—1280) учреждает свое собственное святилище после изгнания оттуда Фемиды. Потому он (Ог. 591), «обитающий на месте срединного пупа» (Suppl. 1203), заботится о Дельфах и (Phoen. 220) имеет в Дельфийском храме златозданные статуи (о его Делосском храме читаем в Неге. 688).

В качестве бога прорицания (Iphig. Aul. 1064; Iphig. Т. 1127, 92) Аполлон выступает у Еврипида много раз. Он прорицает Ксуфу (Ion. 584 и сл.) о том, что первый встречный им по выходе из храма будет его сыном (Phoen. 15 и сл.), Лаю — о его мужском потомстве и (35) специально — о существовании Эдипа; Эдипу — о его родителях, а впоследствии (Phoen. 1703) — о его будущей смерти в Аттике. Получивший от Аполлона весьма странный ответ о продолжении своего потомства (Med. 667—687), о невыпускании ноги из мешка, Эгей направляется к Питфею за толкованием этого оракула. Питфею (Suppl. 5 и сл.) Аполлон приказывает выдать свою дочь Эфру за Эгея. Точно так же находим оракулы Аполлона (Heraclid. 1027 и сл.) о погребении Эврисфея Адрасту (Phoen. 410 и сл.) и Акрисию (frg. 318а).

Несколько раз встречается мотив убиения: А1с. 3—7 — Аполлон перебивает Киклопов в гневе на Зевса за убийство Асклепия; Hel. 1469 и сл. — убийство Гиацинта и frg. 156 — детей Ниобы. Ог. 591 и сл., 29, 165, 181, 416 — приказание Оресту убить собственную мать и Andr. 1160 — месть Неоптолему.

Другие мотивы из мифологии Аполлона такие:

Построение Аполлоном троянских стен вместе с Посейдоном (Тго. 4, 812, 1174; Ог. 1389); дарование целомудренной жизни Кассандре (Тго. 254) и оставление ее в безумии (42); о финикийских девушках (Phoen. 214 и сл. 280).

Возбуждение распри между Менелаем и Орестом с Пиладом (Ог. 1625 и сл.). Приказание Тевкру основать город на Кипре (Hel. 150); посылка Ореста в Тавриду для похищения изображения Артемиды (Iphig. Т. 977 и сл.); на суде Ареопага (943, 965, EI. 1266); избавление Елены от меча Ореста и возведение ее на небо (Ог. 1630 и сл.).

Еврипид часто употребляет общеизвестные эпитеты Аполлона, но приведение всех текстов было бы здесь очень громоздким. Отметим главнейшие:

Очень часто говорится об Аполлоне Локсии (Ог. 268, 165; Hercul. 1027; El. 1266; Andr. 51; Phoen. 203, 215; Ion. 188), а также об Аполлоне Пифии (Or. 955; Ale. 570 и др.), Фебе (Or. 28, Rhes. 173 и др.). Об Аполлоне Ликийском читаем во фрагменте 703, Фимбрейском, Делосском и Ликейском — Rhes. 225, 508, Агиее — Phoen. 631, Карнее — Ale. 440. Он (Ion. 125, 141; Ale. 92) —Пеан.

г) В комедиях Аристофана можно встретить целый ряд упоминаний имени Аполлона в связи с различными его функциями. Поскольку эти упоминания довольно беглы и в каждой комедии их немного, то лучше всего рассмотреть все комедии сразу.

Аполлон имеет своим непременным атрибутом ястреба, как Афина — сову (Αν. 516). Он — (Thesm. 129) счастливый сын Лето, (Lys. 1281) находится близ Артемиды, златотронный (Αν. 850), хороводитель (Lys. 1281), златовласый юноша (216), с золотым луком (Thesm. 108), Гекаерг, т. е. метатель стрел (972). Он отвращает от людей напасти (Plut. 359, 854; Vesp. 161), лечит их (Αν. 584), покровительствует Амиклам (Lys. 1299), именуется «Отчий» (Αν. 1527), призывается в клятвах (Plut. 81; Eccl. 160), носит название «царь» (Plut. 438; Nub. 595), а также «Делосский» (Nub. 595—597; Ran. 659; Αν. 870; Thesm. 333) и дает удачу (Vesp. 869). Аполлон — златолирный (Thesm. 315) и прекраснолирный (Thesm. 969). Он также играет на форминге (Ran. 232).

Не чужд Аполлон пророчествам. Он — вещий (Αν. 722, frg. 299), прорицает через лавр и с треножника, одновременно исцеляя (Plut. 8—13, 39—42, 213; Equ. 1072, 1081), — Летоид; иногда эти вещания бывают ироническими (104), птицы сравнивают себя с Аполлоном и Дель–фами (Αν. 716).

В заключение надо сказать, что Аристофан именует бога «ликийцем» (Equ. 1240), может быть зная о его гиперборейских связях, и ставит Аполлона рядом с Вакхом, когда заставляет в «Лизистрате» обращаться к нему с криками «иэ!», «эвой!», совмещающими в себе восклицания почитателей Феба и клич менад. Его воспевает (Thesm. 107—113, 126—129) поэт Агафон с подчеркиванием мифа о построении троянских стен, поет о его музыкальных способностях (Αν. 217—220) удод Терей.

Комедии Аристофана указывают на то, что образ Аполлона в конце классической литературы приобретает даже чисто комические черты и воспринимается несерьезно.

5. Классическая проза. Коснемся также и ряда прозаических памятников античной литературы, которые в предыдущем мы уже много раз использовали по отдельным вопросам, но которые всё еще остаются в науке плохо изученными и недостаточно проанализированными (в целях мифологии). Надо указать на них как на предмет неотложного исследования.