Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

Хижина по существу представляла собой одну большую комнату с чердаком наверху и небольшой пристройкой в качестве кладовой. Вся комната была заставлена вещами: столы, скамьи, стулья, бочонки с пивом, связки шкур, маленький ткацкий станок в одном углу, комод с часами, неуместно украшенными купидонами, в другом, кровать возле стены, две скамьи с ящиками под сиденьями возле очага, мушкет над камином, и куча одежды, висящей на колышках возле двери — так что присутствие здесь козла было практически не заметно.

Я попыталась осмотреть своего бывшего пациента, который неблагодарно мекнул на меня, высунув синий язык и наставив рога, почерневшие от растаявшего снега.

— Вот твоя благодарность, — сказала я с упреком. — Если бы не Джейми, ты сейчас варился бы в кастрюле на огне, вместо того, чтобы лежать рядом с ним в тепле, ты злобная старая сволочь.

— Ме, — ответил он коротко.

Однако он устал, хотел есть, и рядом не было его гарема, так что он позволил мне почесать ему голову и уши, покормить его пучком сена и, в конце концов, зайти в импровизированный загон, чтобы проверить шину на сломанной ноге. Я сама больше, чем устала, и была очень голодна, поскольку вся моя еда за день состояла из кружки козьего молока, которую я выпила на рассвете. От запаха тушеного мяса и мерцающих теней в комнате я чувствовала пустоту в голове и во всем теле, словно я плавала в футе или двух над полом.

— Ты хороший парень, не так ли? — бормотала, осматривая его ногу. После дня, проведенного с детьми на разных стадиях мокроты и плача, компания раздраженного козла была даже успокоительной.

— Он умрет?

Я удивленно подняла голову; я совершенно забыла о младшей мисс Браун, спрятавшейся в тени. Сейчас она стояла возле очага все еще с ребенком Бердсли на руках и, нахмурившись, смотрела на Хирама, который жевал край моего фартука.

— Нет, — ответила я, выдергивая фартук у него изо рта. — Я не думаю.

«Как же ее зовут? — я рылась в памяти, вспоминая имена и лица людей, представленных нам по прибытии. — Алисия, кажется». Хотя я не могла думать о ней иначе, как о Джульетте.

Она была ненамного старше Джульетты, пятнадцать лет не больше, и была еще совсем ребенком с круглым пухлым лицом, узкая в плечах и широкая в бедрах. Да уж, конечно, не жемчужина в ухе мавра. [124]Она молчала, и я, чтобы поддержать разговор, кивнула на ребенка у нее на руках:

— Как младенец?

— Хорошо, — вяло ответила она, уставившись на козла, потом внезапно из глаз ее хлынули слезы.

— Я хотела бы умереть, — произнесла она.

— О, действительно? — озадачено сказала я. — Э… ну…

Я сильно протерла лицо, пытаясь собраться с силами, чтобы иметь дело еще с одной проблемой. Где мать этой гадкой девчонки? Я бросила быстрый взгляд на дверь, но ничего не было видно и слышно. В данное время мы были одни; женщины доили коз или готовили ужин, мужчины занимались животными.

Я вышла из хирамова загона и взяла ее за руку.

— Послушай, — сказала я тихим голосом. — Исайя Мортон не стоит этого. Он женат. Ты не знала об этом?

Глаза ее широко открылись от потрясения, потом сильно сжались, и из них снова брызнули слезы. Нет, очевидно, не знала.

Слезы лились вниз по ее щекам и капали на головку ребенка. Я мягко забрала его, подталкивая ее одной рукой к скамейке возле очага.

— К-как вы…? К-кто…? — она задыхалась от рыданий, пытаясь одновременно задать вопрос и успокоиться. Снаружи что-то прокричал мужчина, и она отчаянно вытерла щеки рукавом.

Этот жест напомнил мне о том, что если для меня ситуация казалась мелодраматичной и даже немного комичной, то для вовлеченных в нее людей она была вопросом большой важности. В конце концов, ее родственники пытались убить Мортона и, конечно, будут пытаться еще, если он попадется им на глаза. Я застыла при звуке шагов, и ребенок у меня на руках зашевелился и захныкал. Но шаги прошли мимо и исчезли в шуме ветра.

Я села возле Алисии Браун, с облегчением давая отдых ногам. Каждый мускул и сустав в моем теле болели после прошедших дня и ночи. Джейми и мне, без сомнения, придется провести ночь на полу, завернувшись в одеяла, и я со страстным желанием смотрела на грязные доски возле очага.

В этой большой комнате было на удивление мирно — снег шелестел снаружи, кастрюля булькала на огне, заполняя воздух соблазнительными ароматами лука, оленины и репы. Ребенок спал на моей груди, излучая мирную доверчивость. Мне хотелось просто сидеть и держать его на руках, не думая ни о чем, но долг звал.

— Как я узнала? Мортон сказал одному из мужчин в отряде моего мужа, — сказала я. — Я не знаю, кто его жена, кроме того, что она живет в Гранитных водопадах.

Я погладила маленькую спинку; ребенок слабо рыгнул и расслабился, обдавая теплым дыханием мою шею. Женщины вымыли и смазали девочку маслом, и она сейчас пахла, как свежий блин. Одним глазом я бдительно следила за дверью, другим за Алисией Браун на случай дальнейшей истерики.

Она плакала и фыркала, временами икала, потом замолчала, уставившись в пол.

— Жалко, что я не умерла, — прошептала она снова тоном такого сильного отчаяния, что я пораженно повернулась к ней. Она сидела, сгорбившись, волосы ее свисали из-под чепца, а руки были сложены на животе охранительным жестом.

— О, дорогая, — сказала я. С учетом ее бледности и ее отношения к ребенку Бердсли, этот жест позволил мне легко прийти к определенному выводу. — Твои родители знают?

Она быстро взглянула на меня, но не стала спрашивать, как я узнала.

— Мама и тетя знают.

Она дышала через рот, хлюпая носом.

— Я думала… думала, папа позволит нам пожениться, если я…

Я никогда не считала, что шантаж был подходящим основанием для успешного брака, но сейчас было не время говорить об этом.

— Ммм, — сказала я вместо этого. — А мистер Мортон знает об этом?

Она отрицательно покачала головой.

— Он… у его жены есть дети, вы знаете?

— Не имею понятия.

Я повернула голову и прислушалась. Ветер снаружи доносил мужские голоса. Она тоже их слышала; с неожиданной силой схватив мою руку, она с мольбой уставилась на меня своими мокрыми карими глазами со слипшимися ресницами.

— Я слышала, как мистер МакКензи и мужчины разговаривали вчера. Они сказали, что вы целительница, миссис Фрейзер. Один из них сказал, что вы колдунья, вы можете… насчет младенцев. Вы знаете как…

— Кто-то идет, — прервала я ее. — Вот, подержи девочку, мне нужно помешать мясо.

Я бесцеремонно толкнула ребенка в ее руки и поднялась. Когда дверь открылась, впустив ветер и снег вместе с мужчинами, я стояла возле очага с ложкой в руке и смотрела на кастрюлю, и мысли мои кипели, как тушеное мясо в ней.