Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Осетия нам подарилаСвой розовый липкий портвейн,Но я подоплеку недобруюВ подарках таких нахожу.Так что же, теперь осетиныВина уже больше не пьют?Да нет, они пьют с удовольствием,Я сам это видел не раз.Его ничего не смущает,Хотя из-под бравых усовРазит перегаром удушливо,Хотя его сильно штормит.Девчонки таких уважаютИ любят бесплатно гульнуть,И горцы усатые счастливы,От пуза напившись вина.Ну вот и хлебали бы самиСвой розовый липкий портвейн,А нам это дело подсовыватьПора бы уже прекратить.Навряд ли от чистого сердцаТакие подарки идут –Портвейн подходящего качестваВполне им сгодится самим.А нам осетины сплавляютТакой, извиняюсь, продукт,Что друг мой бутылочку выкушал –И вскоре стошнило его.И вот он, считай, уже суткиС тех пор непрерывно блюет,И мне на такие мучения,Конечно, смотреть нелегко.А я ведь в лепешку для другаГотов расшибиться всегда,Поэтому переживаю,Когда он все время блюет.Поэтому я призываюПорядочных всех осетин:Мы против портвейна паленогоВсе вместе сплотиться должны.А если ты смотришь спокойно,Как русский блюет человек,То я не могу после этогоТебя называть кунаком.

* * *

Я не мечтаю встретиться с любовью,Взломать безденежья порочный круг.Осталось мне теперь одно злословье –Мой своенравный, но надежный друг.Стремясь не быть нахлебником Отчизне,Я смог дожить до сорока пяти,Однако добрых слов для этой жизни,Я, как и в юности, не смог найти.Пусть злу за злое злом же воздается –Вот логика злословья моего.Пусть знает зло, что у меня найдетсяНа злобу дня словечко для него.Не зря себя я чувствую отличноИ дорого ценю свое перо –Ведь я, как бог, решаю самолично,Что в этом мире зло, а что – добро.Я день октябрьский вспоминаю четко,Когда на миг затмилось все вокругИ на мою балконную решеткуВзаправдашний орел уселся вдруг.Я покормить хотел его с ладони,Но к деревам, расцвеченным пестро,Он прянул, мне оставив на балконеКоричневое с золотом перо.И если зло является открыто,Как в чистом поле – выползки змеи,Опередят судилищ волокитуОрлиные решения мои.Пусть зло невосприимчиво к злословью,Но я, разумным доводам назло,Ему вонзаю в задницу слоновьюИсподтишка каленое стило.И в результате должного почтеньяДобиться вряд ли сможет этот зверь,Поскольку язвы, струпья, нагноеньяЕго бока украсили теперь.Пускай и впредь он, топоча по свету,Несет мое особое тавро,Не зря же встарь я прикрепил к беретуКоричневое с золотом перо.Таких, как я, он может слопать разомХоть сотню, – но, внушая бодрость мне,За ним свирепым золотистым глазомСледит орел, парящий в вышине.

* * *

Я припомнить хочу окончанье разгула,И от зряшных попыток мне хочется плакать.Ходят в черепе волны тяжелого гула,И глаза застилает похмельная слякоть.От веселья остался лишь горький осадок,По-другому с годами бывает всё реже.Хоть здоровье пришло постепенно в упадок –Разговоры, остроты и тосты всё те же.Ничего не могу я поделать с собою,Не могу головы приподнять с изголовья,И усталое сердце дает перебои,Захлебнувшись зловонной отравленной кровью.Было всё как всегда – лишь в похмельных симптомахЯ какие-то нынче нашел измененья,И не вспомнить, чем кончился пир у знакомых…Но с годами и хочется только забвенья.

* * *

Иду я по болоту буднейИ с каждым шагом глубже вязну.Жужжат проблемы всё занудней,Всё гаже чавкают соблазны.Передвижения в трясинеМеня изрядно осквернили –Я словно весь в трефовой тине,Я словно весь в зловонном иле.Еще не минуло и года,Как что-то в жизни просветлилосьИ долгожданная свободаКо мне сочувственно склонилась.Утихло мерзкое жужжаньеРазогнанного мною роя,И в светлой дымке встали зданья –Я до сих пор в уме их строю.Но разом нужды бытовые,Родня, любовницы, привычкиСвирепо мне вцепились в выю,А также в тощие яички.“Опомнись, эгоист проклятый!Кому нужны твои постройки?!Ты хочешь пренебречь зарплатой,Чтоб мы подохли на помойке”.И я не вынес этих пыток –Чтоб рой наследников не вымер,Я вновь побрел среди улиток,Гадюк, пиявок и кикимор.И я почти возненавиделСвои бесплодные мечтаньяИ сам себя – за то, что виделТе удивительные зданья.

* * *

Постепенно тоска разъедает мое естество,Чтоб я заживо умер, чтоб в страхе чуждался всего,Чтоб в телесном мешке, ковыляя средь уличных стад,Нес бы внятный лишь мне нестерпимый, чудовищный смрад.Всё забрызгано ядом меня отравившей змеи,Разлагается мир, сохраняя лишь формы свои,До чего ни дотронусь – разлезется внешняя тканьИ зловоние гнили безжалостно стиснет гортань.И о чем ни подумаю – словно зловонья хлебнул:Пусть улыбкой своей окружающих я обманул,Но честнее меня заурядный покойник любой –Он лежит в домовине и землю не грузит собой.Я увижу пригорок уютный, узор травяной,На мгновенье постигну все то, что случилось со мной,И покатятся слезы, поскольку никто ведь не радВ стройной храмине мира во всем видеть только распад.Я внезапно увижу, как дивно вокруг бытие,Только радости нет – запоздало прозренье мое:Я уже не от мира сего, а пришелец оттоль,Где лишь скрежет зубовный во тьме, безнадежность и боль.Не спеши в этих строках напыщенность видеть и ложь –Ты по жизни плывешь, но не знаешь, куда приплывешь,В Море Мрака впадает немало невидимых рек,И кто выплыл туда – по названию лишь человек.

* * *

Так легкие мои сипят,Что просто делается жутко.Там черти дерзкие сидят,И атаман их – бес Анчутка.Когтями легочную плотьСвирепо бесы раздирают,И странно, почему ГосподьНа это ласково взирает.Напрасно я поклоны бью –Господь ведет себя нечутко.Его я искренне люблю,Ему же нравится Анчутка.Я вечно хмур и утомлен,А черт – затейник и проказник.Скучающему Богу онВсегда готов устроить праздник.Гогочет адская братва,Когтями действуя умело,И рвутся легких кружева,И кашель сотрясает тело.Занятно Богу видеть, какСтроитель вавилонских башенВорочается так и сяк,Чтоб только успокоить кашель.Пытаюсь я произнестиМолитву жесткими устами,А черти у меня в грудиЩекочут весело хвостами.Пусть бронхи испускают свист,Во рту же солоно от крови,Но я, однако, оптимист,И мне страдания не внове.Поскольку есть всему конец,Придет к концу и эта шутка,Зевнет на небе Бог-Отец,И успокоится Анчутка.

* * *

Я не люблю предметы моды,Чья ценность мерится деньгами,Зато люблю смотреть на воду,Зато люблю смотреть на пламя.Как память об иной отчизнеМне танец пламени и дыма.В нем вечность и текучесть жизниПереплелись нерасторжимо.Покуда пламя, как котенок,Ворочается на угольях,Выходит память из потемок,Сгустившихся в моих покоях.Ты помнишь? В той стране прекраснойЖизнь словно греза проплывает.Любовь там может быть несчастной,Но безответной не бывает.И грусть во мне не зря рождаетВода, воркующая нежно:Мне, кажется, она впадаетВ моря моей отчизны прежней.Там нищета и несвободаЛюдей счастливых не тревожат:Того, что им дает природа,Хитрец присвоить там не может.Не будет в тех угодьях чудныхТого, что тягостнее гири –Воспоминаний, даже смутных,О здешнем беспощадном мире.

* * *