Жертвы времени (СИ) - Евгения Федорова

— Они идут, — тихо сказал я.

— Теперь они идут всегда. Загляни в Гранд Сити.

Я кивнул дракону с благодарностью и направился к Мраку, который уже выставил лапу, чтобы мне было проще забраться на его спину.

Глава 19. Мертвый город

Невозможно передать словами сковавшее мою волю чувство пустоты. Казалось, я сам являюсь лишь эхом, пережитком чего-то уже давно минувшего. Прошли десятки лет с тех пор, как на эти узкие улицы ступала нога человека. Десятки лет одиночества и тишины.

Огромные ворота города были изъедены дырами, одна створка отвалилась и теперь, искореженная, покоилась у моих ног. Везде лежали ржа и черный песок — все, что осталось от механизмов и людей. Кое-где человеческие тела сохранили свою форму, но в узких улочках Нижнего города теперь свободно жили лишь сквозняки, которые развеивали останки несчастных жителей Гранд Сити.

Когда фантомы ворвались в город, каждый спасал себя сам, каждый бежал и звал на помощь, каждый хотел выжить, но вряд ли кто-то пытался помочь другому.

Все вокруг — камни, бетон, метал — все кричало, молило о помощи, и меня тянуло вперед, хотя я отчетливо понимал, что не встречу живых. Я отстраненно думал о людях, которых знал когда-то будучи совсем другим, но сердце, переполненное болью, уже не отзывалось на воспоминания.

Всего в городе коснулось дыхание времени. Высокие стены будто пропитались годами, с них мне под ноги осыпалась штукатурка, окна смотрели мертвыми темными провалами. Все стало серым и однообразным: рассыпающиеся от старости фасады, торчащие, будто скелеты гигантских животных, изломанные ребра оголившихся арматур. Под ногами похрустывали стекло, камень, пластик, и эти звуки вместе с тихим шорохом, с которым играл ветер своими новыми игрушками, были единственными живущими здесь отголосками прошлого.

Не горели огни, не играла музыка, не было ни голосов, ни движения. Я проникал все глубже в разлагающееся тело города и уже не знал, что ищу. Мой взгляд скользил по узким проходам и тупикам. Я слышал над собой Мрака. Дракон то и дело проскальзывал по небу черной тенью, на мгновение закрывая широким крылом падающие на стены блеклые отсветы луны, которые, рождая тени, лишь подчеркивали безжизненность и запустение.

Я свернул с главной улицы, прошел по забитому сором проходу, поднялся по крутой, делающей тройной поворот лестнице между неподвижными серыми стенами и через узкий лаз буквально протиснулся дальше. На выходе часть здания обрушилась, и мне пришлось карабкаться на кучу бесформенных обломков, в которую превратились стены.

Нижний город плотно обступил меня.

Все было блеклым и неживым. Камень медленно чернел, стекло подернулось рябью пыли и трещин, на железе проступил налет ржавчины. Порой мне приходилось переступать через мертвецов, свернувшихся в разных, зачастую ужасающих позах, но я оставил свое сердце холодным к этой спокойной смерти. На самом деле не было ничего страшного в пепельных силуэтах, лежащих в дверных проемах, сидящих или распростертых на усыпанном мусором асфальте. Здесь не осталось следов крови, не было сладковато-тошнотворного запаха разложения. Эта смерть была тиха и быстра, она настигала и за долю секунды превращала жизнь в ничто. И все же, как бы я не пытался себя успокоить, тот ужас, что, казалось, пропитал не только стены вокруг, но и сам воздух, растирал мою волю в пыль.

Я был последним человеком в этом мире. Тишина звенела в ушах, а шаги множились и разлетались в разные стороны, повторенные темными ртами бесконечных провалов. Дракон звал меня, тревожно и взволнованно, но я оставался глух, отгораживаясь от него и от прошлого, которое дымкой видений едва заметно скользило по моему сознанию. Я слышал чужие крики, осязал чистую, неотвратимую смерть…

Тишина. Куда я иду? Зачем? Вот он, один из новых промышленных районов Нижнего города. Здесь когда-то снесли старые трущобы, оставив без крова десятки тысяч голодающих оборванцев. Теперь все они мертвы. Думаю, они умерли задолго до того, как пришли фантомы, лишенные всего, гонимые на улицы, промышляющие убийствами и грабежами. Так безжалостно богатые смахнули их, будто крошки со стола, потому что возвести завод было важнее, чем сохранить кому-то жизнь.

Теперь строительство никогда уже не будет завершено. По-своему это смешно, но мой смех, разлетающийся по мертвому городу, отдает горечью. Мы не успели…

Я поднял голову вверх, разглядывая недостроенное, многоэтажное здание, чувствуя себя совсем крохотным по сравнению с этим циклопическим сооружением.

«Нужно туда, — отстраненно подумал я, — здесь больше нечего искать, все ожидания и надежды бессмысленны и опасны. Пора бежать, спасаться бегством, и Мраку будет легко подхватить меня с такой высоты».

Я прошел через пробитые ворота, подошел ближе и, не встретив препятствий, поднялся по грубым бетонным ступеням. Первые восемь этажей были уже выстроены, но представляли собой лишь перекрытия и серые с подтеками влаги на поверхности стены. Я пошел вверх по лестнице, обозревая огромные пространства еще не разгороженных этажей.

Миновав девятый пролет, я вышел на открытую площадку. Здесь не было стен, лишь железный потолок, держащийся на толстых несущих ржавых опорах, нависал над головой. Нет, это мне не подходило, нужно было забраться повыше.

Преодолев еще один этаж, я осторожно вступил на кажущийся ненадежным пол, прошел вперед и остановился, разглядывая с высоты просторную территорию. Здание оказалось значительно больше, чем мне сперва показалось. В двух местах оно имело изгибы и стояло раскрытым треугольником. Слева чуть в стороне было достроено еще два этажа, и проход в них оказался открыт: стоило пройти по ржавому, хрустящему под ногами настилу до первого изгиба, и ты оказывался под новой крышей, но там, где я стоял, не было ничего, кроме пола под ногами…

Уму непостижимо, но Мрак, торопящийся унести своего человека из этого страшного места, вместо того, чтобы просто подхватить меня, решился ступить на ненадежное перекрытие. Со скрипом балки просели под его тяжелым телом, пол под ногами перекосило.

— Прочь! — заорал я, проваливаясь и слыша, как взлетает Мрак: в самый последний момент, мощно толкнувшись и обвалив пол, он все же смог оторваться и подняться в воздух. Порыв ветра, порожденный его рывком, бросил мне в лицо железную пыль, которая тут же забила глаза и нос.

Тяжело поднявшись, я закашлялся. Палаш, висящий на поясе, ударил по бедру, а ножны с ножом оказались пусты. Я стал почти вслепую шарить по полу между обломками, ища оброненный при падении клинок, и тут же порезался, как бывало раньше, натолкнувшись ладонью на лезвие. Это было последней каплей, и я несдержанно прокричал в отношении Мрака весьма нелесные слова, но вместо обиды услышал звенящий напряжением голос у себя в голове: