Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов (сборник) - Николай Ломакин

Николай и девушка, каждый со своей стороны, тщетно рылись в этих хижинах, они уже собирались прекратить поиски, когда услышали, что ихзовут.

Оба поспешили на берег. Там они увидели Михаила Строгова на пороге одного из домов.

– Идите сюда! – кричал он.

Николай и Надя поспешили к нему и вслед за ним вошли в хижину.

– Что это? – спросил Строгов, ощупывая ладонью предметы, грудой наваленные в кладовке.

– Бурдюки, – отвечал Николай. – Их здесь, чтоб мне провалиться, с полдюжины!

– Они полные?

– Да, в них кумыс. Очень кстати: пополним наши запасы!

Кумыс – напиток, изготовляемый из молока кобыл или верблюдиц, это укрепляющее и даже опьяняющее питье, Николай не мог не обрадоваться такой находке.

– Отложи их в сторону, – сказал ему Михаил. – Но сначала опустоши.

– Сию минуту, батенька.

– Вот что нам поможет переплыть Енисей.

– А плот где возьмем?

– Сама же кибитка нам и послужит. Она достаточно легкая, может плыть. К тому же при помощи этих бурдюков мы будем поддерживать на плаву и ее, и лошадь.

– Славно придумано, батенька! – закричал Николай. – Этак с Божьей помощью мы доберемся… Хоть, понятное дело, не по прямой линии – больно здесь течение быстрое!

– Неважно! – отмахнулся Михаил. – Сначала переправимся, а уж дорогу на Иркутск как-нибудь найдем, нам лишь бы на ту сторону попасть.

– Задело! – и Николай тут же принялся опорожнять бурдюки и перетаскивать их к кибитке.

Один, полный кумыса, был оставлен про запас, остальные тщательно завязали, сперва наполнив воздухом, чтобы использовать как плавучее средство. Пара бурдюков, привязанных к лошадиным бокам, была призвана удерживать животное на поверхности. Два других прикрепили к оглоблям кибитки между колесами, чтобы обеспечить ее устойчивость, преобразовав в своего рода судно.

Эта работа была вскорости закончена.

– Ты не боишься, Надя? – спросил Строгов.

– Нет, брат, – ответила девушка.

– А ты, друг?

– Я-то? – воскликнул Николай. – Да я всю жизнь мечтал поплавать в кибитке! Наконец мечта сбудется!

Берег в этом месте был довольно покатым, это способствовало спуску кибитки на воду. Лошадь протащила ее до самой кромки воды, вскоре устройство и его четвероногий «движитель» уже покачивались на волнах. Что до Серко, он храбро пустился вплавь.

Трое пассажиров стояли в кибитке, из предосторожности разувшись, но благодаря бурдюкам вода не доходила им даже до щиколоток.

Михаил Строгов держал поводья лошади и, следуя указаниям Николая, направлял ее, но по косой, щадя животное, которое в противном случае изнемогло бы в борьбе с течением. Все шло хорошо именно потому, что кибитка с ним не слишком боролась, и через несколько минут их уже отнесло от красноярских пристаней. Они дрейфовали в северном направлении, и было уже понятно, что кибитка пристанет к противоположному берегу значительно ниже по течению. Но это не беда.

Итак, переправа через Енисей даже на таком несовершенном устройстве не сулила бы больших трудностей, если бы течение было равномерным. Но на беду бурные речные струи тут и там сталкивались, образуя водовороты, и скоро кибитку наперекор усилиям, которые Михаил прилагал, лавируя среди них, стало неудержимо затягивать в одну из этих воронок.

Дело принимало крайне опасный оборот. Кибитка больше не двигалась наискосок к противоположному берегу, не шла галсами, а крутилась со страшной скоростью, сдвигаясь все ближе к центру водоворота, словно наездник на цирковой дорожке. Движение становилось еще стремительнее. Лошади с трудом удавалось держать голову над водой, ее неслов водоворот, она рисковала захлебнуться; теперь ей приходилось опираться на кибитку.

Михаил Строгов понимал, что происходит. Он чувствовал, как его несет по замкнутому кругу, который мало-помалу сужается, из него уже не вырваться. Он не произнес ни слова. Если бы его глаза могли видеть эту погибель, был бы хоть какой-то шанс ее избежать… Но они не могли!

Надя тоже молчала. Ее руки, судорожно вцепившись в борта кибитки, силились удержать импровизированную посудину в равновесии наперекор беспорядочным скачкам, вследствие которых она соскальзывала все ближе к центру воронки.

Что касается Николая, трудно сказать, сознавал ли он всю серьезность положения? Что им управляло – презрение к опасности, прирожденная флегматичность, отвага, безразличие? Или, может быть, жизнь в его глазах не имела цены, была, по восточному выражению, лишь «пятидневным гостеваньем», которое, хочешь не хочешь, закончится к шестому дню? Как бы там ни было, его улыбчивая физиономия не выдавала ни малейшей тревоги.

Итак, кибитку все крутило в водовороте, и Серко терял последние силы. Внезапно Михаил Строгов, сбросив с себя часть одежды, стеснявшей его движения, бросился в воду. Затем, могучей рукойухватив испуганную лошадь за повод, он с такой силой поволок ее в сторону, что человеку и животному общими усилиями удалось вырваться за пределы сферы притяжения воронки. Быстрое течение тотчас подхватило кибитку, и она снова понеслась вперед.

– Ура! – закричал Николай.

Всего через два часа после того, как кибитка отчалила от пристани, она преодолела первый, широкий рукав Енисея и пристала к одному из островов в шести с лишним верстах вниз по реке, если считать от точки отправления.

Там лошадь вытащила повозку на берег, и храброму животному дали час отдыха. Потом они пересекли остров, сплошь поросший великолепными березами, и кибитка, прокатившись под их сенью, выехала ко второму, маленькому речному рукаву.

Однако форсировать его оказалось тоже непросто. Здесь никакие водовороты более не преграждали им путь, зато течение было настолько быстрым, что до правого берега кибитка доплыла еще на пять перст вниз по реке. В целом получалось одиннадцать верст отклонения в сторону.

На огромных реках, протекающих по территории Сибири, пока нет мостов, это делает их серьезным препятствием, весьма затрудняющим сообщение. Для Михаила Строгова все эти переправы оборачивались более или менее драматично. Паром, на котором они с Надей переплывали Иртыш, подвергся нападению ханских вояк. На Оби, когда его коня настигла пуля, он только чудом спасся от гнавшихся за ним всадников. В сравнении с теми приключениями переправа через Енисей оказалась все же менее мучительной.

– Это не было бы таким забавным, не будь оно так трудно! – потирая руки, воскликнул Николай, когда они выбрались на правый берег реки.

– То, что для нас было всего лишь трудно, друг, для бухарцев, может быть, окажется непосильным! – ответил Михаил Строгов.