Долг: первые 5000 лет истории - Дэвид Гребер

248

Афиняне, пытаясь быть благородными хотя бы на словах, говорили, что именно так должны были вести себя сограждане по отношению друг к другу; давать деньги в рост гражданину, попавшему в беду, считалось крайне предосудительным (Millett 1991а: 26). Все философы, касавшиеся этого вопроса, начиная с Платона (Законы 742с, 921с) и Аристотеля (Политика 1258с), считали процент безнравственным. Разумеется, так думали не все. Здесь, как и на Ближнем Востоке, откуда и пошел этот обычай (Hudson 1992), дилемма заключалась в том, что процент имел право на существование, если речь шла о торговых ссудах, но в случае потребительских кредитов становился безнравственным.

249

Неясно, искоренили ли где-либо долговое рабство или хотя бы долговую кабалу и происходили ли периодические долговые кризисы за пределами Афин (Asheri 1969; St. Croix 1981). Некоторые (Rhodes 1981:118-127; Cairns 1991; Harris 2006:249-280) полагают, что в Афинах долговая неволя полностью уничтожена не была. Миллетт (Millett 1991 а: 76), возможно, прав, когда говорит, что столицы империй вроде Афин и позже Рима устранили опасность долговых кризисов и вызываемых ими беспорядков скорее не благодаря запрету долгового рабства, а за счет того, что направляли денежную дань на социальные программы, которые служили постоянным источником средств для бедняков и тем самым делали ростовщичество ненужным.

250

Это справедливо и для римской Галилеи (Goodman 1983:55) и, вероятно, для самого Рима (Howgego 1992:13).

251

Фурии, преследовавшие Ореста, чтобы отомстить ему за убийство матери, настаивали на том, что они взыскивали с него долг, который нужно было возвращать кровью (Эсхил, Эвмениды, 260, 319). Миллетт (Millett 1991 а: 6-7 приводит много таких примеров. Корвер (Korver 1934, ср. Millet 1991:29-32) показывает, что формального различия между «подарком» и «ссудой» никогда не существовало; одно понятие постоянно перетекало в другое.

252

Эти две вещи считались взаимосвязанными: в известном отрывке Геродот утверждает, что для персов самым страшным преступлением была ложь, поэтому они запретили ссужать деньги в рост, поскольку это неизбежно подталкивало человека ко лжи (Геродот 1.138).

253

Полемарх здесь, разумеется, имеет в виду логику героического дарения и вражды. Если кто-то помогает или вредит вам, вы отплачиваете ему тем же или чем-то большим. Полемарх говорит, что есть два обстоятельства, в которых это сделать проще всего: на войне и в денежных делах.

254

«Государство» было написано в 380 году до н.э., а эти события произошли в 388/387 году до н.э. Даты и ссылки по этому вопросу на древних и современных ученых, которые подтверждают, что все это имело место, см. в: Thesleff 1989: 5; DuBois 2003:153-154. Не до конца ясно, стал ли Платон жертвой пиратского нападения, был ли продан по приказу рассерженного патрона или захвачен в плен на войне (Эгина, которая, кстати, была родиной Платона, находилась в состоянии войны с Афинами). Контуры этой истории размыты. Интересно, что Диоген киник, младший современник Платона, также был захвачен пиратами во время путешествия на Эгину примерно в то же время. Ему на помощь никто не пришел (что неудивительно, если учесть, что он отвергал все земные связи и норовил оскорбить каждого человека, который ему попадался на глаза). Остаток жизни он провел рабом в Коринфе (Диоген Лаэртский, 4.9). Платон, Аристотель и Диоген были самыми известными философами IV века до н.э.; тот факт, что два из трех побывали на невольничьем рынке в качестве товара, показывает, что такое могло случиться с каждым.

255

Платон излагает эти события в «Седьмом письме Диону», но Анникерид появляется только в произведении Диогена Лаэртского 3.19-20.

256

Право “in rem”, или «вещное право», считается правом «против всего мира», поскольку «на всех людей в целом возлагается обязательство воздерживаться от действий, наносящих ущерб этому праву». Это противоположно праву “inpersonam”, которое направлено против конкретного индивида или группы индивидов (Digby & Harrison 1897: 301). Гарнсей (Garnsey 2007: 177-178) отмечает, что Прудон (Proudhon 1840) справедливо утверждал, что «абсолютная» природа прав собственности во французском Гражданском кодексе и других ключевых современных юридических документах напрямую восходит к римскому праву — как к понятию абсолютной частной собственности, так и к понятию абсолютной власти императора.

257

Мысль о том, что римская собственность не была правом, высказал Биллей (Villey 1946), а господствовать в британской науке она стала благодаря Таку (Tuck 1979:7-13) и Тирни (Tierney 1997), хотя недавно Гарнсей (Garnsey 2007:177 — 195) убедительно показал, что римские юристы рассматривали собственность как право (“jus”) в том смысле, что у человека есть право на отчуждение и на защиту своих требований в суде. Споры об определении того, что есть «право», интересны, но имеют опосредованное отношение к моему изложению.

258

«Базовые отношения между человеком и вещью — это отношения владения, хотя сами римляне никогда так их не определяли. Для них это были отношения власти (форма «potestas”), осуществлявшиеся напрямую применительно к физической вещи» (Samuel 2003:302).

259

В раннем римском праве (Законы Двенадцати таблиц, составленные около 450 года до н.э.) рабы еще считались людьми, но пониженного достоинства, поскольку штраф за нанесенные им телесные повреждения составлял 50% от штрафа за повреждения, полученные свободным человеком (Двенадцать таблиц VIII. 10). В эпоху поздней Республики, приблизительно в то время, когда появляется понятие “dominium”, рабов уже определяли как “res”, т.е. как вещи, и телесные повреждения имели тот же юридический статус, что и вред, причиненный домашним животным (Watson 1987:46).

260

Паттерсон: «трудно понять, зачем римлянам понадобилась идея об отношениях между человеком и вещью (почти метафизическое понятие, довольно сильно расходящееся с римским образом мышления в других областях)… если не учитывать, что в большинстве случаев под «вещью» они подразумевали раба» (Patterson 1982:31).

261

Оно не появляется ни в Законах Двенадцати таблиц, ни в других ранних юридических документах.

262

Слово “dominus” впервые появляется в 111 году до н.э., “dominium” — несколько позже (Birks 1985:26). Кейт Хопкинс (Hopkins 1978) полагает, что на исходе республиканской эпохи рабы составляли от 30 до 40% от населения Италии, — возможно, это самый высокий показатель из всех известных нам обществ.

263

О соотношении понятий “domus” и “familia” см.: Saller(1984). Слово “familia” и его позднейшие производные в европейских языках вроде “famille” во французском или “family” в английском вплоть до XVIII века прежде всего относились к единице власти, а не обозначали родство (Stone 1968; Flandrin 1979; Duby 1982:220-223; Ozment 1983; Herlihy 1985).

264

Вестбрук (Westbrook 1999:207) рассматривает три известных случая такого рода. По-видимому, отцовская власть здесь считалась тождественной власти государства. Если обнаруживалось, что отец казнил своего ребенка незаконно, он мог быть наказан.

265

Или обращать их в рабство. Законы Двенадцати таблиц (III. 1) представляются попыткой реформировать или смягчить еще более жестокие обычаи; вероятно, впервые это отметил аль-Вахид (Elwahid 1931:81-82).

266

Финли отмечает, что сексуальная доступность рабов «считалась общим местом в греко-римской литературе» (1980: 143;см. Sailer 1987: 98-99; Glancey 2006:50-57).

267

Ведутся оживленные споры вокруг вопроса, насколько широко в Риме поощрялось появление детей у рабов: одна распространенная теория рабства (например, Meillassoux 1996; Anderson 1974) гласит, что это никогда не бывает выгодным и что, когда приток рабов иссякает, рабы обычно превращаются в крепостных. Здесь нет смысла вступать в этот спор, но обзор можно прочитать в: Bradley 1987.

268

На самом деле римские граждане не могли обращать в рабство друг друга, но их могли поработить чужестранцы, а пираты и похитители редко когда вдавались в такие тонкости.

269

Например, китайский император Ван Ман был настолько привередливым в этом вопросе, что однажды приказал казнить одного из своих сыновей за самочинное убийство раба (Testart 1998:23).

270

Lex Petronia. Теоретически этот закон запрещает владельцам приказывать рабам «биться с дикими животными», что было общественным развлечением: «биться», однако, обычно было эвфемизмом, поскольку тем, кто выходил против голодных львов, либо вообще не давали оружия, либо оружие было несоответствующим. Лишь столетие спустя, при Адриане (117-138), владельцам было запрещено убивать своих рабов, содержать для них частные тюрьмы или применять прочие жестокие и чрезмерные наказания. Интересно, что постепенное ограничение власти рабовладельцев сопровождалось усилением власти государства, расширением числа граждан, а также возвращением различных форм долговой кабалы и созданием зависимого крестьянства (Finley 1972:92-93, 1981:164-165).