Рыбари и Виноградари. Книга II. В начале перемен - Михаил Давидович Харит

«Волга». Из неё вышел молодой парень, чуть старше Андрея.

Шофер подобострастно подал ему портфель:

— Я успею съездить заправиться, Максим Дмитриевич?

— Давай, только быстро. Через полчаса буду готов.

— Мигом.

«Волга» отъехала.

Парень кивнул Андрею как старому знакомому:

— Новая «девятка»? Классный цвет. Как ведёт себя?

— Отличная машина, скоростная, — похвалился Андрей.

— Ты в каком отделе работаешь?

— Да я за женой приехал. Она у вас в буфете.

— Светлана, что ли? Красивая у тебя жена.

— Это точно.

Парень протянул открытую ладонь:

— Будем знакомы, Максим Михайлов.

— Андрей.

Они обменялись рукопожатием.

— А ты кто по жизни?

— Скульптор.

— Надо же, какой у Светланы муж. Значит, Соркис фамилия. Станешь знаменитым — буду вспоминать, как познакомились.

Андрей не стал спрашивать, кем работает его новый знакомый. И так понятно — начальник.

— Ну, удачи, Андрей Соркис. Как в воде, лицо — к лицу, так сердце человека — к человеку.

Андрей не понял последних слов — наверное, цитата какая-нибудь.

Вот как странно, бывает, переплетаются человеческие судьбы. Он мог задержаться на светофоре и подъехать на пару минут позже. И они никогда бы не встретились. И жизнь сложилась бы совсем иначе. Но у вселенной были свои планы, и Андрей познакомился с Максимом весной 1994 года.

К этому времени Светлана очень похорошела. Похудела на 10 килограммов, приобрела балетную осанку, тяжелая грудь вздыбилась так, что мужчины с трудом отводили горящие глаза.

Через пару лет она крепко влюбилось в преуспевающего бизнесмена и развелась с Андреем. Новый муж открыл очередной ресторан и поставил её директором. Андрей часто навещал сына и видел, что Светлана счастлива. Позднее, в начале двухтысячных, они продали бизнес и уехали жить в Англию. С сыном Марком удавалось общаться только по телефону, и то редко.

Андрей извлёк хороший урок. Всех денег не заработаешь, и не стоит убивать свою жизнь изнуряющим трудом. Всегда найдётся кто-то богаче тебя. В результате стал меньше работать, установив среди заказчиков «лист ожидания», что, впрочем, вызвало обратную реакцию: «новые русские» записывались на полгода вперёд. Теперь он работал меньше, а получал больше. Появилась время на досуг, который он проводил в хороших ресторанах с приятными женщинами.

В 1997 году благополучно закончил институт и женился на Ирине. При заурядном лице у неё была исключительно красивая фигура точёной беломраморной статуэтки и роскошные иссиня-чёрные волосы. Но главное, у этой хрупкой женщины были железная воля, решительность и смелость, которой хватило бы на десяток мужчин. Возможно, причина крылась в её незаурядном жизненном опыте.

Восемнадцатилетней девчонкой Ирина влюбилась в шведа, работавшего в Санкт-Петербурге по контракту. Олаф казался сказочным заморским викингом, добрым, вежливым и могучим. Очертя голову вышла замуж и переехала в Стокгольм, где родила мальчика. Постепенно разобралась, что сожитель — полный козёл, таскающий её по саунам, на потеху друзьям. Когда проявляла несговорчивость, муж бил толстым телефонным справочником, умело, расчётливо, чтобы не оставлять следов на теле. Адвокат, к которому Ирина обратилась, объяснил, что без доказательств полиция ей не поверит, а после развода сына не видать как своих ушей.

Тогда она решилась на отчаянную авантюру, которую готовила почти год как военную операцию, продумывая каждую деталь. В итоге тайно устроилась поварихой на российский рыболовный траулер и вывезла ребёнка, закопав его в контейнер с рыбой и укутав в одеяла с горячими грелками, чтобы не замёрз. Откопала в советских территориальных водах, по поводу чего на корабле был устроен праздник с салютом в честь отважных русских женщин.

Ещё много лет запах мороженой рыбы пробуждал в Ирине нечто дикое. Наверное, родовую память, зовущую грызть горло чужаку ради своего детёныша.

В Москве работала моделью для художников и растила сына Николя. Однажды позировала Андрею.

Он влюбился с первого взгляда, который вопреки литературным канонам утонул не в колдовских тёмно-зелёных глазах женщины. Нет! Андрея заворожили её ягодицы, округлые, точёные, той самой прекрасно выверенной формы. Это был идеал, стопроцентный, сказочный и неповторимый. Нежный розовый оттенок чуть загорелой кожи добил парня выстрелом в сердце.

Лишь потом он поднял взгляд, чтобы спросить разрешения потрогать чудо. Ирина удивилась, она не подозревала, что мужские ладони могут проявлять вежливость. И была потрясена, когда Андрей лишь провёл пальцами по плавной линии, почти не касаясь кожи. И никакого секса, грубых толчков, захватов и удушающих приёмов.

Они поженились через неделю, подкупив работника загса, удивив друзей и родственников. Ирина не слушала увещеваний мамы, опасавшейся, что импульсивность дочери вновь не доведёт до добра. Художники — народ ненадёжный.

Удивительно, но, обладая эротичным телом, Ирина была абсолютно фригидна. Тяжёлый телефонный справочник, которым лупил её Олаф, начисто выбил либидо.

Она не отказывала, когда перед сном Андрей возбуждённо подкатывал под бочок. Но говорила:

— Начинай, я подключусь.

Потом действительно обнимала его, случалось, даже тихо стонала.

Иногда он спрашивал:

— Скажи, только честно, притворялась?

— Если честно, спала.

Художник — своеобразный экземпляр мужчины. Андрей восхищался женой, как произведением искусства. И относился к ней заботливо настолько, насколько антиквар бережёт свою лучшую вазу, а работник музея хранит уникальную картину. Он умолял не загорать, не поцарапать кожу, не носить тесного белья и покупал ей лучшую, безумно дорогую косметику.

Её фантастическое тело оказалось увековечено на многих работах Андрея, известность которого стремительно росла. Бабушка была права, когда говорила: «Сначала ты работаешь на авторитет, потом авторитет работает на тебя».

Однажды ему позвонил человек, представившийся Максимом Михайловым. Имя показалось смутно знакомым.

— Мы познакомились на парковке НИИ, — напомнил Максим. — Ты еще за женой Светланой заезжал. Как она?

— Мы разошлись.

— Бывает. Мудрая жена устраивает дом свой, а глупая разрушает его своими руками. — Андрей вспомнил импозантного начальника в чёрной «Волге», любящего загадочные цитаты, а тот продолжал: — Я дом строю. И скульптор нужен позарез. Парк у меня большой. Хотелось бы несколько скульптур на библейскую тему. Говорят, ты — лучший. Вот и нашел. Как сказано в Писании: «Добрая слава — лучше серебра и злата».

Так  Вселенная завязала еще один узелок на нитках судьбы. Они крепко подружились. Не раз вместе жарили шашлыки и пили водку.

Андрей сделал бронзовую композицию на вечную тему соблазнения Евы коварным змеем. Искуситель обвился кольцами вокруг женщины, которая то ли от счастья, то ли от испуга замерла в невероятно сложной, но восхитительно красивой позе. Фигура не подчинялась законам равновесия и, казалось, вот-вот взлетит над землёй. Скульптор запечатлел тайну начала движения, как Леонардо нашёл секрет возникновения улыбки Джоконды.

Моделью была Ирина, подвешенная в костюме Евы к потолку студии для получения нужного эффекта. Её голова, бёдра, руки и ноги поддерживались мягкими шёлковыми подвесками, на которые Андрей извёл четыре простыни. В нужных местах проложил вату.

Глядя на замысловато выгнутую жену, он неожиданно испытал невероятное возбуждение. Подумал, что надо бы изучить японскую технику эротического связывания — шибари. Завершить мысль не успел, поскольку испытал острый и внезапный оргазм.

— Ты в порядке? — спросила Ирина, заметив покрасневшего и покрывшегося испариной мужа.

— Жарко.

Тут в мастерскую заглянул сын Николя, бывший в возрасте, когда мальчики испытывают глубокий интерес к устройству женского тела. Судя по расширенным глазам, он тоже испытал необычные чувства от вида распростёртой в воздухе мамы.

Андрей кивнул ему на формирующуюся из глины скульптуру:

— Ну как?

— Зашибись! — прокомментировал ребёнок. — Помощь нужна?

— Пока