Жены и дочери - Элизабет Гаскелл

 - О, да! Я забыл. Какой я глупец! Разве ты не помнишь, с какой поспешностью я отправил тебя в Хэмли Холл в самый первый раз? А все потому, что я перехватил отчаянное любовное письмо Кокса, адресованное тебе.

Но Молли слишком устала, чтобы позабавиться или даже заинтересоваться. Она не могла избавиться от образа вытянутого тела, укрытого простыней, сквозь которую все же угадывались очертания — все, что осталось от Осборна. Ее отец слишком понадеялся на прогулку верхом и смену обстановки после мрачного дома. Он заметил свою ошибку.

 - Кто-то должен написать миссис Осборн Хэмли, — сказал он. — Полагаю, у нее есть законное право носить это имя. Так или иначе, ей следует сообщить, что отец ее ребенка умер. Ты это сделаешь или я?

 - Ты, папа, пожалуйста!

 - Я напишу, если хочешь. Но она могла слышать о тебе как о друге ее мертвого мужа. Тогда как обо мне — простом деревенском докторе — очень возможно, никогда не слышала.

 - Если я должна, я напишу.

Мистеру Гибсону не понравилась эта быстрая уступка, выраженная всего в нескольких словах.

 - Вот и шпиль Холлингфордской церкви, — заметила Молли некоторое время спустя, когда они приблизились к городу и заметили церковь сквозь деревья. — Думаю, мне бы не хотелось уезжать далеко от нее.

 - Чепуха! — сказал он. — Все твои путешествия еще впереди, а если протянут эти новомодные рельсы, как говорят, мы все будем кружиться по свету, «сидя в чайниках», как выражается Фиби Браунинг. Мисс Браунинг написала такое превосходное письмо — совет мисс Хорнблауэр. Я услышал об этом у Миллеров. Мисс Хорнблауэр собирается впервые путешествовать по железной дороге; и Дороти была очень обеспокоена и послала ей указания, как себя вести, и совет не сидеть на паровом котле.

Молли немного посмеялась, как и было положено в этом месте.

 - Вот мы и дома, наконец.

Миссис Гибсон оказала Молли теплый прием. Прежде всего потому, что Синтия была в немилости; во-вторых, Молли приехала из центра новостей; в третьих, миссис Гибсон по-своему любила эту девочку, и ей было жаль видеть, как она бледна и грустна.

 - Подумать только, все это произошло так неожиданно! Не то чтобы я не ожидала этого! Так досадно! И как раз тогда, когда Синтия рассталась с Роджером! Если бы только она подождала один день! Что сквайр говорит обо всем этом?

 - Он убит горем, — ответила Молли.

 - Несомненно! Я не представляла, что ему настолько нравится эта помолвка.

 - Какая помолвка?

 - Роджера и Синтии, разумеется. Я спросила тебя, как сквайр воспринял ее письмо, извещающее о разрыве помолвки?

 - О… простите. Он не открывал свою почту сегодня. Я видела письмо Синтии среди других писем.

 - Вот то, что я называю явным неуважением.

 - Я не знаю. Он не хотел ничего подобного. Где Синтия?

 - Вышла в сад. Ты непременно там ее найдешь. Я хотела, чтобы она выполнила несколько поручений для меня, но она категорически отказалась выйти в город. Боюсь, она плохо справляется с делами. Но она не позволит мне вмешаться. Мне невыносимо смотреть на подобные вещи с точки зрения корысти, но досадно видеть, как она теряет такие две хорошие партии. Сначала мистер Хендерсон, а теперь Роджер Хэмли. Когда сквайр ожидает приезда Роджера? Он думает, что тот вернется раньше из-за смерти бедного Осборна?

 - Я не знаю. Едва ли он думает о чем-то еще кроме Осборна. Мне показалось, он почти забыл обо всех. Но возможно, новость о том, что Осборн был женат и имеет ребенка, сможет взбодрить его.

Молли не сомневалась, что Осборн был действительно и законно женат, как не допускала мысли, что ее отец выболтает факты, о которых она рассказала ему прошлой ночью, своей жене или Синтии. Но мистер Гибсон немного сомневался в полной законности брака и не собирался говорить об этом со своей женой, пока так или иначе в этом не убедится. Поэтому когда миссис Гибсон воскликнула: «Что ты имеешь ввиду, дитя? Женат?! Осборн женат?! Кто так говорит?», Молли смутилась.

 - О боже! Полагаю, мне не следовало упоминать об этом. Я очень бестолкова сегодня. Да, Осборн давно был женат, но сквайр не знал об этом до сегодняшнего утра. Думаю, эта новость пошла ему на пользу. Но я не знаю.

 - Кто его жена? Я называю постыдным жить как холостяк, и быть тем временем женатым! Если что и возмущает меня, то это двуличность. Кто эта дама? Расскажи мне все, что знаешь об этом, дорогая.

 - Она француженка, католичка, — сказала Молли.

 - Француженка! Они такие притягательные женщины, а он так часто бывал за границей! Ты сказала, что есть ребенок… это мальчик или девочка?

 - Я не знаю. Я не спрашивала.

Молли не считала необходимым рассказывать больше, чем просто отвечать на вопросы. На самом деле она была рассержена, что рассказала о том, что ее отец явно желал сохранить в секрете. Как раз в этот момент Синтия вошла в комнату. Выражение ее лица было беспечным, но Молли сразу угадала, что на самом деле ее сестра печальна. Синтия не слышала, как приехала Молли, и не имела представления, что та вернулась, пока не заметила ее в комнате.

 - Молли, дорогая! Это ты? Ты так же желанна, как цветы в мае, хотя ты отсутствовала меньше суток. Дом совсем не такой, когда тебя нет!

 - И она привезла такие новости! — заметила миссис Гибсон. — Я почти рада, что ты вчера написала сквайру, потому что если бы ты дожидалась сегодняшнего дня… тогда я подумала, что ты слишком поторопилась — он мог бы подумать, что у тебя есть какая-то корыстная причина разорвать помолвку. Осборн Хэмли все это время был женат на какой-то неизвестной даме, и у него есть ребенок.

 - Осборн женат! — воскликнула Синтия. — Если какой-то мужчина и выглядел в полной мере холостяком, то это был он. Бедный Осборн! Со своей учтивой тонкой элегантностью он казался совсем мальчишкой!

 - Да! Это был великий обман, я не могу так легко простить его за это. Только подумайте! Если бы он обращал особенное внимание на одну из вас, вы бы влюбились в него! Он мог бы разбить твое или сердце Молли. Я не могу простить его, несмотря на то, что он умер, бедняга!

 - Ну, раз он не обращал внимания ни на одну из нас, и раз ни одна из нас не влюбилась в него, я думаю, только посочувствую, что у него были неприятности, и он беспокоился о том, как все скрыть, — Синтия довольно хорошо помнила о том, сколько неприятностей и беспокойства доставили ей ее собственный тайны.

 - А теперь, конечно, этот сын и станет наследником, а Роджер, как и прежде останется без денег. Я надеюсь, ты, Молли, позаботишься, чтобы сквайр узнал, что Синтия совершенно ничего не ведала об этих новых обстоятельствах, открывшихся, когда она уже написала эти письма? Мне бы не хотелось, чтобы подозрения в мелочности возлагали на того, к кому я имею отношение.

 - Он еще не читал письма Синтии. О, позвольте мне вернуть его домой неоткрытым, — предложила Молли. — Пошлите Роджеру другое письмо… сейчас… немедленно. Оно дойдет до него в то же самое время. Он получит оба, когда приедет на Мыс и поймет, что последнее — настоящее. Подумайте! Он узнает о смерти Осборна в то же самое время… две такие печальные новости! Напиши, Синтия!

 - Нет, моя дорогая, — сказала миссис Гибсон. — Я не могу этого позволить, даже если бы Синтия была расположена это сделать. Просить заново обручиться с ним! Во всяком случае, она должна ждать, пока он снова не сделает предложения, а мы посмотрим, как обернется дело.

Но Молли сосредоточила умоляющий взгляд на Синтии.

 - Нет! — твердо ответила Синтия, немного подумав. — Это невозможно. Я более довольна этим своим поступком, чем всем тем, что сделала за прошедшие недели. Я рада быть свободной. Я страшусь великодушия Роджера и его поучений, и всего такого прочего. Это было не по мне, и я не думаю, что когда-нибудь вышла бы за него замуж, даже если бы он не знал обо всех этих недоброжелательных историях, которые рассказывают обо мне, и о которых он бы узнал и ждал, что я объясню их и буду сожалеть, буду кающейся и покорной. Я знаю, что он бы не смог сделать меня счастливой, и не верю, что он был бы счастлив со мной. Все должно оставаться так, как есть. Я скорее стану гувернанткой, чем выйду за него. Я бы уставала от него каждый божий день.

 - Устать от Роджера! — повторила Молли про себя. — Я понимаю, самое лучшее — оставить так, как есть, — ответила она вслух. — Только мне очень жаль его, очень. Он так любил тебя. Никто не будет любить тебя так сильно, как он!

 - Очень хорошо. Я должна рискнуть. Слишком много любви подавляет меня. Мне нравится большая, широко простирающаяся любовь, а не ограниченная одним единственным возлюбленным.

 - Я не верю тебе, — сказала Молли. — Но давай больше не говорить об этом. Лучше оставить как есть. Я подумала… я почти уверена, тебе будет жаль. Но мы оставим его в покое, — она села, безмолвно глядя в окно, ее сердце болезненно сжималось, она едва ли знала почему. Но она не могла говорить. Скорее всего, она бы начала плакать, если бы заговорила. Некоторое время спустя Синтия бесшумно прокралась к ней.