Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница - Сьюзен Коллинз

Уложив Бити в тени огромного конуса, Пит подзывает Вайресс, чтобы вручить ей катушку с проводом.

– Почистишь?

Женщина молча кивает, отходит и принимается окунать катушку в воду, напевая вполголоса песенку про мышонка, забравшегося в часы. Что-то очень детское, но явно приятное для нее.

– Опять! – произносит Джоанна, закатывая глаза. – Она это пела несколько часов, еще до того, как затикала.

Вайресс вдруг выпрямляется и указывает на джунгли.

– Два, – объявляет она, тыча пальцем туда, где на берег из зарослей тянутся бледные щупальца отравленной мглы.

– Гляди-ка, она права. Сейчас около двух, и туман появился.

– В точности как по часам, – подхватывает Пит. – Ты просто умница, Вайресс.

Улыбнувшись, она продолжает макать катушку и напевать.

– О, не просто умница, – возражает Бити, заставляя нас в изумлении обернуться. Кажется, изобретатель приходит в себя. – У нее чутье. Она предугадывает события. Как, например, канарейки в шахтах.

– О чем речь? – обращается ко мне Финник.

– На рудниках всегда держат канареек, они раньше всех реагируют на отравленный воздух, – поясняю я.

– Как? Умирают? – вскидывается Джоанна.

– Сначала птица перестает петь. Это знак, что пора выбираться. Но если в воздухе слишком много яда – само собой, не выживет ни она, ни люди.

Мне не по душе разговаривать об умирающих канарейках. Сразу же вспоминается гибель папы, и Руты, и Мэйсили Доннер, оставившей маме в наследство певчую птичку, и… Этого только не хватало! Я думаю о Гейле, спустившемся в глубокую страшную шахту, и об угрозах Сноу. Так мало нужно, чтобы подстроить мнимый несчастный случай. Замолчавшая канарейка, искра – и ничего больше.

Возвращаюсь к мечтам о том, как бы я расправилась с президентом.

У Джоанны, хотя она и досадует из-за Вайресс, ужасно довольный вид. Пока я пополняю запас стрел, она вытаскивает из кучи два топора. Мне ее выбор кажется странным. Но тут девушка запускает одним из них прямо в Рог, сияющий на солнце, и лезвие застревает в золоте. Ах да, конечно. Дистрикт номер семь, древесина. Джоанна, наверно, еще не умела ходить, когда ей впервые дали в руки топор. Так же, как Финнику – острый трезубец. А Бити, должно быть, с юных лет играл с проводами. А Рута возилась с растениями. Этим наш дистрикт невыгодно отличается от всех прочих. Мои земляки не спускаются в шахты до восемнадцати лет. Все другие трибуты довольно рано постигают свое ремесло. В рудниках тоже можно усвоить навыки, небесполезные на арене: мастерское владение киркой, обращение со взрывчаткой – все это важные преимущества для игрока. Жаль, что мы учимся слишком поздно…

Между тем Пит сидит на корточках и что-то чертит ножом на большом и гладком листе, который принес из джунглей.

Заглядываю ему через плечо. Оказывается, это карта арены. В центре – наш круглый остров и Рог изобилия, от него разбегаются тонкие полосы. Похоже на торт, который разрезали на двенадцать равных кусков. Вокруг – кольцо воды и еще одно, чуть потолще, обозначающее край джунглей.

– Посмотри, как расположен Рог, – обращается ко мне Пит.

Я приглядываюсь и замечаю, что он имеет в виду.

– Узкий конец показывает на двенадцать.

– Точно. Значит, это верхняя точка наших часов. – Мой напарник быстро царапает цифры вокруг циферблата. – С двенадцати до часа бьют молнии…

«Молнии» – пишет он крошечным шрифтом в нужном секторе. А потом в следующих, двигаясь по часовой стрелке: «кровь», «туман», «обезьяны».

– С десяти до одиннадцати – волна, – прибавляю я.

Пит прибавляет еще одну запись. Тут к нам подходят Джоанна и Финник, вооруженные до зубов топорами, трезубцами и ножами.

– Заметили что-нибудь необычное в остальных секторах? – уточняю я у новых союзников. Но им довелось увидеть одни лишь потоки крови. – То есть там нас может поджидать все что угодно.

– Надо пометить участки пляжа, куда лучше не соваться, потому что напасти распространяются не только на джунгли. – Пометив диагональной чертой туман и волну, Пит поднимает глаза. – Что ж, сегодня утром мы знали гораздо меньше.

Все согласно кивают. И тут до меня доходит. Полная тишина! Наша канарейка умолкла.

Медлить нельзя. Схватив стрелу, я стремительно оборачиваюсь. Вайресс плавно падает наземь. На шее зияет изогнутая, похожая на багровую улыбку, рана. Краем глаза успеваю заметить Блеска, и наконечник моей стрелы вонзается ему в мокрый висок. Пока я тянусь за новой стрелой, топор Джоанны вонзается прямо в грудь Кашмиры. Финник отбивает копье, брошенное Брутом в Пита, и получает от Энорабии удар ножом в бедро. Трибуты Второго дистрикта прячутся за Рогом. Иначе лежать бы им мертвыми в то же мгновение. Бросаюсь за ними следом. Бум! Бум! Бум! Грохот пушки возвещает о том, что Вайресс уже не помочь. И что можно не добивать ни Кашмиру, ни Блеска. Союзники присоединяются ко мне в погоне за Брутом и Энорабией, которые удирают от нас по узкой песочной дорожке в сторону зарослей.

Вдруг под ногами вздрагивает земля, и я падаю на бок. Островок с Рогом изобилия начинает вращаться, причем все быстрее, так что джунгли сливаются в мутную зеленую полосу. Центробежная сила увлекает меня к воде, и я упираюсь руками и ногами глубже в песок, чтобы как-нибудь удержаться на вдруг ожившей земле. Крепко зажмуриваюсь: голова сильно кружится, да и воздух наполнен летящими песчинками. Что тут поделаешь? Ровным счетом ничего, остается только держаться. Внезапно, без замедления, все прекращается.

Кашляя и борясь с дурнотой, я с трудом усаживаюсь на песке. Остальные – не в лучшем положении. Финник, Джоанна и Пит удержались. Троих мертвецов забрали соленые волны.

С того мгновения, как песня Вайресс оборвалась, прошло не больше минуты-двух. Мы тяжело дышим, выплевывая и выскребая песок изо рта.

– А где Долбанутый? – вдруг произносит Джоанна.

Все вскакивают на ноги. Шатаясь, обходим Рог изобилия. Изобретатель пропал. Финник замечает его, полуживого, в двадцати ярдах от берега и, бросившись в воду, плывет на помощь.

А мне приходит на ум катушка с проводом, которой он придавал такое значение. В отчаянии оглядываюсь по сторонам. Где она? Где? Вижу. Зажата в руках у Вайресс, покачивающейся на волнах далеко от нас. Внизу живота холодеет. Задача ясна.

– Прикройте, – бросаю я остальным и, уронив оружие, мчусь по песчаной полоске, ближайшей к телу.

Потом, не замедлив хода, ныряю и принимаюсь грести из последних сил. Краем глаза различаю появившийся в небе планолет. Челюсти опускаются, чтобы забрать труп. Но я не сдаюсь – продолжаю плыть, пока не врезаюсь в труп. Судорожно дышу, стараясь не наглотаться воды, обагренной кровью, которая вытекает из раны. Вайресс лежит на спине (на волнах ее держат пояс и сила смерти) и невидящими глазами смотрит на беспощадное солнце. Подгребая одной рукой, с усилием разжимаю ей пальцы, вцепившиеся в катушку. Потом опускаю холодные веки, шепчу: «Прощай» – и плыву обратно. К тому времени, когда я выбираюсь на сушу с добычей, тело уже бесследно исчезает. Во рту остается соленый привкус моря и крови.