Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница - Сьюзен Коллинз

– Тик-так, – шепчет Вайресс во сне.

Всполохи прекращаются, справа от них начинается ливень, и до меня вдруг доходит смысл ее слов.

Приглушенно ахаю:

– Да, тик-так.

Обвожу глазами арену, полный круг. Все верно.

– Тик-так, тик-так. Это просто часы.

23

Часы. Я почти вижу стрелки, кружащие над циферблатом арены, поделенным на двенадцать отсеков. Каждый час на смену одному ужасу приходит другой. Молнии, кровавый дождь, ядовитый туман, обезьяны – это первые четыре часа. В десять – волна. Понятия не имею, что происходит в остальных семи секторах, но Вайресс права.

Сейчас время багрового ливня. Мы – на пляже, под сектором обезьян и на мой вкус, слишком близко к туману. Ограничиваются ли напасти джунглями? Вряд ли. Волна доходила почти до самого центра. Если туман просочится на пляж или обезьяны вернутся…

Расталкиваю товарищей:

– Вставайте. Вставайте, нам надо уходить.

Впрочем, на объяснения времени хватит. Успеваю изложить им свою теорию – и про «тик-так», и про движения невидимых стрелок, управляющих смертоносными силами в каждом из секторов.

По-моему, я убедила всех, кто остался в здравом уме, за исключением Джоанны, готовой отвергнуть любое мое предложение. Но даже она соглашается: мол, береженого Бог бережет.

Пока товарищи собирают наши пожитки и надевают на Бити комбинезон, я бужу Вайресс. Она просыпается с испуганным криком:

– Тик-так!

– Верно, тик-так, арена – это часы. Часы, Вайресс, ты была права, – говорю я. – Все верно.

Женщина расцветает на глазах. Рада, наверное, что ее наконец-то поняли. А ведь она, должно быть, еще с первым ударом колокола обо всем догадалась.

– Полночь.

– Да, полночь – это начало, – киваю я.

В памяти всплывает картинка и настойчиво требует моего внимания. Перед глазами встает уже не обычный циферблат, а хрустальный. «Начинается в полночь», – сказал Плутарх. А потом на миг загорелось изображение моей пересмешницы. Что, если главный распорядитель как раз и хотел намекнуть насчет арены? Но для чего? Ведь меня еще не объявили трибутом будущих Игр. Может, он собирался помочь мне как ментору? Или все было решено заранее?

Вайресс кивает в сторону кровавого ливня.

– Час тридцать, – произносит она.

– Точно. Час тридцать. Ровно в два вон там, – я указываю на близлежащие джунгли, – разольется ядовитый туман. Нам нужно перебраться отсюда в безопасное место. – Вайресс улыбается и послушно встает. – Пить хочешь?

Подаю плетеную миску с водой. Женщина опустошает ее почти на четверть, а потом доедает последний кусок зеленоватого хлеба, протянутый Финником. Теперь, когда непонимание больше не стоит между нами, она с радостью вышла из оцепенения.

Проверяю оружие. Завязываю выводную трубку и тюбик с мазью в парашют и закрепляю на поясе при помощи обрывка лианы.

Бити еще не пришел в себя, а когда мой напарник пытается поднять его, решительно возражает:

– Веревка.

– Да здесь она, – отзывается Пит. – С Вайресс все в порядке. Она с нами.

Бити вырывается.

– Веревка, – настаивает он.

– Ой, знаю я, что ему нужно, – нетерпеливо бросает Джоанна. И, пробежав по пляжу, приносит густо покрытый спекшейся кровью цилиндр, который был при нем, когда мы купали изобретателя. – Бесполезная штука. Провод, что ли? Долбанутый за ним и бежал к Рогу изобилия, тогда и нож в спину получил. Даже не знаю, что это за оружие. Если только отрезать кусок и использовать как удавку? Ну вот скажите, вы себе представляете, чтобы Бити кого-нибудь удавил?

– А как он, по-твоему, стал победителем? – возражает Пит. – Соорудил электрическую ловушку. Провод – лучшее оружие, которое у него было.

Странно: неужели Джоанна не в состоянии сложить два и два? Искренне ли она говорит? Подозрительно.

– Думаю, ты и сама все сообразила, – вставляю я. – Это же ты называла его Долбанутым.

Девушка угрожающе сужает глаза.

– Глупо с моей стороны, да? – произносит она. – Извини: забегалась, спасая шкуры твоих приятелей. Пока ты у нас… как там? Позволила Мэгз умереть за себя?

Мои пальцы невольно сжимаются на рукояти ножа у пояса.

– Ну, давай, – подначивает Джоанна. – Рискни. Мне плевать, что ты залетела. Сразу глотку перережу.

Конечно, сейчас я ее не могу прикончить. Но это лишь вопрос времени. Очень скоро одна из нас будет мертва.

– Может, лучше решим, куда идти? – предлагает Финник, пронзив меня взглядом. И отдает цилиндр изобретателю. – Вот он, твой провод, Долбанутый. Осторожнее с ним.

Бити покорно дает Питу себя поднять.

– Куда? – осведомляется мой напарник.

– Предлагаю отправиться к Рогу и понаблюдать, права Китнисс или нет, – подает голос Финник.

Я вовсе не против. К тому же это возможность лишний раз наведаться к оружейной куче. Нас ведь уже шестеро. Даже если забыть о Бити и Вайресс, в нашей компании четверо неплохих бойцов. Расклад куда лучше, нежели был у меня на прошлой Игре в то же самое время, когда приходилось выживать в одиночку. Да, союзники – это великолепно, пока не задумаешься о том, что их тоже придется поубивать.

Пожалуй, Вайресс и Бити сами найдут свою смерть: если придется убегать, им не уйти далеко. Джоанну – прикончу не моргнув глазом, если потребуется защищать Пита. Или просто чтобы заставить ее замолчать. А вот Финника лучше пусть уберет кто-нибудь другой. После всего, что он сделал для моего напарника, думаю, у меня рука не поднимется. Надо будет как-то стравить парня с профессионалами. Понимаю, жестоко. Но разве у меня есть выбор? Теперь, когда мы все знаем о часах, он может и не погибнуть в джунглях; остается убийство в драке.

Все эти мысли вызывают гадливость, и разум лихорадочно ищет новую тему. Но что сейчас может отвлечь меня от Голодных игр? Только мечта собственноручно расправиться с президентом Сноу. Знаю, это не самая подходящая греза для семнадцатилетней девушки – зато самая приятная.

Мы шагаем по тонкой полоске суши и приближаемся к Рогу с большой осторожностью: вдруг там затаились профи? Я в этом сомневаюсь, все-таки мы несколько часов провели на пляже и не заметили признаков жизни. Как я и предполагала, островок оказывается необитаемым. Остался только гигантский золотой Рог изобилия и не выбранное никем оружие.

Уложив Бити в тени огромного конуса, Пит подзывает Вайресс, чтобы вручить ей катушку с проводом.

– Почистишь?

Женщина молча кивает, отходит и принимается окунать катушку в воду, напевая вполголоса песенку про мышонка, забравшегося в часы. Что-то очень детское, но явно приятное для нее.

– Опять! – произносит Джоанна, закатывая глаза. – Она это пела несколько часов, еще до того, как затикала.