Смятение сердца - Эми Фетцер

Из окна, открытого на веранду, донесся отзвук смеха Сэйбл. У Хантера вдруг защипало глаза, и он поспешно отвернулся. Почему он каждый раз так счастлив, когда она смеется? С широкой улыбкой на лице Хантер смотрел на дом, который построил своими руками, не замечая, что престарелые джентльмены обмениваются за его спиной понимающими усмешками.

Когда он обратил наконец внимание на занятие сына, то оказалось, что вокруг сапог уже высится приличная кучка мокрой глины. Чмокнув сына в макушку, Хантер направился к задней двери. Он лелеял план страшной мести: соблазнить жену назло гостям, которые сговорились лишить его этого законного права.

В разогретой кухне Сэйбл сдувала муку с ладоней.

— Я принесу персики для начинки. — С этими словами она направилась в кладовую, но приостановилась для того, чтобы заглянуть через плечо Камиллы. — Нет-нет, дорогая, раскатывать тесто надо мягче. Представь, что ты гладишь тончайший китайский шелк, а не готовишь бисквит для пирога. Передержишь утюг — сожжешь ткань, передавишь тесто — будешь есть пирог из резины.

Камилла кивнула. Она честно пыталась прислушиваться к советам Сэйбл и следовать им, но на самом деле ей было ничуть не интересно. В комнате для гостей устраивался недавно приехавший адвокат Кристофер Свифт, и ей не терпелось от души пофлиртовать с красивым гостем. С тех пор, как она видела его в последний раз, прошло несколько лет. Камилла предвкушала его удивление при виде того, как она выросла и похорошела.

— Гладить китайский шелк! — передразнил Люк, сунув голову в приоткрытую дверь и закатывая глаза в знак того, как нелепы слова Сэйбл. — Да Ками в жизни не держала в руках утюга!

— А я думаю, она даже не знает, как он выглядит, — добавил Айан, чья голова сунулась в кухню следом за братом.

— Ну-ка, мальчики, ступайте отсюда! — прикрикнула Шарлотта. — И заберите с собой сестру…

Она не успела еще закончить фразу, как младшую дочь вынесло из кухни, словно порывом ветра.

— Точно такой и я была несколько лет назад, — засмеялась Сэйбл.

— А врать некрасиво! — фыркнул Айан и на всякий случай побыстрее притворил за собой дверь.

— Но это правда! — крикнула Сэйбл ему вслед. Шарлотта сделала ласково-пренебрежительный жест, как бы говоря: ох уж эти мужчины, что толку спорить с ними!

— Ты не огорчена, что помощница сбежала? — спросила она.

— Камилле хочется побыть в обществе красивого холостяка, а не куска теста и груды грязных тарелок. Это совершенно естественно.

Сэйбл вышла, сопровождаемая смешком свекрови. В сумеречной кладовой она сразу попала в чьи-то крепкие объятия.

— Хантер! — ахнула она, поначалу ошеломленная. — И давно ты сидишь здесь в засаде?

— Я сидел бы и дольше, если бы понадобилось. По-моему, это единственная на данном этапе возможность остаться с тобой наедине. Могу я теперь?..

— Все, что угодно.

В полумраке тесной и прохладной кладовой, среди запаха свежих фруктов и сухих трав, Хантер поцеловал жену. Он любил родителей, братьев и сестру и всех прочих, кто гостил сейчас в его доме, но это не означало, что хозяин дома обречен непременно мучиться от воздержания, когда приезжают гости. Он думал о том, что дом стоит развалить по бревнышку и построить заново с более толстыми стенами. При этом его руки не забывали бродить по груди Сэйбл, скрытой от него атласом платья. Ее негромкие стоны волновали, а ответные поцелуи попросту сводили с ума. Удивительно, но все, что они делали вместе, казалось таким правильным и чистым! Порой Хантер даже спрашивал себя, на самом ли деле держал в своих объятиях других женщин. По сравнению с теперешними прежние плотские радости казались пресными, вялыми и скучными. Впрочем, он знал, в чем дело. В любви.

— Я так хочу тебя, Сэй! — прошептал он, сопроводив это признание ласковым укусом в мочку ее уха.

— Да неужто? — промурлыкала она, откинувшись на бревенчатую стену, чтобы мужу было удобнее целовать ее и пощипывать губами везде, куда он мог дотянуться.

Как ей хотелось оказаться с ним наедине, в постели со свежими простынями, совершенно голой… Руки ее сами собой нырнули между их тесно прижимающимися телами и легли на выпуклость на брюках Хантера.

— Милый, это все для меня? — лукаво осведомилась она.

Хантер прорычал что-то неразборчивое. Он был совершенно уверен: если Сэйбл будет продолжать это, он долго не продержится. А все это чертово воздержание! Может быть, задрать ей юбки повыше, повернуть спиной — и проделать это прямо здесь, между бочкой с яблоками и сусеком с мукой?

— Нет, ждать до ночи я точно не буду, — пробормотал он куда-то между выпуклостями грудей. — Сразу после обеда поедем покататься верхом. Как ты на это смотришь?

Он отстранился только для того, чтобы пониже сдвинуть корсет Сэйбл, и снова спрятал лицо на ее груди.

— Хантер, дорогой, прости, что я мешаю тебе приставать к жене, но не мог бы ты передать мне вон ту банку персикового варенья?

Словно подростки, которых строгая мать застала целующимися, Хантер и Сэйбл отскочили друг от друга.

— Спасибо, сынок, — кротко поблагодарила Шарлотта, получив свое варенье. — Можешь продолжать.

— Обещаю, ма, я не посрамлю имени Мак-Кракенов.

— Хантер! — возмутилась Сэйбл, ткнув его кулаком в бок.

— Смотри-ка! — удивился он, отворачиваясь от закрывшейся двери. — Женщина, твои щеки краснее яблок в этой бочке!

— И неудивительно! Представь себе, что думает сейчас твоя мать

— Она думает, что я люблю тебя.

Сэйбл растеряла все упреки. Она не могла спокойно слышать эти три волшебных слова, несмотря на то, что Хантер произносил их часто. Не в силах сдерживать то, что чувствует, она обвила руками шею мужа и поцеловала его долгим поцелуем. И так они стояли, обнявшись, пока разом не сообразили, что странная тишина за стенами кладовой им не мерещится.

— По-моему, что-то случилось, — нахмурился Хантер.

Вскоре они рука об руку направились через дом к парадной двери (Сэйбл не преминула мимоходом заглянуть в зеркало, чтобы убедиться, что выглядит прилично).

Чета Мак-Кракенов и Ричард Кавано стояли у ограды, глядя в сторону земель, принадлежащих Хантеру. Камилла на веранде приоткрыла рот с видом великого потрясения. Кристофер Свифт примостился на перилах и тоже смотрел. На его лице было очень странное выражение: словно неведомое происходящее было своего рода испытанием, тестом.

Сэйбл наконец взглянула по направлению взгляда Камиллы. Два всадника приближались к дому прямо по высокой траве. Они двигались медленно, словно нерешительно.

— Индейцы! — вырвалось у сестры Хантера.

— Это моя дочь, — с достоинством ответил Кавано, вышел за калитку и направился навстречу.