Второй - Ята Петри

— Это моя вина, — я полностью согласен с обвинением.

Но вмешивается Мельник.

— Не ори на него. После такого марш броска хорошо хоть жив остался. Мы тоже хороши. Никто ничего не слышал.

Но я в защите не нуждаюсь. Я знаю, что сам виноват. Конкретно. И надо было брать на заметку после кладбища прилипал, что даже под землей есть вполне реальная опасность обнаружить их здесь. Я — маг. С пылающей аурой. Которую прилипалы заметят где угодно и с большого расстояния. Надо не расслабляется.

Никита все же успокаивается. Он еще раз проверяет бронежилет. И говорит о том, что я теперь с этого момента должен смотреть не по сторонам, а четко искать черные ауры в пространстве. А они с Мельником постараются обеспечить дорогу.

— Меня бы Второй за тебя похоронил. — говори мне Гальцев в качестве напутствия. И я, наверное, с ним соглашусь. Но сейчас главное все же найти этого самого Второго.

Передышки не было. Шли дальше. Долго. И лишь когда воды стало по-меньше, я понял, что у такого длинного пути, может быть хоть какой-то финал.

Дар я не тушил. Это понятно. Но никого и ничего я больше не видел. Спор было много. Значительно больше, чем должно было быть, но кроме них — ничего. Ни теней, ни вспышек, ни явных признаков прилипал.

До первого почти рассыпавшегося трупа.

Гальцев отстранил меня в сторону, осторожно приблизившись к телу, долго рассматривал, а после вынес вердикт.

— И посолен, и застрелен. Пуля 9 мм. Почти в сердце. Похоже на Беретту Второго?

Я киваю в знак согласия. Похоже.

А дальше буквально метров за сто мы натыкаемся еще на десяток тел.

— Что тут происходило? — говорит совершенно потеряно Мельник. Я его понимаю. Он такое никогда, наверное, в жизни не видел.

Тела почти пустые — кое где виднеются оболочки, но в большинстве случаев, только вещи и горстка трухи. Все это плавает в грязной зловонной жиже под ногами.

— Спор до чертиков много, — констатирует Гальцев. Он тоже видит споры. Это плохо. Коконы были совершенно созревшие. Готовые к севу и заражению. — Идем по тихому дальше. Или плюнем и вернемся?

Ну, это он зря спросил. Я не хочу назад. Тем более что судя по обстановке развязка событий близка. Знать бы еще какая развязка. О плохом — думать не охота. И так в последнее время все плохо.

Двигаемся осторожно. Я стараюсь протискиваться между остатков тел так, чтобы не потревожить споры.

И играюсь с даром. Мне надо понимать, как давно была здесь стрельба. И по всем прикидкам получается не меньше двух суток.

То, что я вижу…то, что я вижу — мне не нравится. Подземелье фонит слишком сильно. Я вижу переплетающийся след множества существ, я не знаю людей, кукол — след давний, но…я вижу ярко алое сияние каплей крови. Обычной. Человеческой. Ее много. Так будто оставлена дорожка. Будто раненый человек шел слишком неуверенно, шатающейся походкой задевая стены. Я не хочу думать, что это — Второй. Но капли сияют слишком ярко. У Прилипал не может быть такой крови…

Словно прочитав мои мысли мои спутники становятся слишком серьезными и молчаливыми. Даже Мельник не отпускает обычных шуточек. Еще сотня шагов, под ногами почти сухо. Кладка хода меняется. Старые кирпичи вытесняются массивными глыбами, появляется очень много ниш. Кое какие из них завалены камнями. И я думаю, что раньше там были ответвления хода. Но путь сейчас только один. Я иду, четко ориентируясь на сияющие кровавые следы и, если бы не это, я так и пропустил бы почти не заметную в темноте такую же полузаваленную нишу.

След обрывался. Четко возле нагроможденных камней. И дальше не было ничего ни сумеречного следа, ни кристалликов соли, ни пятен крови. Будто на этом месте исчез человек.

— Стойте, — попросил я. — Отойдите на пару шагов назад. Мне надо посмотреть. Я не хочу, чтобы ваш свет мне мешал.

Они отошли дальше по проходу и приглушили фонари. Я стоял возле каменной кладки почти в полной темноте.

Мне нужен был Дар. Полностью. На всю мощность. Я не боялся Прилипал. Мне было не до этого. Я стоял и боялся сканировать стену из заваленных камней. Я боялся увидеть, что там за ней в нише.

Закрыл глаза, вдохнул воздух на полную грудь, сморщился от укола боли. Но эта боль и привела меня в себя. Надо значит надо. Чтобы я не увидел — это будет лучше, чем полная неизвестность. Я щелкнул пальцами и зашептал стих. Не скороговорку, не куплеты из Агнии Барто. А отрывок из песни Чижа, которую так часто слушал Второй.

   Оставь меня дома, захлопни дверь,   Отключи телефон, выключи свет…   С утра есть иллюзии, что все не так уж плохо,   С утра есть сказка со счастливым концом.

И пространство вспыхнуло. Рассыпалось на искры. Меня закружило в огненном вихре. Я открыл глаза и постарался увидеть то, что не мог раньше. Стен для меня больше не существовало. Я видел только свет. Океан света. Вокруг все переливалось, горело. И та, за мерцающими бледно- синим камнями, я нашел темно-красные всплески ауры. Человека. Живого. Но потерявшего слишком много жизненной силы. Аура отдавала в пространство последний свет. Человек умирал. Я не специалист по цветам ауры, но даже я понял что происходит. Трудно было не понять.

— Там за стеной… — единственное, что сказал я и отошел чуть в сторонку. — Он там…

Гальцев с Мельником бросились к кладке. Глыбы были слишком большие, я видел. Разобрать завал — как можно быстрее. Это единственное что можно было сделать. Но я не знал, сколько еще продержится свет в ауре…Она горела слишком не стабильно. Слишком большими всплесками.

Все. Я отключил Дар. Я не мог себе позволить расходовать сейчас свои силы. Они нужны не для меня. Даже если рядом будет сотня прилипал — это будет не так важно. Главное — успеть во время…

Есть такое время в жизни, когда ты понимаешь, что все делится на «до» и «после», и только от тебя зависит каким может быть это «после». И будет ли оно. Есть время, когда в течении нескольких минут, решается как дальше будет развиваться история и какой поворот примут все события «до». И я чувствовал это время.

Каменные блоки были слишком тяжелые, слишком неудобные. Было сложно ухватить и просто отволочь их в сторону. С потолка на голову сыпался град камней, земля, какие-то куски свода. В этом мессе ход был слишком старый. Слишком не надежен. Я боялся нового обвала. Не потому что мы могли пострадать. Об этом я как то даже не думал. Я боялся не успеть. Потому что только я видел, как интенсивно выплескивает аура свет. Будто из разодранной аорты толчками бьет яркая артериальная кровь.

Ногти были содраны почти до костей, руки исцарапаны об острые ребра блоков. Но Гальцев смог, отодвинув один из верхних камней, все таки расчистить, хоть маленький, но лаз. Он, осторожно протиснувшись, посветив в лаз фонариком, смог разглядеть по ту сторону завала человека.