Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер

– И так все время. Он спит по двадцать часов в день, – сказала она, разводя руками.

– Это нормально при мононуклеозе? – спросил я.

– Не совсем, – ответила сестра Джен, качая головой. – Хотя нечто подобное иногда встречается. Дело в том, что это предварительный диагноз на основании симптомов. По-хорошему, у него нужно взять анализы.

– А Фабио не разрешает, – предположил я.

Сестра Джен махнула рукой:

– Он не хочет за это платить. Сами понимаете, общее состояние экономики, доходы школы за последний квартал и так далее, и тому подобное. К тому же врач уверен, что это мононуклеоз.

– Вы не говорили об этом его матери? – спросил я.

– Я никогда с ней не разговаривала. Все общение с родителями лежит на докторе Фабио. Личный контакт с деканом и все такое. Кроме того, я всего лишь медсестра. Врач сказал, что это мононуклеоз, значит будем лечить от мононуклеоза.

Я тяжело вздохнул:

– Мальчик в опасности?

Она покачала головой:

– Если бы я так считала, то послала бы Фабио и летучих обезьян ко всем чертям и сама отвезла бы парня в больницу. Сейчас ему ничего не угрожает, но это не значит, что его жизнь не может оказаться в опасности, если ничего не предпринимать. Возможно, у него действительно мононуклеоз. Но все же…

– Нельзя рисковать здоровьем ребенка, – закончил я за нее.

Она сложила руки на груди:

– Именно. Особенно когда его мать так далеко. Это вопрос доверия.

Я кивнул и спросил:

– Методы, которые используются при этих анализах, – насколько они инвазивны?

– Речь идет о самом обычном анализе крови.

Я на мгновение задумался. Кровь Ирвина, скорее всего, будет отличаться от обычной человеческой. Правда, кто знает, насколько серьезные исследования нужны, чтобы это установить. Потомки смертных и потусторонних существ пока еще не вызвали сенсаций в научном сообществе, хотя и существовали на протяжении всей истории человечества. Следовательно, обнаружить разницу не так-то просто. Учитывая все это, вполне можно было рискнуть, особенно если Речные Плечи ошибался насчет иммунитета Ирвина.

К тому же мне нужно было немного побыть одному, чтобы сделать свою работу.

– Возьмите у него анализы под мою ответственность. Разумеется, если мальчик не будет против.

Сестра Джен нахмурилась, когда я начал говорить, но после второй реплики кивнула в знак согласия.

* * *

Сестра Джен разбудила Ирвина, чтобы рассказать ему об анализах и убедиться, что он не возражает. Затем взяла у него из вены кровь, наполнив две маленькие пробирки, и уехала в ближайшую лабораторию, оставив меня с Ирвином.

– Как жизнь, малыш? – спросил я его. – Хулиганы больше не донимают?

Ирвин тихо усмехнулся:

– Нет, почти нет. Да и кулаки в ход не пускают. Только тут их намного больше.

– Вот это и называется цивилизацией, – сказал я. – Но все равно так лучше.

– Одинаково. Ты показываешь, что не боишься их, и они оставляют тебя в покое.

– Это точно, – согласился я. – Трус всегда остается трусом. И не важно, какое оружие он использует, кулаки или слова.

Ирвин улыбнулся и закрыл глаза. Я подождал несколько минут, пока мальчик не уснет, и приступил к работе.

Речные Плечи обратился ко мне за помощью не потому, что я был единственным порядочным человеком в Чикаго. Когда у Ирвина возникли неприятности в прошлый раз, они были связаны с потусторонним миром. Очевидно, великан решил, что на этот раз случилось примерно то же самое, а он ведь намного умнее большинства людей, включая меня. Глупо не обращать внимания на его тревоги. И хотя мне казалось, что речь шла всего лишь о детской болезни, я должен был устранить все сомнения. Это и называется профессионализмом.

Все необходимое я принес в карманах своего костюма. Я достал маленький мешочек с порошком из кристалла кварца, лист бумаги, на котором чернилами, смешанными с тем же порошком, были начертаны руны, и сложил этот лист веером. Потом встал над Ирвином и сосредоточился на заклинании, которое должен был прочитать, а также на том, чтобы мои движения были четкими и хорошо скоординированными.

Я глубоко вздохнул, бросил горсть порошка, одновременно с этим начертив веером с рунами широкую дугу в воздухе, выпустил на свободу свою волю и прошептал:

– Optio!

В расползающемся облаке тонкого порошка вспыхнул свет, который замерцал и стал распространяться по облаку равномерными пульсирующими волнами, переливаясь всеми цветами видимого спектра. Это была красивая магия, я редко прибегал к чему-то подобному. Всякие взрывы и световые вспышки были для меня в порядке вещей, в отличие от такого деликатного, как бы вопрошающего заклинания. Я радовался тому, что получил шанс использовать его.

Когда порошок из облака начал тихо осыпаться на спящего мальчика, световые волны стали закручиваться, вступая в контакт с его аурой, энергией жизни, которая окружала все живое. Аура Ирвина выглядела необычайно сильной и отстояла от его тела на несколько дюймов дальше, чем у большинства людей. Даже у меня, опытного и могущественного чародея, аура не была такой мощной. Вероятно, кровь отца сыграла свою роль. Лесные люди владели сильной магией, из-за чего почти никому не удавалось их толком разглядеть. В Ирвине начала зарождаться энергия, благодаря которой он был бы способен составить конкуренцию любому из членов Белого Совета чародеев.

Именно этим, вероятно, и объяснялась невосприимчивость Ирвина к болезням. Окружавшая его аура жизни оказалась слишком сильной, чтобы сквозь нее могли проникнуть земные бактерии и вирусы. Благодаря такой энергии иммунная система его организма могла противостоять любому вторжению. Возможно, именно поэтому Ирвин стал таким высоким. Растущий организм пользовался необузданной энергией его ауры, чтобы оптимизировать потенциал роста, заключенный в его смешанных генах. Если подумать, этим же объяснялось появление длинной шерсти на теле Речных Плеч. Вот доказательство того, что все сверхъестественные способности несовершенны.

Но когда пыль осела на тело Ирвина, появились черные колдовские нити, которые пронизывали его ауру, пульсировали и дрожали от беспокойной, кипучей энергии.

От удивления я едва не упал со стула.

– О нет, – проговорил я. – У парня не просто мононуклеоз. Иначе все было бы слишком просто.

Я вызвал легкий порыв ветра, который сдул кварцевую пыль с одеяла и пижамы бигфута Ирвина. Затем откинулся на спинку стула и принялся размышлять.

Мальчик стал жертвой черной магии. Причем атаки происходили настолько часто, что магия оставила следы в его ауре. Некоторые из нитей черного колдовства выглядели свежими: возможно, они появились прошлой ночью.

В большинстве случаев магические действия ненамного загадочнее или сложнее физических. Почти все события в магическом мире вполне можно описать с точки зрения базовых физических явлений. К примеру, энергию нельзя создать или уничтожить, ее можно только переместить.